Мир, где нет тебя - Екатерина Риз

– Наверное, я сильно изменилась. Мне скоро тридцать.

Любовь Аркадьевна помолчала, затем чуть слышно кашлянула. Лана была уверена, что смех сдерживает. А момент был трагический, совсем не подходящий для смеха. И чтобы сменить тему, она спросила:

– Ты общаешься с его родителями? Ты никогда мне об этом не говорила.

– Лана, мы дружили много лет. И то, что у вас с Ваней произошло… это, конечно, наложило отпечаток, но просто разорвать многолетние отношения…

– Понятно, понятно. Ты просто мне не рассказывала.

– Не рассказывала, – созналась Любовь Аркадьевна. Но тут же добавила: – Хотя, рассказывать особо и нечего. Я никогда специально не расспрашивала их о Ване. У вас обоих новая жизнь, зачем мне знать?

– Знать что? Женат ли?

– И это тоже. Но, кажется, не женат. Он так и не женился, Лана.

Она даже зажмурилась.

– Я не хочу ничего об этом знать. Слышишь?

– А зря, – тоже вспылила Любовь Аркадьевна. – Тем более в нынешних обстоятельствах.

– Что значит: в нынешних обстоятельствах? – ахнула Лана. – Ты считаешь, что я к нему на поклон пойду?

– А если придётся, Лана? – куда мягче вопросила Любовь Аркадьевна. – Или гордость сильнее чувства самосохранения?

Этот разговор захотелось прекратить. Именно из-за чувства самосохранения она так спешно уехала из Москвы, сделала этот шаг, прекрасно понимая, что даёт мужу свободу, о которой он так мечтал. Но как она сама распорядится этой свободой, которая ей, по сути, и не нужна вовсе, не знала. Она не привыкла быть свободной, её целью была семья, и вот она снова развалилась. И даже не во второй раз. Семья – это ведь не штамп в паспорте, это ощущение своей нужности и необходимости, душевное тепло, улыбки родного человека. Всё это рушится уже далеко не в первый раз. Отец, мама, ушедшая юность, а потом замужество, одно, другое. Никто не мечтает о том, чтобы выходить замуж раз за разом. Все хотят семью и любви, одну на все времена, хорошие и плохие. А Лана снова осталась у разбитого корыта. Это было очень печально.

Первая ночь в старом доме была бессонной. Лана устроилась в комнате, в которой когда-то жила мама, на большой скрипучей кровати, решив комнату по-соседству переделать под детскую. Легко сказать: переделать. Нужно ещё придумать, кто и как будет это делать, и где она возьмёт на это деньги. Лежала в темноте, стараясь не прислушиваться к звукам дома, решив, что запугивать себя тем, чего не существует, в данных жизненных обстоятельствах, попросту глупо. Ей есть о чём подумать и побеспокоиться, помимо скрипов и уханья в трубах. Под утро пошёл дождь, забарабанил по стёклам и карнизам, а Лана всё крутилась с боку на бок, пытаясь понять, как ей обустроить свою жизнь. Конечно, можно надеяться на Славину порядочность, но надежды мало. Муж на неё отчего-то всерьёз злился. Она видела эту злость и нетерпение в его глазах в последние недели. Он смотрел на неё и видел что-то для себя неприятное. Интересно, что же она сделала не так? Старалась, как могла. Как всегда поддерживала, выслушивала, заботилась. Но вдруг стала в тягость. А это ведь несправедливо, правда? Она так долго училась быть хорошей женой, думать о желаниях мужа, как учила её вторая свекровь. Первая вот не учила, Тамара Константиновна просто приняла её в свой дом когда-то. И даже когда Лана с Ваней отчаянно ругались, никогда не принимала ничью сторону. Для неё они оба были детьми, любимыми и порой неразумными. Обоих следовало и поругать, и пожалеть, и на истинный путь направить. И Лана помнила, как расстроились родители, когда они с Ваней расстались. Уговаривали, убеждали потерпеть, повзрослеть, но разве в двадцать лет возможно терпеть и чего-то ждать? Лана помнила, как от любви и обиды всё внутри горело огнём. Нестерпимое чувство, которое она постаралась изгнать из себя, ведь из-за него совершаются все главные глупости и ошибки в жизни. И много лет во втором браке она верила, что сумела с собой справиться, и благодаря этому у неё образцово-показательная семья. Ну и где она эта семья теперь? Муж нашёл ей замену, а ребёнка, из огромной заботы и отцовской привязанности, собирается отправить из дома. В другую страну, лишь бы подальше от матери.

