Вспоминая моих несчастных шлюшек - Габриэль Маркес

– Ладно, она тут.

Я пришел в двадцать минут одиннадцатого, и сдал Росе Кабаркас последние карты моей жизни, распорядился относительно девочки после моего ужасного конца. Она решила, что на меня произвело такое впечатление убийство в ее доме, и поддела: Если собрался умирать, то, сделай одолжение, не здесь. Но я ответил: Случись что, скажешь, что меня сбил поезд на Пуэрто-Коломбиа, эта жалкая жестянка, не способная сбить даже комара.

Готовый ко всему, в ту ночь я лег на спину в ожидании последней боли в первый миг моего девяносто первого года. Услышал далекие удары колокола, почувствовал аромат души Дельгадины, спавшей на боку, услышал чей-то крик у горизонта и рыдания того, кто, возможно, умер в этой комнате сто лет назад. И тогда я погасил свет с последним вздохом, сплел свои пальцы с ее, чтобы повести ее за руку, и сосчитал двенадцать ударов полуночи на колокольне, глотая последние слезы, пока не запели ранние петухи, и тогда разлился благовест и взвились праздничные фейерверки во славу и честь того, что я жив и здоров в мои девяносто лет.

Первое, что я сказал Росе Кабаркас, было: Я покупаю у тебя дом, весь, с лавкой и садом. Она ответила: Давай заключим уговор стариков: тому, кто переживет, остается все, что принадлежало другому, и подпишем у нотариуса. Нет, потому что когда я умру, все должно достаться ей. Какая разница, сказала Роса Кабаркас, я позабочусь о девочке, а потом оставлю ей все, и твое и мое, у меня никого больше нет в этом мире. А пока давай поставим в твоей комнате кондиционер, оборудуем хорошую туалетную комнату и чтобы были твои книги и твоя музыка.

– Думаешь, она согласится?

– Ах, мой грустный мудрец, ты, конечно, старый, но ведь не идиот, – захохотала Роса Кабаркас. – Эта бедняжка с ума сходит от любви к тебе.

Я вышел на сияющую улицу и первый раз в жизни узнал самого себя у горизонта моего первого столетия. Мой дом, тихий и убранный, в четверть седьмого утра начинал заливать радужный свет счастливой зари. На кухне в полный голос пела Дамиана и кот, живой и здоровый как никогда, обвил хвостом мои щиколотки и пошел со мной к письменному столу. Я приводил в порядок стол – пожелтевшие бумаги, чернильница, гусиное перо – когда солнце прорвалось сквозь миндалевые деревья парка и почтовое речное судно, задержавшееся на неделю из-за засухи, с ревом вошло в портовый канал. Наконец-то настала истинная жизнь и сердце мое спасено, оно умрет лишь от великой любви в счастливой агонии в один прекрасный день, после того как я проживу сто лет.

Май 2004

Примечания

1

Мелкая колумбийская монета. – Здесь и далее примеч. пер.

2

Запеканка.

3

Чернильница, письменный прибор (ит.).

4

У автора, Г. Гарсиа Маркеса: «две тысячи пятьсот лет назад».

5

Роман Торнтона Уайлдера.