Красная шкатулка - Рекс Стаут

— Нет, не я.

— Может, вы знаете, кто это сделал?

— Нет, не знаю.

— Вы помолвлены?

Она поджала губки:

— Это вас не касается.

— Видите ли, — терпеливо продолжал Вулф, — мне придется расспрашивать вас о многих вещах, которые, по вашему мнению, меня не касаются. Мисс Фрост, с вашей стороны просто глупо без причины раздражать меня. Я задал вам вполне невинный вопрос. Наверное, любой из ваших знакомых сумел бы на него ответить. Почему же вы не хотите отвечать? Неужели воображаете, будто мы заняты дружеской болтовней? Мы же с вами отнюдь не в равном положении. Я могу заставить отвечать, в противном случае буду вынужден передать вас в руки полиции. Итак, повторяю вопрос: вы помолвлены?

Бедняжка понемногу расклеивалась. Руки ее, лежащие на коленях, сжались в кулачки, сама она съежилась, а в уголках глаз выступили слезинки и покатились по щекам. Глядя в лицо Вулфу, она бросила:

— Вы… вы — грязная свинья, вот вы кто!

— Знаю, — кивнул Вулф. — Ненавижу истерику, поэтому и задаю женщинам вопросы только в крайних случаях. Вытрите глаза.

Мисс Фрост не шевельнулась. Он опять вздохнул.

— Вы помолвлены?

— Нет! — сказала она со слезами в голосе.

— Это кольцо с бриллиантом на вашей руке — вы его сами купили?

Она невольно поглядела на кольцо.

— Нет.

— Кто вам его подарил?

— Мистер Макнейр.

— А бриллиант на вашей пудренице — тоже подарок?

— Да, подарок мистера Макнейра.

— Удивительно. Никогда бы не подумал, что вам нравятся бриллианты. — Вулф откупорил бутылку и налил себе пива. — Не удивляйтесь, мои вопросы могут казаться не относящимися к делу. Однажды в этом самом кресле служанка по имени Анна Фиоре просидела пять часов. А герцогиня Раткин — почти всю ночь. Так что сделайте милость, потерпите. — Он взял стакан и осушил его, не отрываясь. — Что-то здесь не так. Скажите, вы любите бриллианты?

— Нет… не очень.

— А мистер Макнейр? Он часто раздаривает бриллианты?

— Не знаю… Не думаю.

— Вы не очень любите бриллианты и все-таки носите их. Из уважения к мистеру Макнейру? В знак признательности к старому знакомому?

— Ношу, когда хочется.

— Вот именно. Видите ли, я плохо знаю мистера Макнейра. Он женат?

— Я уже говорила: он старый знакомый моей мамы. У него была дочь. Она родилась в один год со мной, может, на несколько месяцев раньше, и умерла, когда ей было два годика. А его жена умерла еще при родах. Мистер Макнейр — прекраснейший человек. Другого такого я не встречала. Он… он — самый близкий мне человек!

— Который осыпает вас бриллиантами? Простите, что я так много говорю об одном и том же — сам-то я терпеть не могу бриллианты. Да, кстати, кто еще из ваших знакомых любит миндальные конфеты, не знаете?

— Кто еще?

— Кроме мистера Макнейра.

— Не знаю.

Вулф снова налил себе пива. Дожидаясь, пока осядет пена, он откинулся в кресле и хмуро посмотрел на свою жертву.

— Мисс Фрост, полагаю, самое время сказать вам кое-что важное. Вы молоды, неопытны, ложная гордость мешает вам понять, что вы взяли на себя огромнейшую ответственность. Девять дней назад погибла Молли Лок. Очевидно, она невольно помешала кому-то совершить другое убийство и заплатила за это жизнью. С того момента все девять дней вы утаиваете важную информацию. А ведь эта информация могла бы не только помочь найти убийцу, но и позволила бы сделать нечто гораздо более важное — спасти чью-то жизнь, вероятнее всего, жизнь ни в чем не повинного человека. Не слишком ли тяжкое бремя ответственности для молодой особы, как вы считаете? Руководствуясь исключительно здравым смыслом, я не хочу вас ни к чему принуждать. В вас слишком много упрямства и самомнения. Но настоятельно советую: подумайте! — Он взял стакан и выпил его до дна.

Елена Фрост сидела, не спуская с него глаз, и наконец сказала:

— Я уже обо всем подумала. Нет у меня никакого самомнения…

Вулф пожал плечами.

— Ну, хорошо! Насколько я знаю, ваш отец умер. Как я понял из заявления вашего дядюшки, мистера Дадли Фроста, именно он является вашим опекуном.

— Отец умер, когда мне было всего несколько месяцев, — кивнула она — Так что отца у меня, можно сказать, не было. То есть… — Она нахмурилась.

— То есть что?

— Нет, ничего.

— Из чего состоит ваше имущество?

— Я получила его по наследству.

— Естественно. Но как оно велико?

