Пани колдунья - Лариса Шкатула

Так вот, они сидели с Галицким на открытой террасе питейного заведения мсье Ришара и беседовали. Иносказательно — о политике, не потому, что боялись шпиков, а потому, что считали место, где они находились, не слишком подходящим для серьезных разговоров…

Напрямую говорили о светских красавицах, поразивших бомонд какой-нибудь эксцентричной выходкой, или о не слишком красивых девицах, приданое которых с лихвой окупало недостатки их внешности.

Граф начал было вещать о скороспелых богачах, кои вскоре и вовсе заполонят свет, но, спохватившись, осекся — Жемчужников мог счесть это недостойным намеком в свой адрес.

Петр воспользовался заминкой, чтобы перевести разговор в нужное русло. Он прикинулся человеком заинтересованным, тем, кто ищет жену, а поскольку родители настаивают — грозятся найти выгодную партию без учета его собственных чувств, — приходится все же торопиться. Но спешка — палка о двух концах. Женишься, а потом обнаружится в жене такое… Хорошо бы иметь под рукой человека осведомленного, каковой мог бы знать подводные камни, могущие подстерегать человека, незнакомого с фарватером… Он нарочно пошутил, чтобы расшевелить графа, который слушал его с непроницаемым лицом.

Он говорил, а Галицкий все не отвечал на попытки привлечь его к обсуждению сего животрепещущего вопроса. Только кивал разглагольствованиям Жемчужникова. Но когда граф наконец заговорил, то оказалось, что Петр ждал не напрасно.

— Вы правы, Петр Валерьянович, иной раз всплывают тайны, заинтересованным семейством тщательно оберегаемые. До женитьбы, конечно… Могу сказать, вы обратились именно к тому, кто уладит вашу проблему. В свое время и я страдал от незнания, неумения разрешить некую ситуацию… Ладно, не называя имен, расскажу. Тогда была у моей жены подруга — известная в Петербурге княжна. И красивая, и умная, впрочем, на мой взгляд, чересчур. И она так нехорошо влияла на Анну, тогда еще мою невесту, что после общения с нею я свою простушку не узнавал.

Чуть ли не Цицерона мне цитировала! Я уж и так и этак — мол, странная у вас дружба, совсем вы по характеру разные, а та не слушала, только в рот подружке глядела. Я понял: ежели так и далее пойдет, могу невесты лишиться… И тут, на мое счастье, случился знающий человек.

Граф глотнул коньяку и оживился при воспоминании.

— Не иначе мне его бог послал… Скажу вам, милейший человек. Конечно, больших чинов не заслужил, в отставку из драгун ушел поручиком, но воспитание чувствуется: человек в общении приятный, и ежели что и мешает ему вращаться в свете, так это проклятая бедность…

Петя слушал Галицкого самым внимательным образом и не понимал, чем же Лиза его так раздражала?

Ну, не хотел ты, чтобы твоя жена от умной подруги ума набиралась, объяви ей ультиматум: или я, или она. Зачем же использовать еще кого-то? Можно сказать, из пушки по воробьям стрелять!.. И о Лизе граф отзывался пусть и зло, но никак не равнодушно. Или он втайне любил ее, не желая того признавать?

Впрочем, Петя мог и ошибаться. Влюбленному казалось, что его невеста не может оставить равнодушным ни одного мужчину… Петр так увлекся своими мыслями, что едва не пропустил момент, чтобы задать интересующий его вопрос.

— Но ежели ваш знакомец не бывает в обществе, откуда ему знать, что к чему? Да еще и быть таким осведомленным о том, что порой скрывают и от близких людей.

Галицкий было сконфузился, но ненадолго.

— Он мне впрямую не говорил, но я понял, что отец княжны когда-то обошелся с ним не лучшим образом, вот поручик и поставил своею целью: собрать об этом князе все, что только можно. Найти, так сказать, его уязвимое место, чтобы побольнее ударить.

Все деньги, какие у него были, поручик пускал на свою затею. Там горничной заплатит, здесь молочнице или булочнику — тем людям, коих мы обычно подле себя не замечаем, но кто порой знает о нас куда больше, чем близкие друзья.

— Надо же, не человек, а целое жандармское отделение в одном лице. Вот уж не думал, что месть может стать для человека смыслом жизни… Но теперь-то он угомонился?

— Отнюдь, мон шер, не только не угомонился, а развернулся во всю ширь!

— Неужели этот князь так порочен?

— Насчет князя врать не стану, не знаю. Знаю, однако, что теперь он собирает сведения о самых богатых и знатных людях Петербурга. — Граф покачал головой, будто удивляясь своим словам. — Думаю, невольно я стал, так сказать, крестным отцом его дела.

— Каким же образом, коли не секрет? — поинтересовался Жемчужников.

— Да какой там секрет! — махнул рукой его словоохотливый собеседник. — Когда он мне о Лизке… я хочу сказать, о той самой княжне поведал, я то ли обрадовался, что он так кстати рядом оказался, то ли посочувствовал его бедности… такой, знаете ли, тщательно скрываемой, но каковую наблюдательный взгляд все равно отметит. Потертые манжеты, шейный платок не первой свежести, потому что его нечем заменить, — характерные мелочи… Словом, дал ему денег. Он ничего подобного не ожидал. И удивленно сказал мне: «Вот уж не думал, что за такие сведения можно деньги получать». Я пошутил: «Можно, и немалые».

— Да это и не шутки вовсе, — заметил Петр. — Я о таком читал у кого-то из французов. Может, у де Бальзака? Человек собирал сведения, пятнающие честь аристократа, а потом продавал эти сведения заинтересованному лицу. Очень дорого. Так, что и сам разбогател неимоверно… Впрочем, неважно. Говорите, он вашим словам внял?

— Внял, и, кажется, дела пошли на лад. Недавно встретил его — совсем другого вида человек: довольный, в себе уверенный. Одет с иголочки. Портмоне достал — трещит от денег. И свой экипаж его дожидается. Мне обрадовался, будто брату родному. У вас, говорит, граф, рука легкой оказалась. Ежели вам какие сведения понадобятся — милости прошу ко мне на Невский. Обслужу в лучшем виде и денег не возьму! Так-то. Контора, выходит, у него в самом центре Петербурга — либо дом купил, либо квартиру снимает, что нынче тоже недешево…

— Стало быть, и я смогу к этому вашему поручику обратиться, ежели мне какие сведения понадобятся о девице на выданье?

— Сможете и, уверяю вас, не пожалеете. К нему ведь не только по поводу невест обращаются. Иной папаша, каковой будущего зятя подозревает в банкротстве или нарочном преувеличении состояния, готов лучше заплатить некую относительно небольшую сумму, чем потом наблюдать, как приданое дочери прахом идет…

Галицкий так горячо расхваливал и в самом выгодном свете преподносил возможности якобы малознакомого поручика, что Петр заподозрил его в некоем корыстном интересе. Уж не имел ли граф свой процент от деятельности отставного драгуна?

Впрочем, сегодня он узнал вполне достаточно, чтобы сделать доклад своему зеленоглазому ангелу.