Новая жизнь (ЛП) - Тиджан

Я заняла свое обычное место в последнем ряду и вскоре поняла, что моя соседка по парте не прочь поболтать. Она то возводила глаза к потолку, то опять утыкалась в учебник. Когда она повторила эти действия в третий раз, я повернулась к ней.

Девушка робко мне улыбнулась.

О черт.

— Я Тэрин.

Она протянула мне руку, и у нее вырвался писк.

— Молли Кили. Я твоя…

— Одноклассница. Знаю.

— Да, а еще я хожу с тобой на уроки здоровья.

Погодите-ка.

— У меня есть уроки здоровья?

— Ты пропускаешь их ради походов в читальный зал.

— Я думала, у меня читальный зал в это время.

— Тебе стоит сказать это учителю.

— О. — Я откинулась на спинку стула. — Спасибо.

— Без проблем. На следующей неделе у нас игра в волейбол. Должно быть весело.

— Ты играешь в волейбол?

— Только с семьей. Я не могу носить контактные линзы, поэтому мне приходится надевать в классе эти очки. — На ее щеках вновь проступил румянец. — Они ужасные. Похожи на окуляры микроскопа, но моя мама не разрешает покупать новые. Они «не стоят тех денег». — Она снова опустила лицо. — Так говорит моя мама.

— Не меняй свои очки. — Учитель поднялся, и я пригнулась. — Через два года тебе будет на это плевать. Кроме того, в колледже они помогут тебе найти свою половинку.

Молли рассмеялась тоненьким голоском.

— Ты совсем не такая, как о тебе говорят.

— Что я бессердечная сука?

— Да, а еще что ты переспала с Трэем Эвансом.

— Где?

Молли принялась загибать пальцы:

— На школьной парковке, на стоянке возле кафе, на одной из его вечеринок, в доме Рикетса и в его машине.

— У меня был плотный график.

Она хихикнула, затем пискнула и отвернулась. Ее лицо покраснело. Я подняла глаза и наткнулась на взгляд Трэя. Он присел на корточки рядом со мной.

— Что? — Я указала на учителя. — Урок уже начинается.

— У нас есть два дня.

— Для чего? — Я не была идиоткой и знала, о чем идет речь. Просто дурачилась.

Трэя это не позабавило.

— Так ты нам поможешь?

— Я же сказала, что помогу, но ты не посвятил меня в детали. Мне пришлось обнимать сестру, пока она плакала и задавала вопросы. И я не могла ответить ни на один из них. — Трэй помог мне вчера. Потом Джейс велел мне держаться от Трэя подальше. От того, что меня тянули в разных направлениях, я рисковала травмироваться. Я вздохнула. — Дай мне время подумать.

Не получив желаемого ответа, Трэй поджал губы и встал.

— Видел вчера на выезде из города Джейса Лэнсера. Он покупал в кафе бургер.

— И что?

Трэй уже сел в другом конце кабинета, но это не имело значения. Весь класс внимательно слушал.

— Ничего. Этот тип лузер.

— Продолжай говорить в том же духе, и, возможно, ты вообще от меня помощи не дождешься.

Джейс был моей семьей. Никто не смел говорить о моей семье плохо.

Мэнди попыталась меня урезонить:

— Тэрин, не говори с ним так.

Я проигнорировала ее просьбу. Все ждали. Никто не смел дерзить гребаному Трэю Эвансу, но я посмела. Он не нашелся, что ответить, и я ощутила, как всеобщее замешательство стало осязаемым. Моя одноклассница, наклонившись ко мне, прошептала:

— Ты теперь официально мой кумир. Еще ни одну девушку, переспавшую с ним, Трэй не оставлял безнаказанной за подобный тон разговора, и уж тем более не пытался сам разыскать.

Последний факт ее особенно поразил. Я вздохнула. Теперь эта новость станет в школе номером один на весь остаток дня. Увидев во взгляде Мэнди предупреждающий блеск, я закатила глаза. Всего день назад я спасла ее от роя сплетен. Когда она погрозила мне пальцем, я показала ей фак. Никто не будет указывать мне, что думать, говорить или чувствовать. Если Мэнди еще раз попытается это сделать, то она, как и все остальные, узнает, что может поцеловать меня в зад. Когда она снова ахнула, у меня появилось искушение удвоить эффект и показать ей средний палец и на другой руке тоже.

