Путь Князя (сборник) - Роман Злотников

Он огляделся по сторонам. Может, заорать? Знакомых вокруг не было. Еще бы – первая пара в самом разгаре. Так что все, кто проснулся, – уже на лекции, а кто спит, тот спит. С другой стороны, вон люди, бабулька ковыляет, молодая мама с коляской, мужики у киоска…

– Не стоит делать глупостей, – будто отвечая на его мысли, внезапно произнес тот, который держал руку на его плече, – вам ничего не угрожает. Я понимаю, что вам сейчас не по себе, но, согласитесь, вы сами во всем виноваты.

Тут Данька вынужден был согласиться. Никто не заставлял его идти на поводу у Анзора и ввязываться в продажу найденного. А потом вот так, на первый взгляд с бухты-барахты, давать деру из машины, когда все вроде как уже было договорено и согласовано. Но кто ж его знал-то… Данька горестно вздохнул. Говорили же ему – думай, думай, прежде чем что-то сделать, так нет… так и не научился. Какая моча в голову ударит – светлая, темная или, скажем, зеленая – так и поступает. Причем часто даже не ему ударит, а кому-то рядом – Анзору, Гаджету или, скажем, Биллу.

Со стороны-то посмотреть – вроде как все нормально: школу закончил, в институте учится, зачеты сдает, выбранной профессией, так сказать, овладевает, а на самом деле несет его по жизни, как осенний листок по ручью, почему, как и куда – он сам не знает. Все как-то помимо него случается. И даже когда он думать пытается, все равно все через пень-колоду выходит. Ну как сейчас. Потому что и не мысли у него выходят вовсе, а так… нервные импульсы или гормональные выбросы…

Но дофилософствовать ему не дали. На дороге, напротив них, остановилась большая иссиня-черная машина «БМВ», и ладонь, лежащая на его плече, чуть толкнула его вперед. Пора, мол, иди. Данька вновь покосился в сторону. Бабулька уже куда-то уползла, молодая мама как раз переходила через дорогу, а куцая очередь из мужиков у киоска, затарившись понедельничным утренним пивом, также почти рассосалась. У киоска маячила только одна долговязая фигура.

– Я же говорю, – вновь услышал Данька, – вам ничего не угрожает.

И этот спокойный тон, и небрежно лежащая на плече рука сказали Даньке обо всем происходящим больше, чем самая многословная речь. Его – не выпустят. Даже не стоит и пытаться.

Он покорно дал проводить себя до машины и влез на заднее сиденье, с трудом уместившись между двумя громилами, усевшимися справа и слева от него. И когда машина уже тронулась, Данька бросил последний взгляд на знакомую улицу, на заросший кустами забор универа, на киоск… и вздрогнул. У киоска, облокотившись на обшарпанный прилавок, рядом с которым мужики понетерпеливей прям и высасывали свежекупленную бутылку пива, стоял тот самый бомж… ну, с «Маяковки». Благодаря которому Данька смог сбежать от Артура Александровича…

Данька бросил на него отчаянный взгляд. «Миленький, – запричитал он про себя, – ну сделай что-нибудь, ну выручи… я же знаю, ты сможешь… ну пожалуйста…» Он скорее не причитал даже, а… молился. Молился, не надеясь уже ни на что, только на чудо…

И чудо произошло! Бомж его услышал!!! Он сгреб из тарелочки для денег какую-то мелочь, взял протянутую продавщицей литровую банку пива и, повернувшись, посмотрел прямо на Даньку. Водитель в этот момент сдавал назад, разворачиваясь в противоположную сторону, так что Данька видел бомжа очень отчетливо – между средней стойкой кузова и выдвинутым вперед подбородком одного из громил. Данька вздрогнул, все еще не веря в то, что невозможное может случиться. А бомж вдруг улыбнулся и, подкинув банку пива, перехватил ее поудобней, а потом… со всей дури метнул ее прямо в лобовое стекло, туда, где сидел водитель, уже закончивший разворот и надавивший на газ.

Дальнейшее отпечаталось у Даньки в мозгу, как будто он смотрел на все происходящее в записи, причем с замедленной скоростью прокрутки. Банка влетела в салон, пробив стекло, и лопнула, врезавшись в лоб водителя, залив всех, кто сидел внутри, фонтаном холодного пива. Водитель издал какой-то странный горловой звук и завалился на спинку кресла, выпустив руль. Машину, уже успевшую набрать приличную скорость, повело, и она со всего маху врубилась правым крылом в фонарный столб.

