Восхождение самозваного принца - Роберт Сальваторе

Эйдриан жадно ловил каждое ее слово, подавшись всем телом вперед. То, о чем говорила девушка, произвело на него огромное впечатление. Он знал кое-что об истории ее жизни, но вплоть до этой минуты ему никогда не приходило в голову, что у Бринн Дариель может существовать какая-то особая миссия, намного превосходящая обязанности обычного рейнджера. А его собеседница продолжала рассказывать о ятолах и прежних вождях племен тогайру — гордых мужчинах и женщинах, настоящих предводителях кочевого народа. Они уверенно вели тогайранцев не только сквозь бескрайние степи, но и были духовными вождями своих соплеменников, а духовные ценности детей Тогая считались намного более древними, чем у ятолов или абеликанских монахов. Девушка поведала об их обрядах, и многие из них показались Эйдриану очень похожими на те, которые он видел у эльфов. Постепенно он стал понимать то, что Бринн осознала уже давно: между представлениями и ценностями тогайранцев и эльфов существовало удивительное сходство.

Голос тогайранки резко зазвенел, когда она — в который уже раз — стала рассказывать о последних страшных днях родного селения. Бехренцы у нее на глазах отрубили голову отцу, а потом изнасиловали и убили мать. Девушке было тяжело вспоминать об этих зверствах, но она, как всегда, довела повествование до конца. Давние раны еще саднили, однако эльфы научили Бринн Дариель направлять свои помыслы на светлое и радостное будущее Тогая.

О них она и поведала сейчас Эйдриану. Девушка замыслила ни много ни мало, как народное восстание, которое позволит изгнать бехренских захватчиков с ее родины и вырвать народ тогайру из зловещей паутины религии ятолов.

— Наверное, труднее всего мне будет освободить мой народ из западни, в которую они его заманили, — с грустью призналась Бринн. — Многие тогайранцы выросли, не зная ничего, кроме молитв ятолов. Они уже не помнят наших исконных обрядов…

— Но ведь твои родители хранили верность этим обрядам и после завоевания бехренцами Тогая, — заметил Эйдриан.

— Наше племя не поддалось бехренской заразе, — с гордостью согласилась девушка, — и многие другие племена, кочевавшие по степям, — тоже. Мы тайно молились и собирались в древних святилищах в дни самых значительных праздников. Я уверена, кто-то выдал бехренцам моих родителей и остальных соплеменников, рассказал им о нашем отступничестве, и тогда ятолы бросили против нас большое число своих воинов.

Невзирая на то что эльфы учили Бринн владеть собой и направлять силу своего гнева в русло великих замыслов, тогайранка не смогла скрыть охватившую ее ярость. Глядя на девушку, Эйдриан чувствовал: если когда-нибудь она разыщет предателя, тот будет горько сожалеть, что не успел умереть раньше!

Негодование Бринн быстро погасло, и она заговорила о возрождении прежнего Тогая, где племена жили в мире и духовном единстве. Какой удивительный зимний праздник устроит она после освобождения своей родины! Все кочевники съедутся в древний тогайранский город Йошун Магьек и, взявшись за руки, запоют «Берквек джерой саанд» — «Песню студеной ночи».

Эйдриан с возрастающим интересом слушал слова своей подруги о задуманном ею восстании и тех высотах, которых достигнет народ тогайру, сбросив ярмо своих поработителей. Мальчику вдруг подумалось: если замыслы его собеседницы увенчаются успехом, ее имя на века сохранится в истории Тогая. Возможно, имя Бринн Дариель будет жить еще долго после того, как госпожа Дасслеронд окончит свои дни…

В тот момент он еще не сознавал этого, однако мысль о достижении бессмертия через славу глубоко запала в сердце юного Эйдриана Виндона.

Закончив говорить, тогайранка выпрямилась и замерла, глядя прямо перед собой, хотя едва ли сейчас ее глаза различали окружающий мир. Нет, сейчас она находилась далеко отсюда, устремив взор одновременно в седое прошлое и светлое будущее своей родины.

— И все-таки мне кое-что непонятно, — прервал молчание Эйдриан. — Я постоянно слышу от госпожи Дасслеронд, что эльфов не касаются людские дела. Она не скрывает, что считает нас, людей, гораздо ниже любого эльфа. Почему же тогда она проявляет заботу о Тогае? Разве беды твоего народа волнуют тол'алфар? А если им нет до этого дела, почему она хочет, чтобы ты вернулась на родину и подняла восстание?

— Ее пугают ятолы, — ответила Бринн. — Вернее сказать, она боится зла, которое они способны причинить в будущем. Помыслы госпожи Дасслеронд уже долгие годы обращены на юг — к протяженной горной цепи, которую называют Пояс-и-Пряжка. По какой-то причине она желает, чтобы народ тогайру владычествовал на южных склонах этой цепи. Моя мать часто рассказывала мне сказки о Джайок тон'Кутос и Джайнек тон'Кутос — то есть о светлых и темных эльфах. Я помню, что при этом на ее лице всегда появлялась теплая улыбка. Из всех людей тогайранцы наиболее близки к эльфам, так всегда говорила мне мать. Теперь, когда я сама лучше узнала Джайок тон'Кутос, я понимаю, что она была права. Несомненно, тогайранцы ближе к народу тол'алфар, чем бехренцы или светлокожие жители Хонсе-Бира. Твой народ, как и бехренцы, пытается заставить землю служить своим нуждам, а тогайранцы стремятся сохранить ее такой, какая она есть.

Эйдриан уставился на девушку. Он и в самом деле не понимал, что означали слова «твой народ» и какое отношение он имел к жителям королевства Хонсе-Бир. Эльфы рассказывали ему об истории этого государства. Как же ему хотелось своими глазами увидеть его большие города! Однако мальчик знал о «собственном» народе только со слов эльфийских наставников, а к своим неполным четырнадцати годам он достаточно хорошо осознал, что далеко не все слова эльфов непременно являются правдой.

— Если у госпожи Дасслеронд есть какие-либо замыслы об экспедиции к южным горам, — продолжала Бринн, — для нее или для тех, кого она туда пошлет, будет намного лучше, если там не останется ни одного ятола.

— Ты в этом уверена? — спросил Эйдриан, глаза которого сузились от любопытства. — Она намерена покинуть Эндур'Блоу Иннинес? Или Дасслеронд пошлет на юг других?

Девушка пожала плечами.

— Мне так кажется, — сказала она. — Иначе зачем предводительнице тол'алфар заботиться о судьбе тогайранцев?

— Возможно, госпожа Дасслеронд просто желает, чтобы на земле осталось поменьше людей, — без обиняков заявил Эйдриан. — В таком случае, что может послужить этому лучше войны?

Бринн встревоженно огляделась. Она считала, что ее приятель переступил границы дозволенного, и это можно было ясно прочесть на ее лице.

— Я не утверждаю, что мне понятны замыслы эльфов, — равнодушным тоном произнес мальчик. — Но ты, похоже, их понимаешь. Ты появилась здесь на несколько лет раньше, чем я. Но много ли ты сумела узнать об эльфах за эти годы?