Свадебное ожерелье - Анна Гринь

Девушка всячески пыталась ускользнуть от настырного господина, чтобы пробраться как можно ближе к небольшим огороженным площадкам, где проходили соревнования на ловкость, силу и мудрость, но мать отлавливала строптивую дочь и возвращала пред очи Шердинара, зорко следя за всеми перемещениями Вилены.

Для Рэннола господин Элеонаэл, естественно, был староват, ему давно перевалило за сорок и от первого брака имелось двое почти взрослых сыновей, о чем он совершенно развязно сообщил девушке. Как и о том, что не прочь жениться еще раз. И обязательно на достойной его дома девушке. Последнее он подчеркнул особенно, многозначительно поглядывая на Вилену. От этих намеков и сальных взглядов по коже девушки проносилась волна ужаса.

Майя над словами знатного воздыхателя дочери лишь беззвучно посмеивалась и довольно щурилась, представляя пышное торжество и зависть окружающих.

— И чего ты ревешь? — удивилась Ксана и хихикнула. — Отличная же партия. Знатный. Богатый.

— Так забирай его себе! — крикнула Вилена, обидевшись на сестру. — Я не отдам ему ожерелье, даже если мама после выгонит меня из дому! Ни за что! Он старый! Пошлый! Знала бы ты, какие вещи он мне говорил шепотом! Так и хотелось залепить ему пощечину.

— Ви, успокойся, — сказала Ксана. — Чего ты? Мы ведь знали, зачем едем на праздник. И все здесь в курсе, кто мы такие. Естественно, нам не светит предложение от тех, кто понравится нам самим. Не стоит строить воздушных замков, сестричка!

— Я мечтала совсем не об этом, Ксю, — прошептала Вилена. — Совсем не об этом…

Девушка поднялась и выбежала на улицу, протолкнувшись через веселящуюся группу у входа. Расстроенная и заплаканная, она бежала довольно долго, очнувшись в совершенно незнакомой части города. В воздухе плыл отчетливый запах гниющей рыбы, поблескивала в своих каменных берегах река, делившая Иналь-Бередик надвое. Чуть дальше к западу, на левом берегу, виднелся торговый порт и множество разноместных лодок, перевозивших грузы. Дымили, заслоняя небо чернотой, расположенные прямо в порту коптильни.

Вилена всхлипнула, пытаясь затолкать обратно всю свою досаду и недовольство, но слезы в два ручья хлынули из глаз, орошая нежно-бирюзовый подол платья крупными каплями. Девушка взвыла и уселась на траву на склоне берега, подтянув коленки к груди и пряча лицо в ладонях.

Она так самозабвенно заливала слезами свое горе, что совершенно не услышала приближающихся шагов.

— Дорогуша, что это вы тут вздумали рыдать? — прозвучал над ней низкий женский голос. — Воды и так достаточно, вам не кажется?!

Вилена смолкла и подняла глаза на нарушительницу ее уединения. Ею оказалась высоченная, дорого, но безвкусно одетая шатенка средних лет. Женщина придерживала одной рукой широкополую шляпу с позвякивающими бусинками, а второй повыше приподнимала подол темно-красного платья с объемными нижними юбками.

— Совсем дитя! — воскликнула женщина. — Не нужно плакать, милая.

Вилена вытерла глаза, пытаясь справиться с неожиданно начавшейся икотой. Женщина протянула ей руку, помогая подняться.

— Что могло расстроить столь юную девушку? Как вас зовут, дорогуша?

— Вилена, — ответила девушка и, громко икнув, тут же покраснела до корней волос.

— Милая Вилена! Что же вы тут рыдаете?! Платье, глядите, все перепачкали! — И женщина указала ей на несколько крупных травяных отметин на бирюзовой материи. — Я знаю, что вам поможет! Чашка самого вкусного горячего шоколада в городе и парочка кренделей с клубничным джемом!

— Спасибо, простите… не знаю, как вас зовут… мне ничего не нужно, — еле выдавила из себя Вилена, стараясь справиться с подступившими вновь слезами.

— Меня зовут Элеонора Радкерой! Мы сею же секунду едем к моей дорогой Изабелле в ее чудесное кафе! И не вздумайте со мной спорить! Я все решила! Тем более глядя на вас, я безумно захотела чего-нибудь сладкого — первейшее средство от горьких дум. Едем! Немедленно.

И женщина потащила Вилену в сторону от реки, цепко сжимая ее руку морщинистой сильной ладонью. Как-то в одночасье они очутились перед шикарной каретой с незнакомым Вилене гербом на дверце. Девушка даже не успела рассмотреть этот герб, заметив только красный щит, золотого льва с орлиными крыльями, золотые и голубые ленты, как Элеонора Радкерой быстро и ловко запихнула ее в карету, а пара лакеев помогла своей госпоже удобно разместиться на обитых красным бархатом подушках.

— Уф, взволновали вы меня, милочка! — заявила Элеонора, вынимая из ниши в стенке веер и начав им усиленно обмахиваться. — Я увидела вас из окна кареты и не смогла проехать мимо. Как же! Вам сколько лет, милая?

— Девятнадцать, — ответила Вилена.

Когда карета двинулась, в голову девушке закралась мысль о похищении. Но всего через несколько минут они остановились перед входом в шикарное кафе с золоченой вывеской и красочными козырьками, весело хлопающими малиново-зеленой тканью на ветру.

— Жак, помоги нам выйти, — велела Элеонора подошедшему лакею и добавила, обращаясь к девушке: — Пойдемте, дорогая!

— Но мне не по карману такое заведение! — простонала Вилена, всецело желая оказаться внутри, откуда так аппетитно пахло свежей сдобой, шоколадом, корицей, ванилью и чуть-чуть мятой.

— О, не волнуйтесь! — пропела женщина. — Я вас приглашаю! Вы мне нравитесь.

И подмигнула весело.

Понимая, что это ужасно неудобно и родители уже точно ее ищут, Вилена позволила Элеоноре утянуть себя в этот рай сладостей. Хозяйка, с криками и смехом выбежавшая навстречу, расцеловалась с Элеонорой, усадила гостей за круглый столик у окна и лично приняла заказ, заверив в свежести и невероятном вкусе блюд из меню.

— Так, Изабелла, мне твой фирменный шоколадный тортик, большую чашку горячего шоколада, мятное желе, крем из изюма и мороженое с миндальной стружкой. А девочке…

— Мне ничего не нужно! — воскликнула Вилена.

— А девочке шоколад, яблочный пирог и самое вкусное мороженое с ягодным джемом и тремя видами шоколадной стружки! — продолжила Элеонора весело, отмахнувшись от Вилены. — И не слушай эту глупышку, Изабо!

— Отличный выбор, Элеонора, — ответила хозяйка кафе, постукивая карандашом по блокноту. — Через несколько минут все будет.

Последующий час для Вилены превратился в сумбурное, сладкое, тягучее, ароматное веселье вкусового наслаждения. Об обиде на мать было забыто. Остался только вкус шоколада и шуточки Элеоноры. Вилена громко смеялась, опустошая креманку, полную подтаявшего мороженого. Неожиданно на улице перед окном, возле которого они сидели, возник очень недовольный молодой человек. А через пару секунд он уже появился в кафе, осуждающе сверкая на Элеонору глазами.