Вещь - Анна Драницына

«Я искал тебя всю жизнь», – сказал он мне через неделю.

И это было правдой, потому что найти меня значило для него то же, что для невидимки вдруг увидеть свое отражение в зеркале. Шанс был один на миллион, но он случился. На первых порах тому случаю в кафе я совершенно не придала значения. Ну, подумаешь, пьяная экстравагантная выходка, которая благополучно переросла в новый роман. Марат ничего не говорил по поводу украденного крокодила, и я постаралась эту историю замять, чтобы не позориться перед ним лишний раз и не слушать его мерзкие подколки. Позже я узнала, что Марат был одним из самых богатых и влиятельных людей в городе, а может, и в стране. У него имелся ряд предприятий, связанных с переработкой цветных металлов, а на это, как я сразу поняла, можно было не только жить припеваючи, но еще и оставить наследникам на сто лет вперед. Моя фирма по производству окон и дверей, которой я так гордилась, была просто жалким объедком по сравнению с куском пирога, который успел захапать мой новый друг. Марат был человеком слова, и вскоре фирму Верки и Корецкого закрыла налоговая полиция. Сгубила их все та же холуйская жадность. Если бы они ограничились только банком данных, то, скорее всего, их новоиспеченная контора окончательно бы меня разорила. Но они, судя по всему, хотели вдобавок получать дополнительные дивиденды за счет шантажа. Дело в том, что моя черная бухгалтерия находилась на том же винчестере, что и базы, и соответственно была также ими украдена. Прижать меня как следует или даже упрятать в тюрьму было делом одного дня. Они зря тянули. Я рассказала Марату, что Верка заодно стащила «чернуху», где значились все «нетрудовые доходы», то есть то, что проходило мимо носа налоговой службы и представляло для меня непосредственную угрозу. Но, к моему удивлению, он лишь радостно потер руки, дескать, дело в шляпе. Оказалось, что они не только не сменили пароль и ничего не закодировали, но даже не попытались спрятать мой винчестер в сейф. Когда с легкой руки Марата налоговая полиция припутала их с поличным (руки за голову, всем стоять на месте, ничего вокруг не трогать!), Корецкий тепленьким сидел прямо за столом, в ящике которого притаился мой спаситель.

Я помню, как в тот день Марат позвонил мне и сообщил, что враг разбит наголову, и если я хочу, то могу насладиться триумфом, когда их повезут на допрос. Я сказала, что не испытываю такого желания, и мне показалось, Марат немного обиделся. Как если бы я не оценила дорогого подарка, отшвырнув его в самый дальний угол комнаты. Но он был неправ. Я не захотела упиваться их унижением, потому что вся моя иссушающая разум ненависть ушла в ту ночь, когда я украла вазу. Пинать же и плевать в потрепанного Корецкого мне не хотелось. Нужно иметь уважение к своей любви, даже если она тебя переиграла и оставила в дураках. Что касается Верки (которую Марат, чтобы позлить меня, продолжал именовать соперницей), то она, в некотором роде, оказалась товарищем по несчастью. Я была уверена, что Корецкий, который был юристом и прекрасно осознавал, в какие игры играет, заранее предвидел такой исход. Я не сомневалась в том, что Корецкий как-нибудь да выкрутится, а значит, платить за все придется исключительно ей. Наш же альфонс поскачет дальше в поисках надежных женских плеч, за которыми можно будет спокойно существовать, ни о чем не думая.

– Скажи, Несси, когда ты заключала сделку с Маратом, ты подписывала какие-то бумаги, договора?

– Ты шутишь? Какой договор? На бессрочную службу эскорта в моем лице? Конечно, нет. На другой день после разгрома Корецкого Марат позвонил и напомнил о второй стороне сделки. Намечался банкет в честь пятидесятилетия одного знатного банкира, и мы были приглашены. Марат сказал, что это также будет замечательным поводом отпраздновать мою победу над врагами. Я судорожно стала копаться в своих вещах, надеясь найти хоть что-то приличное, и с большим трудом отыскала вечернее платье с огромным вырезом на спине. Говорят, что голая спина как-то особенно действует на мужчин, у них срабатывает внутренний природно-животный инстинкт. Наверное, хочется схватить за загривок и утащить в нору. Однако Марат, судя по всему, принадлежал к травоядным и не оценил мой сексуальный вид. Он заставил меня надеть скромное длинное серое платье, в котором я разве что могла сойти за жену инженера с завода «Красный котельщик».

«Привлекать лишнее внимание нам вовсе ни к чему. Особенно если учитывать, что появление со мной женщины впервые за последний год и так будет сенсацией вечера», – ответил он на все мои возражения, швырнув платье с воинствующим вырезом на пол.