Это больше всего беспокоило. Потому что Лана знала, Слава на самом деле считает себя хорошим отцом, и верит, что делает всё из любви к Соне. И отправит девочку в интернат, в самый лучший и дорогой, но ведь интернат! Зачем нужно великолепное образование, если ребёнка лишат всех самых необходимых ему вещей, в первую очередь дома и любящих его родителей? Но мужу это объяснить сложно. Он будет спорить и скандалить, Лана в этом не сомневалась. А когда увидит дом, куда она собирается забрать дочь, условия, в которых они будут проживать, Слава от неё и её планов как-то выживать, камня на камне не оставит. Права мама, тут ещё подумаешь, кто меньшее зло в этой истории. Да и свою девочку, свою принцессу представить среди старых вещей и пыли ей трудно. Соня никогда не знала такой жизни, её растили в достатке, ей потакали, ради неё Лана и жила. И всё, что делала в последние годы, было ради неё. Вот только не подумала о том, что будет, если жизнь вновь сделает крутой поворот, и она останется без поддержки мужа. Точнее, просто без мужа. А он ещё и препятствия ей чинить примется.

В стекло стукнула ветка яблони, и Лана вздрогнула от неожиданности. На груди будто камень лежал, от всех этих мыслей было трудно дышать. И ничего удивительного, что утром она проснулась позднее обычного, а на лице отпечатались все следы бессонной ночи. Неприятные следы, тёмные круги под глазами и печальные морщинки, залёгшие у уголков рта. Она остановилась перед зеркалом у лестницы, посмотрела на себя и печально проговорила, обращаясь к своему отражению:

– Сегодня ты выглядишь на свои тридцать. А это только первый день.

После того, как узнала, что бывший муж по-прежнему проживает на этой улице, выходить из дома казалось опасным приключением. Ещё раз встретиться с ним лицом к лицу, причём неожиданно, желания не было. Лана всё вспоминала его вчерашний визит, как он смотрел на неё, как выглядел после прошедших лет, каким хмурым стало его лицо, когда понял, кто перед ним, и повторения опасалась. Тем более, при свете дня. Тем более, когда у неё тёмные круги под глазами. При воспоминании о тёмных кругах, из косметички был извлечён малюсенький тюбик дорогущего крема, и Лана аккуратно нанесла его на веки. После чего закрыла крышечку и вздохнула. Как она будет жить без столь привычных, но дорогостоящих мелочей? Вот именно при мыслях о «мелочах», которых она лишается, она в панику и впадала. Это больше всего пугало. Жизнь поменяется кардинально, и интуиция подсказывала, что Слава с удовольствием её лишит всего привычного. Просто в отместку. Но в отместку за что?

Словно подслушав её мысли, позвонил Игнатьев. Лана пила чай, стоя у кухонного окна, оглядывая безлюдную улицу из-за занавески, а когда телефон зазвонил, впала в лёгкий ступор. Ей очень не хотелось разговаривать с мужем. Надеяться на то, что он испугается её отъезда из дома, не стоило, а значит, они будут обсуждать уже не только его решение, но и её. А ей очень хотелось оттянуть этот момент. Но Слава проявлял настойчивость, телефон звонил и звонил, и она на звонок ответила.

– Где ты? – поинтересовался муж вместо приветствия. – В спа?

Лана обвела взглядом обветшалые стены небольшой кухоньки. На её любимый спа похоже было мало.

– Решила спрятаться от меня в Покровском? – не успокаивался Игнатьев.

– Нигде я от тебя не прячусь, – ответила Лана. – Если бы пряталась, к телефону бы не подошла.

– А, то есть, я благодарен должен быть!..

– Слава, чего ты хочешь?

– Хочу, чтобы ты вернулась. Нужно кое-что обсудить.

– Что?

– Лана, – в его голосе прибавилось нетерпения. – Ты всё отлично понимаешь. Поэтому и уехала. Думаешь, если тебя обмажут шоколадом, все проблемы сами собой рассосутся?

– Нет, я так не думаю. И я не в Покровском.

– А где ты?

– Я уехала.

– В смысле?

– В прямом, Слава. Ты хотел, чтобы я оставила тебя в покое, и я это сделала. Я уехала.

Муж помолчал. Молчал довольно долго и этим беспокоил. Видимо, перебирал в уме варианты мест, которые она могла выбрать для своего убежища. Их было не так много. Это знал он, и знала сама Лана. И именно поэтому она сейчас стояла посреди кухни дома, в котором не была десять лет.

– Где ты сейчас?

Лана раздумывала над своим ответом, но, в конце концов, решила сказать правду. Она ведь не думает, что Игнатьев кинется забирать её из Нижнего Новгорода, правда?

– Я в Нижнем.

– О Господи. – Слава даже рассмеялся. – Ты решила продемонстрировать мне всё, на что способна. Да?

– Думай, что хочешь.

– Лана, я не буду упрашивать тебя вернуться.

– Я этого не жду. Поэтому уехала. Ты должен этому радоваться, дорогой. Я не стану одной из тех брошенных жён миллионеров, которые ходят по знакомым, всяким ток-шоу и жалуются на свою судьбу.