Лорд Малквист и мистер Мун - Том Стоппард

Когда Мун огляделся, то увидел, что его записная книжка пергаментом скручивается на электрокамине, а одна ее страница свисает к нити накала, и заметил первый световой язык, прыжком обратившийся в пламя. Записная книжка сгорела и превратилась в свою черную копию, сведенную к хрупкой сущности.

Глава третья

Летописец

I

29 января. По своей привычке проснулся поздно и, поскольку моя супруга Джейн встала рано, позавтракал в одиночестве чашкой кофе и двумя тостами, приготовленными новой служанкой, Мари. Сегодня деловой корреспонденции не пришло. Нынче я редко получаю письма, да и сам пишу нечасто. Жаль, что Джейн мало чем может себя занять, я не раз подумывал, что было бы недурно, если бы она помогала мне в секретарской работе. Сама она часто получает письма, хотя, по-видимому, пишет очень мало, предпочитая полагаться на телефон. Нынче мне редко звонят.

Переговорил с Джейн, — похоже, она не в духе. Бедная девушка часто скучает, хотя весела от природы, и как раз ее веселья мне не хватало в мирные дни. Я предложил ей немного прогуляться по парку, но из-за ненастной погоды она предпочла остаться дома. Она поинтересовалась, почему я не пошел в библиотеку, — обычно я провожу день в Исторической библиотеке на Кенсингтон-роуд: беру с собой несколько бутербродов с сыром и работаю там допоздна, — и я объяснил ей, что, поскольку на вечер у меня назначена деловая встреча, я собираюсь посвятить сегодняшнее свободное время приведению в порядок набросков к своей книге.

Вскоре к Мари пришел посетитель, дядюшка, много лет проживший в Англии (забыл упомянуть, что Мари француженка — парижанка, я полагаю). Похоже, он изрядно развеселил Джейн, за что я был ему благодарен и предложил вчетвером сыграть в игру, где двое изображают поговорку или название книги и т. п., цель же игры в том, что два зрителя должны отгадать, что это такое. Казалось, дядюшку Мари захватила эта идея, но девушки вскоре повели его наверх, чтобы показать дом.

Тем временем я уселся за стол поработать над своей книгой «История мира». Сегодня я попробовал один-два варианта начала, но тут же почувствовал неловкость оттого, что углубляюсь в повествование, не имея на руках всех составляющих, которые в него войдут. Возможно, когда придет время, Джейн поможет мне печатать. Я чувствую, это окажется весьма приятным.

Я проработал час или около того, с головой уйдя в занятия, потом, поскольку Джейн, Мари и ее дядюшка как будто бы вышли, в одиночестве перекусил несколькими бутербродами с сыром и выпил чашку чая. Я решил прогуляться, подумав, что, быть может, встречу Джейн и остальных в парке, но в действительности этого не произошло, а когда я вернулся домой, оказалось, что они тоже вернулись в мое отсутствие, а дядюшка Мари ушел.

Я должен был встретиться с графом Малквистом, новым знакомым, которого встретил неделей раньше вот при каких обстоятельствах.

Обычно утром, если только не слишком сыро, я отправляюсь в библиотеку пешком, иду по одной из дорожек через парк вдоль широкого конца Серпентина и дохожу до Роттен-роу. Вдоль него иду на запад, минуя мемориал Альберту, там прохожу по Флауэр-уок — аллея очень красива даже зимой. По вечерам объезжаю на автобусе Гайд-Парк-Корнер, но по субботам библиотека закрывается раньше, поэтому иногда я предпочитаю повторить свой утренний маршрут через парк в последних проблесках дня.

Возвращаясь таким образом домой прошлым субботним вечером, я, войдя в парк и случайно посмотрев налево, увидел, что ко мне приближается лошадь со всадником. Рядом с лошадью трусил огромный зверь, которого я принял за желтую собаку. Они являли собой столь поразительное зрелище, что я остановился посмотреть на них и увидел, что всадник — на редкость красивый господин лет сорока, весьма эффектно облаченный в черную накидку, подбитую светло-голубым шелком в тон галстуку, лихо заломленный цилиндр, белую манишку с оборками и сияющие черные сапоги для верховой езды. Его лошадь блестела как уголь.

Это настолько меня поразило, что, лишь когда он почти поравнялся со мной, я заметил, что на его правой рукавице сидел сокол, которого он как раз подбросил в воздух. Птица резко взмыла и камнем рухнула в озеро, в камышах раздался громкий вскрик, она выровнялась и полетела назад, сжимая в когтях какую-то водоплавающую птицу. Сокол вернулся ко всаднику и позволил ему забрать мертвую птицу. К моему удивлению, он бросил ее своей собаке или, скорее (как я теперь понял), похожему на льва животному, которое степенно шло рядом.