— Хорошо, класс, — начал учитель, и мне стало абсолютно наплевать на сестру не только на этом уроке, но и на весь оставшийся день. Я игнорировала и всех остальных, что было не такой уж великой жертвой. К концу дня Дженника переманила друзей на свою сторону, и каждый из них удостоил меня чередой ненавидящих взглядов. Мэнди делала вид, будто не замечает меня вместе с внезапно появившейся новой группой друзей, а все остальные девушки взяли пример с царствующей здесь толпы.

Я стала социальным изгоем. Единственным человеком, который этого не понимал, была моя соседка по парте. Когда я шла на следующий урок, она увидела меня в коридоре и помахала. С ней были еще две девушки. Одна из них сделала испуганный вдох, а другая взяла ее за руку и увела за собой.

На следующий день история повторилась. Мэнди придерживалась прежнего принципа: вела себя так, словно ничего не произошло. Дома она почти не разговаривала со мной, а Дилан все так же ночевал в ее комнате. Мне хотелось спросить у нее, что между ними происходит, но поскольку она даже не здоровалась со мной, было логично предположить, что спрашивать ее не было смысла. Этот день отличался от вчерашнего только одним: отсутствием Сэмюэля и Трэя. Люди это заметили. Ближе к концу дня я стала думать, что все обо мне забыли, но не тут-то было. Как только я вышла в коридор, Дженника и ее друзья в тот же миг замолчали. Их ненависть не угасла.

Я пожала плечами. Меня это устраивало, но сдержаться я все-таки не смогла. Пока я шла мимо, Дженника пялилась на меня. Я сделала вид, что у меня зачесалось ухо, и заодно снова показала ей средний палец. Я в полной мере осознавала, как по-детски это выглядело, но это доставило мне удовольствие, а она вняла моему предупреждению. Никто не шептался о Мэнди и Дэвоне. Люди словно не замечали, что они больше не ходят вместе, не держатся за руки, не обнимаются и даже не разговаривают друг с другом. Мой сестринский долг был выполнен. В конце дня, шагая к парковке, я увидела Трэя, прислонившегося к моему автомобилю, и задумалась, не следует ли мне исполнить еще и дружеский долг.

Я остановилась и спросила его:

— Мы друзья?

Его руки были скрещены на груди, и внезапно я вспомнила о его статусе «божества» в нашей школе. Квадратная челюсть, умопомрачительные светло-карие глаза, устремленные на меня, и эти его идеальные губы, изогнувшиеся в легкой ухмылке. Он и впрямь был великолепен.

Трэй усмехнулся.

— Только если ты хочешь, чтобы мы ими были, Мэттьюс.

Это меня разозлило. Эванс знал, как меня поддержать, и видел насквозь. Никто, кроме него, не понял, как меня разгадать.

Мои ноздри раздулись.

— Я думаю, мы друзья.

Он просиял в ответ.

— Значит ли это, что ты мне поможешь?

— Думаю, это значит, что не помочь я не могу, — хмыкнула я. — Вот такая я сентиментальная. У меня есть склонность помогать друзьям и семье вне зависимости от того, хотят они этого или нет. — Я прищурилась. — Но разве это единственное, чего ты хочешь?

Между нами повис провокационный вопрос. Его глаза потемнели, вновь приобретя янтарный оттенок, и я поняла, что мы подумали об одном и том же. Мою грудь сдавило, а пульс пустился в разгон. Интуиция подсказывала, что мы собираемся стать не просто друзьями. Я знала, что отказать ему не смогу. Я переставала себя контролировать, когда речь шла о гребаном Трэе Эвансе.

Его взгляд перешел на мои губы и замер.

— Я думаю, — он послал мне очередную, способную растопить сердце, улыбку, — что шар на твоей стороне.

— Черт. — Я покачала головой. — Сколько двусмысленностей можно придумать с помощью этого слова. Не мог подобрать другое?

— Сожалею. — Но ему было не жаль. Он смеялся.

— Шар. Ты использовал слово шар. — Я закатила глаза, но не смогла сдержать улыбки. — Комплект шаров. Пара шаров. Шар для боулинга и кегля. Шар. Только один? Думаю, ему будет одиноко. Мне кажется, к нему стоит добавить второй.

С губ Трэя сорвался смешок.

— Что за бессмыслица.