История Советского государства. 1900-1991 - Николя Верт

В целом можно сказать, что аграрным реформам Столыпина не хватало времени. Примерно за десять лет только 2,5 млн. крестьянских хозяйств удалось «освободиться» из-под опеки сельской общины. Движение за упразднение «мирского» правления на селе достигло наивысшей степени между 1908 и 1909 гг. (около полумиллиона запросов ежегодно, что свидетельствовало об одном из сокровенных желаний многих крестьян выйти из-под опеки «мира»). Однако впоследствии это движение заметно сократилось. Случаи полного роспуска общины в целом были крайне редкими (всего 130 тыс. случаев). «Свободные» крестьянские землевладения составили лишь 15% общей площади обрабатываемой земли. Едва ли половине работавших на этих землях крестьян (1,2 млн.) достались отруба или хутора, закрепленные за ними постоянно, как собственность. Между тем это был наиболее важный этап, так как только он превращал крестьянина в настоящего собственника, хозяина достаточного для жизни надела. Собственниками смогли стать лишь 8% общего числа тружеников, но они терялись в масштабах страны. Вскоре, под натиском революционных событий между 1917 и 1921 гг., дрогнувшая было сельская община вновь окрепла.

Не хватило также времени для проведения в намеченный десятилетний срок и школьной реформы, утвержденной законом от 3 мая 1908 г. (предполагалось ввести обязательное начальное бесплатное обучение для детей с 8 до 12 лет). И все же с 1908 по 1914 г. бюджет народного образования удалось увеличить втрое, было открыто 50 тыс. новых школ. Всего же в стране в 1914 г. насчитывалось 150 тыс, школ, тогда как требовалось 300 тыс. Иными словами, для реализации плана всеобщего начального обучения детей такими темпами, как в 1908 — 1914 гг., требовалось еще не менее 20 лет.

2. Политические и идеологические преимущества

Для проведения своей линии Столыпин умело воспользовался экономическими и политическими «козырями», находящимися в его руках.

В Третьей Думе, прозванной «господской», так как она была избрана на неравноправной основе (курия помещиков и первая городская курия, то есть менее 1% населения, объединяли 65% избирателей), значительное большинство правых, «правительственный блок» (225 депутатов от националистов и октябристов), противостояло ослабленной новой избирательной системой оппозиции (52 кадета, 26 депутатов от национальных меньшинств, 14 трудовиков и 14 социал-демократов). Вплоть до 1909 г. благодаря позиции октябристов отношения между правительством и Думой оставались хорошими. Партия октябристов была одной из ведущих в Думе. Ее возглавил А.Гучков, внук крепостного крестьянина, разбогатевшего на производстве тканей. Начиная с 1909 г.»взаимоотношения между Гучковым и Столыпиным ухудшились, камнем преткновения явился в особенности вопрос о военных расходах страны, которые Гучков стремился поставить иод непосредственный контроль Думы. Но к тому времени на волне национализма в деловых кругах часть октябристов, представлявших интересы русской буржуазии, пошла на сближение с властями, и в 1909 г. партия раскололась. Часть депутатов объединилась с представителями правых националистических кругов умеренного толка, образовав новую группировку — Партию русских националистов, которую возглавил П.Балашов. Эта группировка впоследствии превратилась в «законодательный центр» Третьей Думы. На него вплоть до 1911 г. опирался Столыпин. Националистический угар за эти годы распространился и на более левые круги. Разумеется, кадеты оспаривали антисемитские, ксенофобные лозунги крайне правых, тем не менее их, несомненно, притягивала идеология национализма, которая в то время в России, как и в других странах Европы, представляла собой альтернативу социализму. Социалистическая идеология в России теряла популярность.

Столыпин использовал в своих целях как раздробленность революционной оппозиции, так и отсутствие согласия среди радикально настроенной интеллигенции. Если в 1905 г. обстоятельства вынудили революционеров разных взглядов сплотиться, то после поражения революции разнородность движения ослабила его и расколола. Многим революционерам пришлось вновь эмигрировать. Надежда Крупская хорошо описала образ мышления эмигрантов-революционеров, считавших себя гражданами некоей собственной республики. Потеряв дом, семью, родину, они подчинялись только своим собственным законам, особому кодексу чести революционеров, ритуалу своих собраний. Между ними существовала строгая иерархия, с собственными ренегатами и отщепенцами, и каждый из них действовал в соответствии с той идеологией, которую он исповедовал.