Кассета 6

Юбилей «крестного папы» проходил в старинном особняке. Его дворянские стены и не помышляли сотню лет назад о том, что новорусский мафиозо, чьи предки крутили коровам хвосты в деревне Дунькин Пуп, скупит в округе все земли, включая могилу знаменитого графа. Непонятно, на что банкиру сдался покосивший полуразрушенный склеп, но как мне шепнул на ухо Марат, стоили невзрачные руины со старинным покосившимся крестом целых 200 000 баксов. Склеп находился на земле, принадлежавшей одному деревенскому мужику. Там же стоял его бревенчатый старый домишко. Когда Илья Александрович закончил обустройство особняка, ему рассказали про местную реликвию. Похороненный поблизости граф, согласно легенде, был святым человеком. Он много помогал беднякам, создал школу для детей, брал сирот на воспитание к себе в дом. Поэтому на ту могилу люди и в наши дни приносили цветы. Особенно, если в семье кто-то заболевал. Говорили, что, если попросить графа о чем-то от чистого сердца, – обязательно сбудется. Разумеется, мужичок не соглашался продать дом ни за какие деньги. Пришлось строптивца ночью поджечь, а потом предложить небольшую сумму за землю далеким родственникам с севера. Те, конечно же, с радостью согласились. Так банкир приобрел святое место. Говорят, что иногда по ночам нынешний хозяин дворца вызывает дух графа, дабы проконсультироваться с ним по особо важным вопросам. Например, о курсе валют на ближайший год, о ценах на нефтяные баррели, о ситуации в Южной Корее, с которой он проворачивает какой-то бизнес. А также о дилемме – стоит ли грохнуть конкурента Гарбовского или пока подождать.

Подъезжая ко дворцу, я увидела вдали мерцание огней – млечный путь, стелющийся по земле до самых белокаменных колонн. Оказалось, вдоль подъездной дороги горели свечи, а через каждые два метра в тени на обочине стоял лакей с факелом в руке, следящий за тем, чтобы пламя свечей не гасло от порывов ветра. Огромная площадка перед домом напоминала выставку-продажу машин последних моделей, которые все прибывали и прибывали. Мы вышли из автомобиля и в сопровождении телохранителей пошли к центральному входу. Надо сказать, Марат ненавидел, когда амбалы маячили за спиной, и брал их только в случаях, когда это было необходимо для «комильфо». На пороге нас встретил радушный хозяин с женой и маленькой дочерью. Мы поздоровались. Марат меня представил, и я, не зная, куда деваться от стыда за свой убогий наряд (Марат сказал, что это будет обычная вечеринка в кругу друзей), первым делом побежала в уборную, чтобы привести себя в порядок. Приоткрыв дверь, я поначалу подумала, что ошиблась и попала в бальный зал, но в последний момент заметила на стене сверкающий фен для рук. Боже мой, я хотела бы остаться в этом сортире навсегда! Там был унитаз небесно-голубого цвета, который стоял на мраморном возвышении, будто трон. Вокруг него испускали тонкий аромат кусты вьющихся роз в больших горшках. Раковина в виде ракушки, казалось, была доставлена нелегальным путем из самого Эрмитажа. По крайней мере, что-то подобное я там встречала. Из одной раковины вода зеркальной струей перетекала в другую, потом еще в одну, чуть ниже, а затем уходила куда-то в пол. Потолок был зеркальный, пол хрустальный. Бедный-бедный мой друг, предприниматель М. Я поняла, каким убогим был его Замок-на-костях. И как смешно было это чувство гордости, которое наполняло его при взгляде на творение своих толстых и неумелых рук. Покружившись в зеркалах, я пошла на поиски Марата. Он уже стоял окруженный плотным кольцом мужчин и женщин, которые громко смеялись его шуткам. Я взяла бокал шампанского, который мне поднес официант, и направилась к ним. Большие приемы никогда не были для меня проблемой, я чувствую себя на них великолепно. Чужое внимание придает мне силы, питает дополнительной энергией. Странно, что многие боятся толпы. К примеру, моя подруга Верка при входе в любое помещение, где людей чуть больше, чем купающихся зимой на пляже, сразу превращается в соляной столб. Пару раз я брала ее на важные деловые приемы, надеясь, что она своими острыми мозгами поможет мне расширить бизнес, но вскоре поняла, что это бесполезно. Срабатывал ступор, из которого ее не могло вывести никакое количество алкоголя. Позже она призналась, что боязнь толпы преследует ее с детских времен. Иногда родители при гостях выпихивали ее на середину комнаты и заставляли читать стихи. Верка потела, заикалась и путала не только слова, но и буквы, в результате чего папа ужасно злился и выгонял ее на кухню. Вскоре девочка старалась при появлении чужих людей из шестиметровой кухни и вовсе не вылезать. Когда же гости засиживались у них допоздна, Верка даже ночевала там, свернувшись калачиком на табуретках. С тех пор людские скопища представлялись ей радиоактивно опасной зоной, смертельной для собственного самолюбия.