Сверхчувствительная натура. Как преуспеть в безумном мире - Элейн Эйрон

Думаю, именно к этому типу относится Роб. Но других детей зачастую считают настолько тихими и нелюбопытными, что им грозит опасность остаться незамеченными.

А к какому типу относитесь вы? Может быть, ваша система паузы для проверки правит одна благодаря незаметной системе активации (или опыту «государя-воина»)? Иными словами, легко ли вам довольствоваться тихой жизнью? Или между двумя ветвями власти в вас постоянно вспыхивают конфликты? Иначе говоря, вам всегда хочется пробовать что-нибудь новое, хоть вы и знаете, что эти попытки изматывают вас?

Люди – это не только «гены и системы»

Не будем забывать, что каждый из нас – сложный живой организм. Некоторые ученые (например, Мэри Ротбарт из Орегонского университета) твердо убеждены, что изучение характера у взрослых людей – совсем другое дело, поскольку они способны рассуждать, делать выбор, проявлять силу воли, осуществляя этот выбор. Ротбарт считает, что психологи, сосредоточивающие основное внимание на изучении детей и животных, упускают из виду роль человеческого мышления и жизненного опыта.

Пройдемся же по ступеням развития Роба, а заодно и вашего собственного развития, таким образом, как это видится Ротбарт, и посмотрим, насколько меняются проявления сверхчувствительности на каждом этапе.

Единственная реакция новорожденного младенца – негативная: раздражительность, дискомфорт. Сверхчувствительные малыши, такие как вы и Роб, отличаются главным образом более выраженной раздражительностью и чувствительностью к дискомфорту, то есть теми свойствами, которые Каган назвал «высокореактивностью».

В возрасте примерно двух месяцев начинает функционировать система активации поведения. В это время вы стали проявлять интерес к новому – на всякий случай, чтобы узнать, не может ли это новое удовлетворить ваши потребности. Вместе с тем возникли и новые чувства – гнев и раздражение, когда вы не получали желаемого. Так стали возможными позитивные эмоции и гнев, а острота, с которой вы ощущали их, зависела от мощности вашей системы активации. Обладая обеими мощными системами, Роб стал ребенком, которого легко рассердить. Однако сверхчувствительные младенцы со слабой системой активации в таком возрасте могут быть тихими и «хорошими».

В возрасте шести месяцев в действие вступает ваша превосходящая автоматическая система паузы для проверки. У вас появляется возможность сравнить нынешний опыт с опытом прошлого, и если нынешний внушает такое же беспокойство, как и прошлый, вы испытываете страх. И опять-таки в каждом опыте вы видите малозаметные различия. Для вас в нем обнаруживается больше незнакомого и, возможно, пугающего.

В возрасте полугода каждое впечатление становится важным для СЧЛ. Можно увидеть, как несколько негативных впечатлений, связанных с приближением к новым объектам, способны превратить систему паузы для проверки в систему паузы для бездействия – настоящую систему торможения. Наилучшим способом избежать того, что «плохо», выглядит старание избегать всего. И конечно, чем больше прячешься от мира, тем более новым кажется все вокруг. Представьте себе, насколько пугающим мог казаться вам мир.

И, наконец, в 10-месячном возрасте у вас начала развиваться способность переключать внимание, решать, как испытывать что-либо или как прекратить то или иное поведение. Только в этот момент у вас появляется возможность справляться с конфликтами между двумя системами. Конфликт может выглядеть как: «Я хочу это попробовать, но оно выглядит так странно» (в 10 месяцев мы еще не пользуемся похожими словами, но общая идея именно такова). Но теперь вы можете выбрать, какой из эмоций поддаться. У Роба этот процесс был почти очевидным: «Да, это мне незнакомо, но я все-таки рискну».

Вероятно, у вас имелись излюбленные методы блокировки системы паузы для проверки, если она тормозила вас слишком часто или отключала надолго. Одним из этих методов могло быть подражание тем, у кого эта система работает не так активно. Вы просто двигались вперед и получали некие блага, подобно окружающим, несмотря на всю свою осторожность. Еще один метод – перевод раздражителя в другую категорию, где он становится знакомым. Рычащий волк в кино – «это же просто большая собака». Но наибольшую помощь вам, скорее всего, оказывали те, кто хотел, чтобы вы не боялись, чувствовали себя в безопасности.

