Единственная женщина - Анна Берсенева

Оксана! — вдруг вспомнила Лиза. Конечно, надо пойти к Оксане, ведь она так давно не была у своей неунывающей подружки, с тех самых пор, как перебралась на новую квартиру, сбежав от Ольги и Рината. Эта мысль так обрадовала ее, что она даже не стала возвращаться домой, чтобы позвонить Оксане — скорее бы оказаться у нее, увидеть ее задорную улыбку, услышать напевный веселый голос.

Оксана обрадовалась, увидев Лизу на пороге.

— Ой, хорошо, что ты пришла! — воскликнула она. — А я уже тоскую: воскресенье, а Игорешка на работу умотал, что с ним будешь делать! Ты куда пропала?

— Ксеня, извини, совсем я что-то забегалась. И не понимаю, чем занята, а настроения нет ни на что: прихожу домой и засыпаю…

Самый вид Оксаны всегда успокаивал Лизу — с тех самых пор, как она познакомилась с ней на курсах немецкого. Тогда все-таки потяжелее было, чем теперь: мучили воспоминания о разрыве с Арсением, будущее казалось совсем безнадежным…

Нельзя сказать, что теперь Лиза полна была оптимизма, но чувствовала она себя все же увереннее — может быть, просто потому, что больше повидала в жизни.

— Как Олеська? — спросила она.

— Большая! — Лицо Оксаны осветилось мгновенной радостной улыбкой. — Зуб вырос, представляешь! Спит сейчас.

— Ты кормишь еще?

— Да кормлю, куда ж я денусь. Игорь такой папаша стал, аж дрожит над своей красавицей. Корми, говорит, раз ребенку надо. Ну и я не против, разве мне жалко?

Оксана уже разогревала жаркое, быстро резала салат, не переставая болтать: соскучилась в одиночестве, Игорь-то все больше на работе. Рассказывая свои нехитрые новости, она попутно расспрашивала Лизу о ее жизни. Та отвечала машинально: по правде говоря, ей было сейчас не до болтовни.

— Слушай, ты чего вареная такая? — наконец спросила Оксана. — Я же вижу, случилось что-то, лица нет на тебе. Так не таись, скажи, мы ж не чужие. Может, прежнего своего встретила?

— Кого? А, Арсения… Да нет, он ни при чем. Я его видела, но это неважно. Забыто!

Сейчас, слыша Ксенин голос, Лиза вдруг почувствовала такую жалость к себе, что не выдержала и всхлипнула.

— Да что с тобой? — не на шутку встревожилась Оксана.

С трудом сдерживая слезы, готовые хлынуть потоком, Лиза рассказала ей о том, что произошло сегодня в квартире Инги Широбоковой.

— Вот паскуда! — возмутилась Оксана. — Я б ей показала!.. Но ты тоже — нашла из-за чего переживать! Ты что, не знала, что она стерва такая, или ты к ней душой прикипела? Ей-Богу, Лиз, мне б эти заботы!

— Да понимаешь, дело не в ней, — попыталась объяснить Лиза. — С нее что взять! Но ведь я-то, я-то как живу? Разве так мне хотелось жить, разве об этом я мечтала? Как будто не было в моей жизни ничего — ни любви, ни Германии, как будто людей я не видала нормальных, книг не читала. Совсем другой мир… Мне не вырваться, Ксеня, понимаешь, не вырваться из этого круга, нет у меня сил, чтобы жить как хочется! Не пойму: времена такие теперь или всегда так было?..

Лиза с надеждой смотрела на Оксану, словно та могла ответить на вопрос, казавшийся неразрешимым.

— Времена… — протянула Оксана. — И времена, конечно. Ты на меня не обижайся, а все ж таки я думаю, дело проще: не можешь ты одна, удивляться нечему. Какая женщина выдержит одна, ты мне скажи?

Вдруг она прислушалась.

— Проснулась! Погоди, Лиз, я сейчас!

С этими словами Оксана выскочила из кухни. Оставшись одна, Лиза постаралась успокоиться. Вытерла слезы, огляделась. О, у Ксени новый гарнитур — белая итальянская кухня, с микроволновкой, с посудомоечной машиной. Значит, дела у Игоря идут неплохо. А она-то — вместо того, чтобы расспросить Ксеню обо всем, сразу вывалила на нее свои проблемы — как будто Ксеня должна их решать!

Оксана всегда мыслила практично — даже удивительно, ведь ей всего девятнадцать. Но Лиза иногда понимала: Ксеня ничего не может посоветовать, когда речь идет о том, что Лиза сама лишь смутно чувствует… Впрочем, сейчас она ждала не совета, а сочувствия.

Оксана вернулась через пять минут, держа на руках пухленькую Олеську, которая радостно улыбалась новой тете. Сейчас уже было понятно, что Олеська похожа на маму: такие же круглые глаза, задорный остренький подбородок, и улыбка похожа. Оксана смотрела на дочку с обожанием, но она не относилась к тем женщинам, которые заставляют окружающих интересоваться только их детьми. Вместе с Олеськой она притащила из комнаты белый раскладной манеж и тут же разложила его посреди кухни. Олеська с готовностью уселась в манеж и на некоторое время занялась игрушками.

— Ты чего не ешь? — спросила Оксана. — В общем, не переживай. Ты ж не перестарок, найдется кто-нибудь, влюбишься — и все будет нормально. Разве нет?

— Да, — улыбнулась Лиза.

Настроение у нее улучшилось само собой — как всегда, когда она встречалась с Оксаной. В самом деле, отчего раскисать да еще жаловаться? Она ведь давно поняла, что Москва — жесткий город, слабых не любит. Если не ладится здесь, надо возвращаться домой, а раз не хочется возвращаться — значит, здесь наладится. Рассудив таким образом, Лиза улыбнулась и принялась за жаркое.

— А чего ты вообще цепляешься за эту барыньку? — спросила Оксана. — Сама же мне говорила — помнишь, когда на курсы ходили? — фирм теперь много, неужто нельзя устроиться? Тем более ты по-немецки свободно… Попробуй, позвони туда-сюда, не может быть, чтобы ничего не нашлось. Если б ты на всю жизнь работу искала, а тебе ведь так, перебиться. А я Игорю скажу, чтоб тоже поспрашивал. Жалко, у него в фирме никто пока не нужен.

«Действительно, мне ведь только так… — молча согласилась Лиза и тут же подумала: — Но до чего я хочу «перебиться»? И ведь Оксана говорит об этом без тени сомнения — значит, это так заметно?»

Возвращаясь домой, Лиза думала о будущем немного спокойнее. Работать у Инги больше невозможно: вся кровь приливала к Лизиным щекам, когда она вспоминала сегодняшнюю отвратительную сцену, и где гарантии, что подобное не повторится? Значит, надо действительно позвонить по телефонам фирм — вон их сколько, в любой газете — и попытаться устроиться на подходящую работу.

Лиза старательно гнала от себя мысль о том, чего именно она ищет. Лучше думать просто о зарплате — чтобы хватило за комнату платить.

В понедельник она звонить не стала: вспомнила, что мама ни одного дела не начинала в понедельник, тяжелый день. Лиза дождалась вторника и, положив перед собой «Московский комсомолец» и еще несколько газет, принялась накручивать телефонный диск.

К ее удивлению, ни в одной фирме ей не отказали! Расспрашивали о возрасте, владении языком, умении обращаться с компьютером — и предлагали прийти на собеседование.