Даньку, сидевшего как раз напротив зазора между передними креслами, метнуло вперед и, под грохот срабатывающих подушек безопасности, выбросило наружу сквозь разбитое банкой лобовое стекло…

Он очнулся, почувствовав, как ему на лицо что-то капает. И еще немного болела голова. Данька моргнул раз, другой… и все вспомнил. Он попытался вскочить на ноги, но вместо этого едва не сверзился с бревна, на котором лежал. С трудом удержав равновесие, Данька принял наконец устойчивое положение и испуганно огляделся. Он был в лесу. В березовом. Сверху, из ветвей деревьев, доносилась суматошная птичья трескотня. А сбоку, в паре шагов, потрескивал небольшой костерок. Рядом с костерком, на корточках, сидел давешний бомж и что-то варил в пустой консервной банке. Больше никого рядом не было.

Данька пару мгновений непонимающе пялился на своего избавителя, а затем не нашел ничего лучшего, как тупо брякнуть:

– Здрасьте…

– Привет, привет, – кивнул бомж, не оборачиваясь. – Очнулся?

– Ну… да, – озадаченно ответил Данька и, не удержавшись, спросил: – А где… эти?

– Ты о тех, с кем имел честь ехать на том шикарном авто?

– Угу.

Бомж нагнулся над банкой, втянул носом воздух и, удовлетворенно кивнув, ухватил ее пальцами и ловко снял с огня.

– Мне показалось, что ты сел с ними в машину без особого желания. Поэтому я и отнес тебя сюда. А они остались в машине.

– А… где мы?

– Недалеко, – бомж махнул рукой куда-то в сторону, – до дороги метров двести.

– А-а, – понимающе кивнул Данька. Через дорогу от университета начиналась лесополоса, и они, похоже, находились именно в ней. Данька сполз с бревна, потер лоб и нерешительно промямлил: – Ну… я пойду.

– Минутку, – бомж взял в руки банку, минутку подержал ее, будто примеряясь, потом сгреб немного снега, сохранившегося под бревном, и аккуратно поводил им по краю банки, чтобы жесть остыла. Потом протянул ее Даньке. – Вот, выпей.

– Что это?

– Отвар березовой коры… и кое-что еще.

– Зачем?

– Ну ты же не хочешь грохнуться в обморок прямо на эскалаторе, а после всего, что с тобой сегодня приключилось, это вполне реально.

Данька задумчиво потерся щекой о плечо.

– А если выпью – то не грохнусь?

– Если выпьешь – нет, – серьезно ответил бомж. Данька вздохнул, осторожно взял банку и отхлебнул. Варево было горькое и противное, но после первого же глотка головная боль прошла и, более того, в голове отчего-то прояснилось. Причем настолько, что Данька задал себе вопрос: почему это он так спокойненько сидит и пьет это сваренное неизвестно кем неизвестно из чего варево. Данька сделал еще один глоток, потом осторожно поставил банку и хрипло сказал:

– Спасибо, но я это… пойду.

Бомж улыбнулся и спокойно кивнул, после чего взял банку с того места, куда Данька ее поставил, и вновь отвернулся к костру…

Из леса Данька выбрался минут через пять. Сначала, естественно, двинулся не туда, но потом услышал гул машин и повернул в нужную сторону.

Сколько он провалялся без сознания, Данька определить не мог, но, очевидно, немало, поскольку около исковерканного «БМВ», снесшего бетонную мачту освещения, никого уже не было. Ни милиции, ни «скорой», ни толпы зевак, ни даже любопытных мальчишек. Осторожно озираясь, Данька приблизился к ней, метров на пятьдесят и… замер с разинутым ртом. Вот это да! Номера-то на «БМВ» были не простые, а специальные, с государственным флагом. Значит… этот самый Артур Александрович не был никаким иностранцем. Он был этим, как его… Данька наморщил лоб и потер его… ну да, фээсбэшником. И все это время за ним охотились фээсбэшники. Значит, он зря считал, что не заинтересовал их, когда выбрался из тех подземелий под Кремлем. Они специально сделали вид, что не интересуются им, а на самом деле установили за ним тайную слежку, чтобы… чтобы… чтобы выявить все его связи. Данька нахмурился. А зачем им его связи? Он что, работает на иностранную разведку? А может, они думали, что работает?

От всех этих предположений у него вновь разболелась голова, и Данька решил, что хватит уже торчать здесь посреди улицы истуканом, пора двинуть наконец… куда? Когда Данька утром покидал берлогу Гаджета, еще не было определено, где он будет квартировать сегодня. Родители Гаджета, приехавшие с дачи в воскресенье, довольно спокойно отнеслись к тому, что приятель сына у них переночует, но оставаться там еще на одну ночь было чревато лишними расспросами. Поэтому Данька, отойдя от разбитой машины, присел на лавочку и извлек мобильник (держать его все время отключенным уже как-то вошло у него в привычку). Включив телефон, он нерешительно замер, прикидывая, кому бы позвонить. Гаджету? Или Вене? Решить этот вопрос он так и не успел – мобильник в его руках зазвонил сам.