Российская психология в пространстве мировой науки - Ирина Анатольевна Мироненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Трудно не согласиться с выводом А. В. Юревича о том, что «очевидна неадекватность обоих видов прямолинейности, напоминающих два крайних положения маятника» и что так же очевидна «необходимость как сохранения наиболее плодотворных национальных особенностей российской науки, так и ее интеграции в мировой мейнстрим», т. е. что целесообразно соблюдение «принципа оптимума интеграции» [Юревич, 2010 б, с. 55].
Однако каким должен быть этот оптимум, что следует учитывать при попытках определить этот оптимум, – остается предметом дискуссии. По этому вопросу я и хочу поделиться своими соображениями.
Зачем российской психологии интеграция в мейнстрим? Зачем и кому это нужно (или не нужно) в разнородном российском профессиональном сообществе? Какие идеалы и какие интересы стоят за «глобалистическими» и «контрглобалистическими» тенденциями?
Попытаемся выделить в нашем профессиональном сообществе группы, интересы и идеалы которых представляются более-менее однородными в отношении интеграции с мейнстримом.
В литературе уже обсуждалось различное отношение к мейнстриму отдельных типов ученых: «местников» и «космополитов» [Kornhauser, 1962]; «цеховиков», научное знание производящих, и «презентаторов» [Плюснин, 2007]. Мы не будем рассматривать подобные типологии, применимые к представителям любой науки, любой страны и любого времени, а примем за основание для разделения российских психологов на группы в контексте вопроса об интеграции в мейнстрим особенности их теоретико-методологических ориентаций.
Какие же группы, какие «интеллектуальные пространства», представляется возможным сегодня выделить в российском профессиональном сообществе? Какова структура этого сообщества в контексте нашей проблемы?
Современное нам профессиональное сообщество сложилось на развалинах советской психологической науки, которая в 60-е – 80-е гг. XX века достигла состояния парадигмы[6].
С падением советского государства были сняты идеологические и другие искусственные барьеры на пути развития психологии, которая в советское время отчасти насильственно удерживалась в русле монометодологического течения, естественнонаучного по своей ориентированности и основанного на марксистской философии, с приоритетом фундаментальных теоретико-методологических исследований.
В это же время перед психологами открылись новые горизонты профессиональной деятельности, хорошо обеспеченный финансово рынок психологических услуг потребителю. На фоне сворачивания программ фундаментальных исследований произошел бум в области психологического образования и психологической практики, который с неизбежностью сопровождался радикальными изменениями в подготовке специалистов и выходом на рынок психологических услуг людей, уже никак не связанных с советской российской психологической школой. В монографии «Психологическая наука в России в XX столетии», подготовленной ИП РАН, разнообразие форм и содержания подготовки психологов специально отмечается как существенная характеристика постперестроечного периода в развитии психологии в России.
Таким образом, большая часть современного российского психологического сообщества к парадигме, сложившейся в советской психологии, прямого отношения уже не имеет. Достаточно вспомнить, что в 1984 г. в России психологов выпускали три университета (девять в СССР) и в весьма ограниченном количестве, а в 90-е годы уже более 300 ВУЗов России ежегодно выпускали более 5000 психологов.
Какая часть современного профессионального сообщества владеет ТОЙ теорией и методологией? Очень небольшая. Фактически, овладеть ТОЙ теорией и методологией можно было, только приняв ее «из рук в руки» от учителей, учитывая то, какую роль играла в психологическом образовании в советский период устная традиция, когда психологи не учились по учебникам, а монографии, по которым они учились, были написаны «эзоповым» языком. Тексты наших классиков, за редким исключением, не «открываются» при прочтении случайным человеком, они писались в расчете на герменевтику, на чтение совместно с учителем, о чем неоднократно указывалось в литературе.
ТОЙ теорией владеет сегодня очень небольшая часть профессионального сообщества, те, кто был этому специально обучен. При этом не все из этих людей остаются на прежних методологических позициях, так что численность этой группы не только не велика – она уменьшается.
Тем не менее первая группа, которую мы выделяем здесь – группа последователей субъектно-деятельностного подхода, как мы ее назовем; она немногочисленна, что не уменьшает ее значимости в контексте обсуждаемой проблемы.
Как классифицировать остальных?
С крушением парадигмы, на фоне сочетания процессов слияния с мировой наукой и разрушения единства отечественного профессионального сообщества российская психология впала в кризис, распалась и развалилась, так что кажется уместным цитировать слова Н. Н. Ланге, сказанные более ста лет тому назад: «…крайнее разнообразие течений, отсутствие общепризнанной системы науки, огромные принципиальные различия между отдельными психологическими школами… Ныне общей, т. е. общепризнанной системы в нашей науке не существует. <…> Психолог наших дней подобен Приаму, сидящему на развалинах Трои» [Ланге, 1882, с. ПО].
В отличие от известного кризиса мировой науки, после перестройки в России оригинальные новые, яркие направления не многочисленны. Доминировала, особенно в 90-е годы, ориентация на те или иные направления в зарубежной науке. Мы здесь назовем их последователей «западниками» и выделим в отдельную группу.
Из новых оригинальных, российских по своим корням направлений, развившихся в постперестроечный период, назовем христианскую православную, или религиозно-философскую, психологию, которая мощно развивается сейчас, продолжая традиции направления, существовавшего в России в досоветский период.
Таким образом, выделяются три группы ученых, три «интеллектуальных пространства»:
• последователи субъектно-деятельностного подхода,
• последователи национально-специфических теорий («славянофилы»),
• последователи зарубежных школ («западники»).
Заметим, что структура, которая у нас получилась, в большой степени напоминает структуру направлений развития психологии в России в досоветский период, как ее описывает В. А. Кольцова [Кольцова, 1997, 2002]:
• естественно-научное направление («экспериментальная» психология), на основе которого в дальнейшем развивалась психология в советский период;
• эмпирическая психология, для которой характерна ориентация в большей мере не на национальную традицию, а на современные ученым данного направления европейские концепции и методы исследования психического;
• религиозно-философская психология, основанная на идеях и положениях русской богословской и религиозно-философской мысли.
Рассмотрим вопрос об интересах, идеалах и проблемах интеграции с мейнстримом, имея ввиду наше разделение на «интеллектуальные пространства» российского профессионального сообщества.
Последователи зарубежных школ, «западники». Глобалистические тенденции здесь заложены естественным образом. Именно эта группа составила основную массу лавинообразного приращения психологического сообщества в 90-е гг., что в не малой степени объясняется мощным выбросом переводных зарубежных учебников на рынок психологического образования, который бурно разрастался в тот период.
Нарастание контрглобалистических тенденций в современной России отчасти имеет в своей основе разочарование многих из этих людей, которое постигло их при попытке выхода на Запад. Их исследования на Западе не вызывают интереса, журналы их не печатают. И дело не в том, что Западу не интересна жизнь в России, а в том, что уровень многих статей не соответствует требованиям журналов. Это не удивительно, так как существенная часть этой группы ученых изучала иностранные теории по переводным учебникам и пересказам, современных западных журналов не читает и потому
