Призрачный театр - Мэт Осман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Низинные болота простирались до линии горизонта, отчеркнутой от небес смелой рукой. Только Шэй возвышалась среди этой тянувшейся до самой реки низкорослой растительности, по крайней мере пока не появилась мачта Большого парома, как раз вовремя, разметав последние клочки тумана. По пути к пристани ее сопровождали чувства вины и облегчения. Лонан нуждался в заботе деревни. Нуждался в кухарке, предсказательнице, жрице, кормилице, няньке и, что более затруднительно, теперь, когда карты его памяти смешались и перепутались, нуждался в жене. Все те роли, что Шэй умела исполнять, оказались для него бесполезны. Она могла быть дочерью, научилась быть посыльным и вором, бегая по крышам. Здесь же, в их маленьком, скрытом туманом доме, она ничем не могла ему помочь.
6
Стайки кроншнепов и галок, выискивавших на мелководье червяков, плеск весел и скольжение парусников: Темза жила бурной жизнью своеобразной городской улицы. Опершись локтями на борт парома, Шэй смотрела, как тают вдали серые болотистые земли. Над паромом кричали чайки. Через несколько минут Лондон начал оживать вокруг нее, как сценические декорации; пейзажи жизни резко тянулись ввысь. Узкие каньоны улиц и высокие скалы домов. Паром уже мчался на полной скорости, точно лошадь, приближающаяся к своей конюшне, движение становилось все более оживленным, вскоре река заполнилась огромным множеством лодок, и Шэй вдруг подумала, что могла бы добраться до берега, просто перепрыгивая с одного борта на другой. Лодки исполняли замысловатые танцы, похожие на птичьи, их пути так же пересекались, но они никогда не сталкивались. Волны приветственно хлопали по бокам парома, здания становились все выше, поглощая Шэй, и понемногу паром окунулся в огромный и дружелюбный шумовой котел. Лондон. Она успела полюбить этот город.
Прошлой ночью Бесподобный пообещал встретить ее с парома, но Шэй подумалось, что он просто разыгрывал галантную сцену перед своими друзьями. Поэтому ее сердце радостно забилось – лошадь вырвалась из конюшни, – когда она увидела, что он ждет на причале. Он увлеченно разговаривал с румяным толстяком, который постоянно смахивал пот с шеи, несмотря на то что в затененных местах на реке еще даже не растаял лед. Пока паром скользил к пристани, Шэй заметила, как они обнялись, и толстяк похромал в сторону города. Бесподобный, повернувшись, собрался предложить ей руку для спуска, но она взглянула выразительно – «мальчик-посыльный, помнишь, а не взбалмошная девчонка», – так что он стоял, скрестив руки, и смотрел, как она спускается на берег.
– Ну, доброе утро, паренек, – весело приветствовал он Шэй.
Она сняла свою шапочку. «Паренек?» Взгляд паромщика с любопытством следил за ними.
Они пошли вдоль набережной спиной к утреннему свету, наступая на свои вытянувшиеся перед ними тени. Шэй нравилось, как город, пробуждаясь к жизни, потягивался и скрипел. Подмастерья дружно зевали, наверняка уже опаздывая, и уклонялись от брызг драивших палубы матросов. Стайки чаек патрулировали улицы в поисках деревенских торговцев, не знавших, как уберечь от них свои хлеба, а служанки суетились, как голубицы, тихо повторяя списки покупок.
– С кем ты там болтал? Что за толстяк? – спросила Шэй.
– Никогда раньше его не видел, – ответил Бесподобный, с нарочитой небрежностью пожав плечами, – он просто отдыхал на пристани. А я каждый день изображаю нового персонажа, это держит меня в напряжении, – он поднялся на цыпочках и, сжав кулаки, нанес пару резких ударов незримому противнику, – в общем, мне приходиться общаться с уймой незнакомцев, – добавил он таким тоном, словно исполнял какое-то невыносимое, возложенное на него бремя, а не разыгрывал собственный сценарий.
Они срезали угол, пойдя по более тихой Темз-стрит перпендикулярно реке. По дороге Шэй мельком заметила между домами силуэты кораблей: ощетинившиеся обрубленным лесом покачивающиеся мачты.
И кого же ты играешь сегодня?
– Французского моряка, опоздавшего на свой корабль. Ночь провел на берегу среди вероломных англичан, в итоге они меня ограбили, надули, избили и накачали какой-то дрянью. Я пытался якобы нанять быстроходную лодку, чтобы догнать свой корабль, не желая застрять здесь pour toujours[8].
Он был вовсе не похож на французского моряка. Одетый в просторную белую рубашку со вставкой и вышивкой, гласившей «Время Сатурналий».
– И он тебе поверил? – усмехнувшись, спросила Шэй.
Бесподобный, хитро подмигнув ей, вытащил из кошелька шиллинг. Наклонная Нью-Фиш-стрит опять увлекла их в сторону реки: направления лондонских улиц изменчивы, как приливы и отливы. Они обошли суматошное движение у входа на мост и направились к удаленным причалам, где швартовались океанские корабли. Корабли из Норвегии, с Пиратских берегов Марокко и Египта и с безымянных островов. На сушу доносился сладковатый запах речной грязи и едкой морской воды с самих кораблей. С одной из палуб вдруг что-то сбросили, и птицы в погоне за добычей спикировали в воду. Все вокруг поскрипывало, как новая обувная кожа.
– А как прошло ваше представление?
Вчера Шэй рассказала ему больше, чем собиралась. Он узнал о Мурмурации и предсказаниях, о медленном упадке ее общины. Обычно она скупо упоминала о Бердленде – никогда не знаешь, доброжелательные ли уши тебя услышат, – но сам дымный и полный теней воздух театра Блэкфрайерс располагал к откровенности. Тем не менее от осознания того, как много она наболтала о себе, у нее появилось странное чувство обнаженности, и она поплотнее запахнула куртку.
– На самом деле это не совсем представление. Но… – она не смогла подобрать слово, точно определяющее их ритуал. Может, их обряд, в конце концов, не так уж и сильно отличается от театрального зрелища. – Но все прошло хорошо, хотя получилось так, будто я сама придумывала предсказания, наблюдая за птичьими танцами.
Паруса бились на ветру с хлопками, напоминавшими случайные взрывы аплодисментов, и они вынужденно умолкли на какое-то время.
– Мне хотелось бы увидеть их, – сказал он наконец, – я имею в виду танцы Мурмурации. Хотя сомневаюсь, что они так волшебны, как я представляю. – Он тряхнул головой, словно избавляясь от какого-то наваждения. – Но в общем, что там происходит? – он опять помолчал, пока они обходили припай не растаявшего льда. – Ты что, думаешь, твоя мать действительно видела будущее?
Шэй и сама частенько задавалась таким вопросом.
– Трудно сказать. Возможно, есть какой-то способ предвидения, пока не понятный мне. Жаль, что я не могла провести хоть недолго в ее мыслях. Просто чтобы узнать, как ощущается возникновение предсказания.
Шэй понравилось уже то, как Бесподобный слушал ее. Он всерьез обдумывал все ее слова.
– Ах, нет, – возразил он, – ведь тогда ты поняла бы ее, а