Избранники Тёмных сил - Наталья Якобсон

Сердце глухо ухнуло и ушло куда-то в пятки. Сам не свой, взволнованный и похолодевший, Марсель едва нашел в себе силы, чтобы обернуться. Он совсем не был испуган, хотя знал, что подобного вторжения надо было бы испугаться. Сильное острое чувство — изумление, чуть было не ввело его в ступор. Он боялся только одного, что он ошибся, что он обернется и увидит пустое мрачное помещение. Так и есть, перед ним прежняя бедная, скудно обставленная мансарда, никаких сокровищ или расцветающих прямо на полу роз, кругом только грубая мебель, тряпицы, дешевые краски, череда выставленных полукругом картин, все, как раньше, но на этот раз среди убогих серых стен, как ослепительные солнечные лучи сияли волосы таинственного пришельца.

Марсель никогда не ожидал, что увидит в своей каморке такое волшебное, возвышенное создание. Он готов был поклясться, что всего на миг за спиной стройного голубоглазого юноши плавно взмахнули два роскошных крыла и быстро скользнули в тень, чтобы стать невидимыми для глаз художника.

— Вы ангел? — первой мыслью Марселя было, что это восхитительное златокудрое существо с мерцающей кожей ангел, влетевший через распахнутое окно. Он ведь почти увидел на миг в темноте золотистые крылья, взмахнувшие за спиной юноши. Да, конечно, это ангел, иначе, как он мог войти через запертую дверь, на чердаке нет ни запасного хода, ни потайных лазеек, в отсутствии хозяина единственный путь сюда пролегает через окно, но оно находится слишком высоко над землей, а вскарабкаться вверх по ровной гладкой стенке и водосточной трубе человеку не под силу, для этого нужно обладать крыльями, такими же мощными и красивыми, как у ночного гостя.

— Зовите меня Эдвином! — снисходительно кивнул юноша, крутой золотистый локон упал ему на лоб. Вот, значит, как выглядят ангелы. Тогда нет ничего удивительного в том, что они являются только избранным смертным, а не всем подряд, ведь не найдется такого человека, который смог бы устоять и не влюбиться в эту волшебную внешность, в этот чарующий проникновенный голос.

Кроме первого своего предположения, Марсель не смог бы придумать никакого другого, а юноша не спешил его разубеждать. Он сидел на низкой кровати, небрежно, но грациозно обхватив рукой колени, и вся бедная обстановка мансарды, как будто, была озарена одним его присутствием ярче, чем блеском всех сокровищ мира.

— Я выбрал вас, — сухо и сдержанно проговорил Эдвин, таким же небрежным, но соблазнительным жестом откидывая сверкающую прядь со лба. Его голос звучал слаще волшебной музыки, красивые, выразительные глаза с пристрастием знатока оглядывали ряд картин. И снова Марсель сравнил эти глаза с двумя бесценными сверкающими сапфирами. И не важно было даже то, что в пристальном взгляде промелькнули грусть и сожаление, будто Эдвин, по достоинству оценивший все эти произведения искусства, собирается после выполнения какой-то определенной цели убить творца всех тех картин, которые так понравились ему.

— Великолепно! — после недолгого молчания прошептал Эдвин. — Самые простые вещи: площадь с фонтаном, продавщица фиалок, играющие дети, как только их берется изобразить ваша кисть, выглядят одухотворенными и непередаваемо притягательными. Для того, чтобы создавать такое великолепие из всего самого простого, нужно быть обладателем незаурядного таланта.

— Скорее всего, вы говорите так из вежливости, но вы преувеличиваете, — Марсель вспыхнул от похвалы и попытался возразить. — Мои работы еще никто не оценил, я не признанный мастер, а всего лишь бродячий живописец, к тому же, самоучка. Мне ни за что не сравниться с теми, кто…

— Поверьте, за столетия я успел насмотреться на шедевры самых великих художников, не только людей, но и тех, кто называют себя избранными…, - Эдвин грустно что-то прошептал, всего несколько слов на иностранном языке, смысла которых Марсель не понял. — Ни одна из их лучших работ не стоит даже вашего эскиза. В противном случае, я бы не обратился к вам.

— Но я беден, у меня нет ни связей, ни родни, нет, ничего того, что помогает достижению успеха в этом мире.

— У вас есть талант, — возразил Эдвин, и его замечание прозвучало весомо.

— Что значит талант, перед богатством и нужными знакомствами, — Марселю было неприятно об этом говорить, но почему бы не открыть душу перед ангелом. Этот светлый дух, наверняка, знает о том, что работы юного, пусть и талантливого мастера скупаются по дешевке, будь они хоть самыми восхитительными, пока сам творец не стал личностью, на знаменитость или признание рассчитывать нечего.

— Считаешь, что мелкие интрижки и купленная деньгами однодневная слава может соперничать с настоящей даровитостью? — Эдвин усмехнулся, покрепче обхватил облитое бархатной материей колено и пренебрежительно глянул на кровать, словно давая понять, что она больше напоминает самодельное восточное ложе, чем обычную, необходимую человеку постель.

— Да, ты, действительно, беден, — согласился он. — А еще ты скромен, думаешь, что если кто-то пару раз чисто из зависти сделал тебе неприятное замечание, то оно обязательно должно быть правдиво. В Виньене те, кто рисуют намного хуже тебя, но обладают влиятельными родственниками, или хотя бы завели нужные связи с дворцовой челядью, давно уже стали знамениты, но с таким методом достижений успеха, боюсь, их слава умрет раньше, чем они.

— Как это все несправедливо, — обида на жизнь проснулась в Марселе с новой силой. — Жизнь несправедлива, — грустно пояснил он, хотя не сомневался, что гость все понимает.

— И только ангелы неподкупны, — в тон ему, но с глубоким скрытым смыслом сказал Эдвин. — Не огорчайся, пусть у бездарностей есть земные покровители, но вас, гениев, защищает наш народ.

— Я не гений, — возразил Марсель, как ему показалось, честно. Да, он работает чуть лучше других, но у него нет шанса стать лучшим.

— Если бы ты им не был, ты бы никогда не увидел меня, — Эдвин чуть изменил позу, и что-то с шуршанием шевельнулось за его спиной. Наверное, он уже давно сидел на кровати, но ветхое сатиновое покрывало ничуть не смялось под ним, неужели при всей своей красоте он еще легок и невесом, как пушинка.

— Все мы непохожи на людей, — словно прочтя его мысли, заметил Эдвин. — Запомни, Марсель, и ангелы, и демоны склонны влюбляться в гениев. Кого ты сейчас видишь перед собой, темного или светлого духа?

— Я вижу ангела, — пролепетал Марсель, и он был уверен в этом.

— Хорошо, — Эдвин коротко усмехнулся. — У тебя есть право на собственное мнение. Один раз я помог девушке, не менее талантливой, чем ты, но она…В общем, не важно, — он пренебрежительно взмахнул изящной, но сильной рукой, словно отгоняя прочь тягостные воспоминания. — Грешники отправляются в ад, праведники, скорее всего, возносятся на небеса, по крайней мере, так учат сейчас паству в приходах Рошена, но для одаренных существует третий путь, и он ведет в ту империю, побывав всего однажды в которой, ты бы уже ни за что не захотел вернуться в этот суетный мир.