Живая мишень - Росс Макдональд

Миранда все еще стояла перед креслом мачехи, но поза ее изменилась, тело обмякло, одну руку она почти миролюбиво протянула мачехе.

— Я прошу прощения, Элен.

Я не видела лица Миранды, но физиономия миссис Сэмпсон оставалась непроницаемой.

— Ты обидела меня. Я не прощаю тебя.

— Ты тоже сделала мне больно, — всхлипнув, возразила девушка. — Ты не должна была говорить так про Алана.

— А ты не вешайся на него. Нет, я на самом деле не это имела в виду, и ты это знаешь, но я думаю, что тебе следует выйти за него замуж. Ты ведь этого хочешь, не так ли?

— Хочу. Но ты ведь знаешь, и причем отлично знаешь, как отнесется к этому отец. Не говори ему про Алана.

— Ты заботишься об Алане, — почти развеселилась миссис Сэмпсон, — а я забочусь о твоем отце.

— В самом деле?

— Даю слово. А теперь, пожалуйста, уйди, Миранда. Я ужасно устала.

Затем она взглянула на меня.

— Все это может быть очень интересно для мистера Арчера.

— Прошу прощения, я любовался видом из окна.

— Останься, если хочешь, дорогая. Я собираюсь к себе.

Она позвонила в серебряный колокольчик, стоявший возле нее на столике. Его звон прозвучал, словно удар грома. Миранда довершила картину. Она уселась в дальнем углу комнаты и отвернулась.

— Извините нас за эту сцену, — произнесла миссис Сэмпсон. — И, пожалуйста, не осуждайте нас за это. Я решила поступить, как вы сказали.

— Надо ли мне звонить в полицию?

— Это сделает Берт. Он знает всех в городе. Сейчас сюда он прибудет.

Миссис Кромберг вошла в комнату и покатила по ковру каталку. Без особых усилий она подняла на руки миссис Сэмпсон и пересадила ее туда. Затем, молча, покинула комнату. Вскоре где-то в глубине дома заворчал электромотор.

Глава 14

Я уселся возле Миранды в углу комнаты. Она смущенно взглянула на меня.

— Вы, наверное, думаете, что мы ужасные люди, так как ссоримся при посторонних.

— У вас, вероятно, для этого были основания.

— Не уверена. Элен временами бывает очень доброй, но она всегда меня ненавидела. Ее любимцем был Боб. Это мой брат.

— Он погиб на войне?

— Да. Он был всем, а я ничем. Сильный, выдержанный, и все у него получалось, за что ни брался. Ему посмертно воздали воинские почести. Элен благотворила землю, по которой он ступал. Я бы не удивилась, если бы он стал ее любовником. Но мы все, конечно, любили его. Наша семья была совершенно другой до того, как мы переехали сюда, то есть до его гибели. Отец расклеился, у Элен появился этот мнимый паралич, а у меня ум за разум зашел. Я не слишком разболталась?

Поворот ее головки очаровал меня своим изяществом. Ее нежные губки дрожали, глаза светились.

— Вовсе нет.

— Спасибо, — улыбнулась она. — Я никому об этом не рассказывала, понимаете? Я думала, что буду счастлива, имея деньги отца. Я была высокомерной молодой сучкой и, может быть, осталась ею. Мы не дружим со здешними людьми, у нас нет тут друзей, но я не должна была упрекать Элен, хотя именно она настояла на нашем переезде сюда. Моей ошибкой было то, что я забросила учебу.

— В Рэдклифе. Училась я неплохо, у меня были друзья в Бостоне. В прошлом году старики уговорили меня не слушаться друзей и не возвращаться в колледж. Потом я об этом пожалела, но была слишком высокомерной и гордой, чтобы исправить свою ошибку. Я надеялась, что смогу жить с отцом, да и он старался хорошо ко мне относиться, но из этого ничего не вышло. Он не мог оставаться наедине с Элен. В доме постоянно чувствовалась напряженность. А теперь с ним что-то случилось.

— Мы найдем его, — успокоил я ее. — Но у вас есть и другие друзья, Алан и Берт, например.

— Алану нет до меня дела. Одно время я думала… нет, не хочу говорить о нем. И Берт Грэйвс мне не друг. Он хочет на мне жениться, но это совсем иное дело. Нельзя свободно чувствовать себя с человеком, который хочет на тебе жениться.

— По всему видно, что он любит вас.

— Я знаю, что любит.

Миранда вздернула круглый гордый подбородок.

— Именно поэтому я не могу свободно чувствовать себя с ним. Поэтому он и надоел мне.

— Вы страшно требовательны, Миранда.

— Ну и наболтала же я здесь.

— В жизни никогда не получается все так, как хочется, сколько ни прилагай усилия. Вы романтик и эгоистка. Когда-нибудь вы шлепнитесь на землю так, что можете сломать себе шею. Но я надеюсь, что вы изменитесь.