— Все, что оставил отец.

— Не упрямьтесь, мисс Фрост. Величина доставшегося кому-либо наследства в наши дни не является тайной. Во сколько оценивается ваше состояние?

— Точно не знаю, — дернула она плечиками. — Что-то около двух миллионов с небольшим.

— Вот как. И оно цело, ваше наследство?

— А почему ему не быть целым?

— Понятия не имею. Не подумайте, что мне интересно лезть в дела, которые ваша семья считает деликатными и не хочет обсуждать с посторонними. Ваш дядя сказал вчера, что у вашей матери нет за душой ни цента. Значит, все отцовское состояние переходит к вам?

— Да, — она слегка вспыхнула. — Ни брата, ни сестры у меня нет.

— И вы вступите во владение… извините. Арчи, если тебе нетрудно.

Это зазвонил телефон. Я повернулся к своему столу и снял трубку. На том конце провода еще не представились, но я знал этот спокойный, ровный голос и тоже заговорил сдержанно, сохраняя достоинство, как и подобает собеседнику такой дамы. Терпеть не могу истерики, тут мы с Вулфом сходимся.

— Ваша мать хочет поговорить с вами, — обратился я к Елене и встал, уступая ей место.

— Да, мама? Нет, не сказала. Да, помню, но так получилось. Я не могу сейчас говорить. Дяди Бойда не было, он еще не пришел с ленча. Я позвонила миссис Ламонт, сказала, куда еду. Ну, мама, это же просто смешно! Я не маленькая, знаю, что делаю. Нет, не могу, я тебе потом объясню. Да, я отсюда прямо домой. Когда? Пока не знаю. Не волнуйся, ради бога, как-нибудь соображу. Нет-нет. Пока!

Она поднялась и прошла к своему креслу. Щечки у нее опять порозовели. Вулф прищурился и сказал сочувственно:

— Не любите, когда над вами трясутся, мисс Фрост? Даже когда родная мать проявляет чрезмерную заботу? Понимаю, иногда это раздражает. Однако учтите, ваши физические и финансовые данные стоят того, чтобы вас оберегали, лелеяли и холили. Правда, что касается умственного состояния, некая молодая особа… гм… пока еще пребывает в стадии куколки. Надеюсь, не сердитесь, что я так говорю?

— Что толку сердиться?

— Я и не утверждаю, что есть толк. Я лишь выразил надежду, что не сердитесь. Вернемся, однако, к вашему наследству. Итак, вы вступаете во владение им седьмого мая, как только вам исполнится двадцать один год.

— Полагаю, что да.

— Всего через пять недель. Двадцать девять дней апреля плюс семь в мае. Да, ровно через пять недель, если считать с завтрашнего дня. Два миллиона — тоже немалая ответственность. Вы будете продолжать работать?

— Пока не знаю.

— А зачем вы вообще работаете? Не ради же заработка.

— Конечно, нет. Работаю, потому что нравится. Глупо ничего не делать. Кроме того, дядя Бойд… мистер Макнейр… Одним словом, нашлось подходящее занятие.

— Понятно. И как долго… Черт! Извините.

Это снова зазвонил телефон, и я снова повернулся, взял трубку и начал, как всегда:

— Добрый день. Это приемная…

— Алло! Мне нужно поговорить с Ниро Вулфом!

Я скорчил рожу настольному календарю. Этот голос я тоже узнал и сразу взял наступательный тон:

— Не кричите! Мистер Вулф сейчас занят. Меня зовут Гудвин, я его помощник. С кем имею честь?

— Говорит Дадли Фрост! Плевать я хотел, что он занят! Мне нужно срочно с ним поговорить! Моя племянница у вас? Позовите ее! Нет, сначала Вулфа! Он еще пожалеет…

— Мистер Фрост! — Больше я не церемонился. — Если вы сейчас же не привернете кран, я брошу трубку. Вы меня поняли? Мистер Вулф беседует с мисс Фрост, мешать им нельзя. Если хотите что-нибудь передать…

— Я настаиваю!

— А я говорю, нет и еще раз нет. Не лезьте в бутылку.

— Я вам покажу, кто лезет в бутылку! Напомните Вулфу, что я опекун моей племянницы. У нее есть защитник, и я не позволю, чтобы над ней издевались. Вас обоих арестуют за нарушение общественного порядка! Она несовершеннолетняя! Я подам в суд!

— Подумайте, мистер Фрост. Может, все-таки послушаетесь меня? А говорить можете все, что угодно. Насчет ареста советую обратиться к инспектору Кремеру. Он тут частенько бывает, знает все ходы-выходы. Я с вами прощаюсь. Если же вздумаете надоедать мне телефонными звонками, я очень скоро доберусь до вас и расшибу вам нос. Причем сделаю это с превеликим удовольствием.

Я положил трубку, взял блокнот и заметил:

— Еще один затрясся.

Елена Фрост напряженно спросила:

— Это мой кузен?