Идеальность - Александр Александрович Матюхин

Пересек лужайку, пиная листья, поднялся на крыльцо. Глупо было ожидать, что Ната забудет закрыть двери. Так и вышло. Обошел вокруг дома, заглядывая в темные окна. Под ногами мягко пружинил газон.

Иногда кажется, что вот-вот завяжешь с дурацкой привычкой, но появляется мимолетный стимул – и все. Снова ввязываешься во что-то, ощущая только радость в груди. Бывших адреналиновых наркоманов не бывает. В этом они с Лерой очень похожи.

С обратной стороны дома одно из окон было открыто внутрь. Путь между улицей и комнатой преграждала только москитная сетка. Пашка остановился, жуя сигаретку уголком губ. Если бы все окна были закрыты, он бы ушел. Ну просто потому, что взламывать окна или дверные замки точно не его забота.

Пашка не верил в предзнаменования, персты судьбы или намеки, но окно было открыто, а значит, оставалось просто вытащить сетку из пазов, ухватиться за подоконник, подтянуться и перевалиться в темноту комнаты. Дел-то, как говорится, на полминуты.

Подоконник заскрипел под тяжестью его тела. Прошли времена, когда Пашка мог запрыгнуть вот так в окно, даже не сбив дыхания.

Глаза быстро привыкли к полумраку; проступили обтекаемые контуры дивана, тумбочки, телевизора на стене, круглого стола, стоящего в центре. Здесь Ната принимала гостей. Торжественная обстановка, правильная подача блюд, музыкальное сопровождение, неудобные стулья и ощущение искусственности – вот что Пашка хорошо помнил с того единственного раза, когда пришел сюда с Лерой в качестве ее молодого человека. Лера постеснялась идти одна, а Пашка не мог отказать.

Вспомнил деталь: Ната подавала блюда таким образом, чтобы люди быстро насытились холодными закусками и не ели много горячего.

Он вышел в коридор. Справа были еще две комнаты, затем уборная и лестница на второй этаж. Слева – выход на кухню, и дальше – веранда с панорамным видом на двор, забор и гараж.

На втором этаже Пашка не был. Запретная зона для гостей. Жизнь Наты и Дениса без прикрас. Туда он и направился, мусоля сигарету губами, смакуя прилипшие к языку и нёбу кусочки влажного, набухшего табака. Наверху обнаружил три двери. За первой оказалась еще одна просторная уборная. Автоматически загорелась тусклая белая лампочка над зеркалом у раковины. Из зеркала на Пашку хмуро посмотрел небритый щекастый мужичок с сигаретой. В уборной приятно пахло. На тумбочке у ванны лежал глянцевый номер Cosmopolitan.

За второй дверью оказалась спальная комната. Большую часть комнаты занимала широкая кровать, метра два с половиной в ширину и три в длину. Типичный траходром. Тут легко уместились бы трое, а то и четверо человек.

Каково это, интересно, спать в одиночестве на такой кровати? Перекатываться с одного края на другой, но не находить любимого человека? А еще думать о том, что твой самый любимый долго нежился в объятиях другой, не такой хорошенькой и богатой… О, как, наверное, Ната злится!

Пашка вышел в коридор, толкнул плечом третью дверь. Среагировав на движение, вспыхнула маленькая бледная лампочка. А вместе с ней свет брызнул из зеркал, развешанных на стенах, бросился в глаза Пашке, на секунду ослепив. Сигаретка выскользнула изо рта. Забыв о ней, Пашка шагнул внутрь. Он осматривался.

* * *

Вика заехала в семь вечера на такси. Сестрица была навеселе – похоже, она не переставала пить с завтрака.

– Надо попудрить носик! – бормотала Вика с заднего сиденья, а потом достала из сумочки крохотную серебристую флягу, отвинтила крышечку и присосалась к горлышку, как заправский вампир. – Будешь?

Из фляги пахло чем-то острым с пряностями. Запах дорогого алкогольного напитка.

– Я до клуба подожду.

У Леры кружилась голова. Она рассчитывала, что в суете клуба никто не обратит внимания, что вместо алкоголя в бокале болтается минералка. Ну или кола, на худой конец.

Домчались быстро, без пробок – и уже на парковке перед двухэтажным зданием из темного стекла на Леру выплеснулись давно забытые, покрытые пылью, где-то много лет прятавшиеся ощущения.

Подмигивала синяя неоновая вывеска «Вирус-клуб». У дверей стоял широкоплечий охранник дядя Витя. Тщательно прилизанные редкие волосы, на бычьей шее – золотая цепь. Даже серый пиджак все тот же, потертый, с чуть короткими рукавами, будто в этом пиджаке дяде Вите тесно.

– Мамочки мои! – воскликнул он, увидев приближающуюся Леру. Морщинистое, побитое жизнью лицо растянулось в улыбке. Дядя Витя сжал Леру в крепких объятиях. От него пахло одеколоном. – Как же тебя сюда снова занесло? Столько лет! Я думал уже… того… померла где-нибудь!

– Не дождетесь! – ответила за сестру Вика, выхватила Леру из рук охранника и потащила за дверь, в узкий коридор, стены которого были обклеены афишами разных лет, рекламными плакатиками и этикетками от бутылок алкоголя.

Слегка оглушенная и растерянная, Лера скользила взглядом по глянцевым лицам и надписям. Узнавала старых диджеев, умерших рок-звезд, затасканных рэперов, вспоминала вечера, которые проводила здесь; память подсказывала даты и мелодии, имена и события. Где-то играла музыка. Что-то из современного, непонятного.

Коридор вывел в холл, где с одной стороны был гардероб, а с другой две девушки на ресепшене мило улыбались, не узнавая гостью. Когда-то гардеробщица тетя Рая выдавала Лере одежду без номерка, потому что хорошо ее знала. Времена изменились. Прошлая жизнь утекла безвозвратно.

За спинами девочек, за прозрачной стеклянной дверью, Лера увидела танцпол, барную стойку, зону со столиками, релакс-зону. Все в бледно-синих оттенках, искрящееся и мелькающее. Людей немного. Кто-то танцует. Вечер еще не вступил в свои права. Пройдет час-другой, и на танцполе будет не протолкнуться.

– Добро пожаловать! – сказала одна из девушек. – Вы бронировали или просто так?

– Мы, родная, постоянные посетители! – ответила Вика, достала флягу и сделала несколько глотков. – Позови-ка нам Толика… В смысле Анатолия Владимировича. Очень нужен!

В голове проснулась старая Лера – радостно заулыбалась.

Толик, Анатолий, блин, Владимирович. Владелец клуба и хозяин небольшого бизнеса по производству «домашнего видео». Старый, старый друг. Не сосчитать, сколько раз он держал Лерины волосы, пока она блевала в туалете. Сколько отпаивал кофе по утрам. Сколько стоял за камерой, когда Лера кувыркалась с нанятыми им проверенными мальчиками-моделями.

Какой же с Толиком был шикарный секс! Неизменно под кайфом. Таблетки, алкоголь, марки, курево. Что угодно. Яркие звездочки из глаз, вертолеты в голове, тени, пожирающие сознание. Улетные ощущения. Настолько яркие, что даже сейчас, спустя семь лет, не утратили свежести и заставили испытать мимолетное чувство неловкости.

Интересно, как поживает его бизнес на волне стримингов, «Онлифанс» и расплодившихся платформ?

Отворилась неприметная дверь. Толик набросился, распахнув объятия, сгреб маленькую, тощую,