— Я уже сказала вам, что была высокомерной сучкой, — произнесла она более легко и весело. — Будут дополнения к диагнозу?

— Не будьте самонадеянны со мной. Вы однажды уже пытались.

Она широко раскрыла глаза в притворной застенчивости.

— Это вы про вчерашний поцелуй?

— Не стану вас уверять, что мне это не понравилось. Понравилось, но я разозлился. Я не привык, чтобы меня использовали в своих целях.

— И какие же это преступные цели?

— Не преступные. Просто уловки студентки-второкурсницы. Могли бы придумать способ получше, чтобы завлечь Тэггерта.

— Оставим его в покое, — отрезала она, но затем смягчилась. — Это очень рассердило вас?

— Страшно! Примерно вот так!

Я обнял ее за плечи и поцеловал в губы. Ее рот был приоткрыт, тело было холодное и твердое. Она не сопротивлялась, но и не ответила.

Я заглянул в ее дикие зеленые глаза. Они были искренни и прямодушны, но вместе с тем какие-то мрачно-глубокие. Я поразился тому, что скрывалось в этой глубине.

— Я вознагражден.

Она рассмеялась.

— По крайней мере, ваши губы. На них помада.

Я вытер рот носовым платком.

— Сколько вам лет?

— Двадцать. Достаточно для ваших преступных целей. Вы считаете, что я веду себя, как ребенок?

— Вы — женщина.

Я медленно обвел взглядом ее тело, округлые груди, бедра, мягкие волосы и прямые стройные ноги, пока она не стала проявлять неудовольствие.

— А это налагает определенные обязательства, — добавил я.

— Знаю, — осуждающе согласилась она. — Знаю, но не могу взять себя в руки. Вы многое повидали в своей жизни, не правда ли?

Это был вопрос девочки, но я ответил вполне серьезно.

— Очень многое. Я посвятил себя познанию человеческой жизни, поступков, людей.

— А я мало что видела. Мне жаль, что я так рассердила вас.

Она неожиданно потянулась ко мне и поцеловала меня в щеку. Я почувствовал разочарование. Таким поцелуем обычно награждают дядюшку. Ладно, я старше ее на пятнадцать лет, но Берт Грэйвс на целых двадцать. Разочарование не проходило. Внезапно послышался шум приближающейся машины, потом шаги в доме.

— Это, наверное, Берт, — прошептала Миранда.

Когда он вошел, мы находились достаточно далеко друг от друга, но он посмотрел на меня обиженно и вопросительно, а затем сразу же овладел собой. Но и после этого у него между бровями сохранились три морщинки, выражавшие неосознанную тревогу. У него был вид невыспавшегося человека, однако двигался он быстро, решительно и необычно мягко для грузного мужчины.

— Хэлло! — кивнул он Миранде и сразу же обратился ко мне: — Ты что-то сказал, Лью?

— Ты достал деньги?

Он поднял туго набитый портфель из темной кожи, открыл его ключом и вывалил содержимое на кофейный столик — множество прямоугольных пачек, обернутых в бумагу.

— Сто тысяч! — объявил он. — Тысяча пятидесятидолларовых банкнот и пять сотен сотенных. Один бог знает, что мы будем с ними делать.

— Пока положим в сейф. Здесь в доме есть сейф?

— Да, — ответила Миранда, — в кабинете отца.

— Кроме того, необходимо организовать их охрану в этом доме.

Берт резко повернулся ко мне.

— А ты?

— Я не собираюсь оставаться тут. Вызови одного из помощников шерифа. Для этой цели они и существуют.

— Миссис Сэмпсон не позволит пригласить мне их.

— Позволит. Она хочет, чтобы дело передали в полицию.

— Боже, она сошла с ума! Я не могу всерьез принять всю эту чепуху, но позвоню туда.

— Сходи туда сам, Берт.

— Почему?

— Потому что есть основания утверждать, что это дело рук кого-то из домашних. Кое-кто в доме может заинтересоваться твоим разговором.

— Понял. Из письма следует, что они знакомы с положением дел. «Они» могли узнать это от Сэмпсона, но, может быть, и от кого-то другого. Вывод: «они» существуют, а Сэмпсон похищен.

— Я понял. А где будешь ты, Лью?

— На конверте стоит штемпель Санта-Марии, — я не стал сообщать ему про другой конверт, лежащий у меня в кармане. — Есть шанс, что Сэмпсон занимается там бизнесом, законным или незаконным. И я поеду туда.

— Я никогда не слышал, чтобы у него были там какие-то дела. Но, пожалуй, туда стоит наведаться.

— Ты не пытался связаться с ранчо? — спросила Берта Миранда.

— Сегодня утром я звонил управляющему. Они ничего не слышали о нем.

— Что это за ранчо?