Должно быть, я невольно отпустил какое-то замечание, ибо он очень вежливо кивнул мне. Думаю, что, обменявшись приветствиями, мы двинулись бы каждый в свою сторону, если бы в это мгновение не появился облаченный в униформу служитель парка. Этот человек возвестил о своем появлении словами: «Простите, сэр, это ваша собака?» (он тоже не очень пристально к ней приглядывался) — и добавил, что на этом участке парка собак не дозволяется спускать с поводка.

Затем служитель выказал основной свой интерес, без обиняков спросив, что ест животное, на это господин остроумно отвечал: «Обед». Сама зверюга, почувствовав, что разговор зашел о ней, подняла морду, вымазанную кровью и облепленную перьями. Изрядно перепугавшийся служитель спросил: «А что это за порода?» — и получил неудовлетворительный ответ, что это тибетская львиная собака. Мне показалось, что неприятностей не избежать. К этому времени животное пожрало птицу и, думаю, скорее из ленивого любопытства, чем с агрессивными намерениями подошло к служителю. Должен сказать, я испытал огромное облегчение, что его любопытство нацелено не на меня, поскольку побаиваюсь животных и испугался бы его еще больше, если бы не ободряющее спокойствие всадника.

Служитель, завидев, что животное идет к нему, заорал. Владелец животного успокоил его, но служитель повернулся и бросился наутек, что в свете происходящего, я полагаю, было ошибкой. Ибо не успел он сделать и двух шагов, как лев прыгнул ему на спину.

Я до смерти перепугался за служителя, но лорд Малквист (то был, разумеется, он) отдал животному приказ, которому оно тотчас повиновалось и вернулось к ноге.

Я увидел, что несколько человек смотрят на нас издалека. Служитель не шевелился, и я предположил, что бедняга скончался. Лорд Малквист ответил, что служитель разволновал его собаку, животное очень нервное, и если питомца нельзя спускать с поводка в Гайд-парке, то где, черт побери, это можно делать? На это я не ответил.

Лорд Малквист пустил лошадь шагом и принялся расспрашивать меня о себе. Мы с собакой шли по бокам лошади по Роттен-роу в сторону дома.

Но не успели мы далеко отойти, как произошло еще одно событие. Сокол опять взмыл в воздух (не знаю, самовольно или нет) и спикировал на кота, который сидел у самых ворот Принца Уэльского. Кот бросился через дорогу, и его бы наверняка задавили, если бы сокол или сапсан (что-то из семейства соколиных) не выхватил его из-под колес автобуса — освобождение столь драматичное, что птице можно простить ее намерения. Впрочем, кот оказался слишком тяжелым и с высоты нескольких футов рухнул на крышу машины, которая унесла его прочь.

Сокол, несомненно взбудораженный уличным движением, взмыл в воздух и полетел туда, откуда мы пришли. Мы по мере сил следовали за ним в некотором отдалении и наконец увидели, что он опустился на крышу дома напротив.

Лорд Малквист спешился впереди меня. Когда я нагнал его, он подзывал птицу криком: «Хилло, хохо! Хилло хохо!» — но сокол по растерянности или упрямству не обращал на него внимания. Тогда он кликнул льва и пристегнул ему поводок, который попросил меня подержать, чтобы он мог перейти дорогу и поймать сокола. Я отказался, так как побаивался, что лев, хоть я и снискал его расположение, без успокаивающего влияния своего хозяина наверняка обидится на то, что я удерживаю его на привязи. Он уже рычал и рвался с поводка. Тогда лорд Малквист предложил мне пойти за птицей, что я и сделал после того, как он коротко обучил меня крику сокольничего.

Птица устроилась на углу крыши дома, стоящего чуть в стороне от дороги, прямо над изрядных размеров толпой, которую, по-видимому, привлекло происшествие. Я тут же стал звать птицу, она посмотрела на меня, но, видимо, не узнала, за что я вдруг почувствовал прилив благодарности, так как мне пришло в голову, что я не хотел бы, чтобы она опустилась мне на запястье и, возможно, клюнула. Люди вокруг приходили все в больший ажиотаж, а оказавшийся среди них полицейский спросил, что я делаю. Он был весьма суров, но отвечать мне, к счастью, не пришлось, так как лорд Малквист, поняв природу моих затруднений, перешел вслед за мной дорогу, привязав лошадь и льва к ограде.

Казалось, он произвел на полицейского сильное впечатление, однако тот выразил явное неудовольствие, когда лорд Малквист стал кричать: «Хилло! Хохо! Хилло хохо!» — да и остальная толпа странным образом проявляла негодование. Тут я сообразил, что люди собрались вовсе не из-за сокола. Они сохраняли некую серьезность, которая подразумевала не столь фривольное развлечение, и это незамедлительно подтвердилось появлением в одном из окон фигуры в белом, по-видимому привлеченной гвалтом, и вся толпа повернулась к окну, а некоторые принялись фотографировать.