1907—1911 гг. стали годами спада революционного движения. Разрешенные с марта 1906 г. профсоюзы сократились с 250 тыс. членов в 1907 г. до 12 тыс. в 1910 г.; число бастующих рабочих снизилось до 50 тыс. В партии социалистов произошел окончательный раскол из-за полярности выводов, сделанных каждой фракцией социал-демократов из поражения революции 1905—1907 гг. Меньшевики, проанализировав провал московского восстания в декабре 1905 г., пришли к мнению, что Россия еще не созрела для социальной революции. Пока следовало предоставить инициативу буржуазии, помочь ей свергнуть царский режим, а главное — не спугнуть ее начинаний. Большевики же на опыте революции 1905—1907 гг. пересмотрели свою революционную тактику и предложили новый план действий, более приемлемый для специфических условий России, как подтвердило будущее. Большевики считали, что слишком рискованно доверять буржуазии руководство будущей революцией, — как показал провал либерального движения, у буржуазии нет ни сил, ни подлинного желания уничтожить самодержавие и осуществить коренные социальные перемены. Только рабочий класс в союзе с крестьянской беднотой, следуя за авангардом профессиональных революционеров, сможет принудить буржуазию осуществить новую революцию, в которой Советы сыграют важную роль — не только организуют пролетариат и защитят его от буржуазии (как того желали меньшевики), но станут своего рода прообразом революционной диктатуры пролетариата. Приобретала конкретные черты мысль об ускоренном переходе к следующему революционному этапу — к демократической революции, воплощенной и поддержанной Советами.

Однако на данном этапе шла междоусобная борьба различных тенденций, а конструктивных действий было мало. На IV (Стокгольм, апрель 1906 г.) и V (Лондон, май 1907 г.) съездах партии сохранилось лишь внешнее ее единство. Полемика разгорелась с особой силой по вопросу об экспроприациях, осуществленных подпольными большевистскими отрядами. Самая известная из этих акций была проведена 13 июня 1907 г. Тер-Петросяном, соратником Сталина. Он изъял из Государственного банка в Тифлисе 340 тыс. руб. Меньшевики и часть большевиков выступили против подобных действий. Ленин же отказался от осуждения этих «партизанских действий» и на V партийной конференции, состоявшейся в Париже в декабре 1908 г., резко обрушился на меньшевиков, обвинив их в желании «ликвидировать» подпольные организации и ограничиться только легальной деятельностью. Все эти годы большевикам пришлось бороться с возникшей в рабочей среде тенденцией, которую Ленин охарактеризовал как «ликвидаторскую», ставящей своей целью создание легального демократического рабочего движения по образцу западных стран, очень далекого от той подпольной боевой организации, какой была партия большевиков. Лучшим союзником Ленина в его борьбе с «ликвидаторами» стало само правительство, с его бескомпромиссностью и полным отсутствием какой-либо социальной политики, направленной на улучшение жизни рабочих. Ленину пришлось бороться и с многочисленными внутрипартийными фракциями. Споры разгорались по всякому поводу: по вопросам теории, методов революционной борьбы, руководства газетами, распоряжения денежными фондами. Фракции разделились следующим образом: с одной стороны — соглашатели (во главе с Рыковым), склонявшиеся в пользу общих действий с меньшевиками, с другой — отзовисты, требовавшие отзыва депутатов социал-демократической партии, так как считали всякую парламентскую деятельность предательством по отношению к народу. Ленин боролся с ними, называя их «ликвидаторами наизнанку».

Партия эсеров, несмотря на все усилия Чернова, тоже находилась в состоянии распада. Группа максималистов, сторонников немедленного осуществления всех пунктов программы эсеров сразу же после захвата власти, тяготела к былому терроризму и действовала боевыми организациями. Хотя формально эти отряды состояли в партии, они, по сути дела, уже не подчинялись ей. В них легко проникали агенты царской охранки, самым известным из которых стал Азеф, организатор убийства Плеве и великого князя Сергея. Он успел занять ответственный пост в партии, прежде чем был разоблачен в 1908 г. Дело Азефа окончательно дискредитировало террористическое движение в эсеровской партии. Противоположное крыло эсеров представляли трудовики. Они по-прежнему участвовали в работе Думы, обсуждали земельную реформу, вели среди крестьян легальную пропаганду в защиту обобществления земли.