Социальная помощь в случае страха затрагивает еще одну систему, которую Ротбарт считает высокоразвитой у взрослых людей. Эта система также начинает функционировать в возрасте примерно 10 месяцев. С ее помощью ребенок предпринимает попытки устанавливать контакт с окружающими, радоваться им. Если эти социальные впечатления позитивны и благоприятны, развивается еще одна физиологическая система, к которой люди биологически подготовлены. Можно назвать ее системой любви. Она способствует выработке эндорфинов, нейрохимических веществ «хорошего настроения».

В какой степени вам удавалось преодолеть свои страхи, поверив в помощь окружающих? Кто был с вами, на кого вы могли положиться в трудные минуты? Действовали ли вы исходя из соображения: «Мама рядом, так что я попробую…»? Научились ли вы подражать ее успокаивающим словам и действиям, применяя их к себе («Не бойся, все будет хорошо!»)? Я видела, как Роб пользовался всеми этими методами.

А теперь задумайтесь на некоторое время о себе и своем детстве; к этим размышлениям мы еще не раз вернемся в следующих двух главах. Знаю, на самом деле вы мало что помните, но, если опираться на известные вам факты, каким, вероятнее всего, был первый год вашей жизни? Как ваше мышление и самоконтроль влияют на вашу сверхчувствительность сейчас? Бывают ли случаи, когда вам удается обуздывать свою нервозность? Кто научил вас этому? Кто служил вам образцом для подражания? Кажется ли вам, что вы научились регулировать свою осторожность настолько, что отваживаетесь на большее, чем под силу вашему организму? Или же вы твердо усвоили, что мир небезопасен, а контролировать перевозбуждение невозможно?

Как доверие превращается в недоверие, а незнакомое становится опасным

Большинство ученых, занимающихся изучением характера человека, уделяют значительное внимание кратковременному возбуждению. Его легко изучать, так как о нем весьма красноречиво свидетельствуют изменения частоты сердечных сокращений и дыхания, а также потовыделение, расширение зрачков и повышение уровня адреналина.

Но есть и другая система возбуждения, в большей мере регулируемая гормонами. Она вступает в действие так же быстро, но эффект ее основного продукта, кортизола, становится особенно заметным лишь через 10–20 минут (важный момент: при наличии кортизола реакция кратковременного возбуждения еще более вероятна), таким образом, возбуждение долговременного типа делает нас еще более нервными и чувствительными.

Как правило, эффект кортизола проявляется через несколько часов или даже дней. Он определяется в основном по содержанию в крови, слюне или моче, поэтому изучать долговременное возбуждение менее удобно. Несмотря на это, психолог из Миннесотского университета Меган Гуннар долгое время изучала результаты применения кортизола и пришла к выводу, что весь смысл наличия системы паузы для проверки в том, чтобы защитить индивида от нездорового и неприятного долгосрочного возбуждения.

Исследования показали, что, когда люди впервые сталкиваются с чем-то новым и потенциально опасным, первой всегда возникает кратковременная реакция. Тем временем мы начинаем оценивать свои ресурсы. Каковы наши возможности? Что нам известно о ситуациях подобного рода по прошлому опыту? Кто рядом из тех, к кому мы могли бы обратиться за помощью? Если нам кажется, что мы сами или те, кто находится рядом, способны справиться с данной ситуацией, то перестаем воспринимать ее как угрозу. Кратковременная настороженность утихает, сигнал долговременной тревоги так и не срабатывает.

Гуннар продемонстрировала этот процесс в ходе примечательного эксперимента. Она создала угрожающую ситуацию (во многом подобную тем, которыми пользовался Каган для выявления «заторможенных» детей). Для этого сначала группу девятимесячных младенцев на полчаса разлучали с матерями. Одну половину группы оставляли с очень внимательной няней, реагирующей на все детские настроения. Другую половину группы оставляли с няней, которая не проявляла внимания к детям и не реагировала, пока кто-нибудь из них не начинал волноваться или плакать. После этого каждому девятимесячному малышу, находящемуся наедине с няней, предлагали нечто совершенно новое для него.

Для нас важно то, что лишь у сверхчувствительных малышей, оставленных на попечение невнимательной няни, был выявлен повышенный уровень кортизола в слюне. По-видимому, те дети, с которыми рядом была внимательная няня, считали, что у них есть ресурсы, и не видели необходимости в долговременной стрессовой реакции.