Хищная любовь - Борис Диденко

Абсолютно так же обстоит дело во всех областях, подверженных хищному воздействию, в частности, таково же положение с преступностью, в том числе и преступностью сексуальной, равно как и с извращённой сексуальностью. Поэтому не должен показаться парадоксом тот факт, что в тюрьмах огромную часть составляет опять-таки всё тот же диффузный контингент (их там называют «мужики», «работяги»). Все эти процессы детонации хищного поведения в человеческой жизни подобны обвалам в горах. Первые камни, вызывающие страшные лавины камнепадов, так и остаются в большинстве случаев преспокойно лежать там же наверху, лишь незначительно сдвинувшись вниз и передав свою энергию для вызова цепной реакции другим, а именно – «диффузным валунам», которые и делают всю страшную работу, снося всё подряд на своём пути у подножия гор. Для сравнения численности можно указать на то, что «сливки» преступного мира. «воры в законе» составляют ничтожный процент в общей массе преступников. По данным МВД на 1991 год их насчитывалось во всём СССР всего лишь 550 человек. Сейчас, правда, вся эта иерархия вместе со статистикой канула в лету, в преступном мире стран СНГ наступил и процветает беспредел. Классического «старого, доброго» «вора в законе» новые молодые беспредельщики запросто могут и «опустить».

Поэтому ответственность за мировое зло должны разделять и нехищные люди, ибо лишь они способны осознавать и оценивать то, что есть зло, и мало того, в отличие от хищных гоминид, они должны, обязаны выбирать сторону добра – только это для них естественно. «У человека нет выхода – он обязан быть человеком» (Е.Лец). Как для хищных гоминид естественно причинять зло, детонировать агрессию, ложь, разврат, так и для диффузных людей естественно осознавать всю пагубность этого, понимать, что это им ни к чему, и потому – хоть как-то, но обязательно противоборствовать злу. К сожалению, подобное противоборство даётся им с трудом. В этом противостоянии и состоит корень всемирного зла, который давным-давно пора уже вырвать, что могут сделать, как это ясно, лишь нехищные люди, и только – совместными усилиями. Так, стадо слонов занимает круговую оборону против хищников, скрыв в центре круга молодняк. Но представьте, что было бы, если часть слонов способствовала бы хищникам?! А именно такова ситуация в нынешнем человечестве.

Львиную долю диффузного преступного большинства, с учётом и сексуальных «правонарушителей», толкает на этот путь, помимо олигофрении и психопатии, также злоупотребление алкоголем и ещё более страшное пристрастие к наркотикам. Их действие устраняет у людей механизмы нравственного контроля, делая людей более агрессивными. «мужественными», и соответственно – настроенными более сексуально.

В юности, в 1960-е годы, мне довелось длительное время провести в туберкулёзных лечебницах (диспансер, больница, санаторий – «советская мрачная азиатская деспотия» не только лечила людей бесплатно, но и ещё предоставляла им всевозможные льготы, существовал даже такой афоризм: «заболевший туберкулёзом плачет два раза: когда его ставят на учёт и когда снимают»), и у меня имелась «счастливая» возможность понаблюдать этот контингент: там было много «тубиков» из всех слоев общества, в том числе, и из тюрем. Многие были привычны к употреблению «колёс» (барбитуратов), другие – «ширялись» (кололись). В процентном отношении, конечно, их было немного, да и вообще тогда наркоманы были у нас в стране в диковинку, почему все и обращали на них внимание. Государство тогда ещё и «заботилось» о них, некоторым даже кололи положенные им «по закону» кубики – ежедневные дозы морфия. И надо сказать, что наркоманы были какие-то нехорошие чисто в плане бытовых человеческих отношений, с ними было неприятно играть во что-либо (карты, шахматы, бильярд), разговаривать, и вообще как-то противно общаться, они действительно были «плохие люди», даже под кайфом. Нравственные нейромеханизмы, видимо, страдают в первую очередь при употреблении алкоголя и особенно наркотиков. Вновь приохотившиеся к «колёсам», «мингаликам». или привыкшие к морфию за время послеоперационного периода, и не сумевшие затем перебороть возникшую тягу к нему, быстро становились другими людьми, портились в характере, явно «расчеловечивались». Сейчас, наверное, у всех есть возможность пообщаться с этим несчастным контингентом падших (в большинстве, окончательно) людей.

Можно достаточно легко показать, где именно «дислоцируется» различие между хищными и нехищными представителями человеческого рода: в префронтальном отделе лобного участка коры головного мозга, морфология которого-то и ответственна за человеческую нравственность. Так, практика лоботомии напрямую свидетельствует о возможности чисто хирургическим путём воздействовать на поведение человека. Судебная сексопатология и медицина перенасыщены описаниями случаев резкого изменения поведения людей, произошедшего в результате повреждении лобных долей мозга – изменения именно в плане появления агрессивности и извращённой сексуальной ориентированности. В то же время трансформации личности, сопутствующие этим повреждениям мозга, в большинстве подобных случаев не касались фактора умственного развития, интеллекта. Для многих отмеченных судебно-медицинской практикой случаев повреждения лобных долей мозга, сопровождавшихся появлением неудержимой, совершенно неконтролируемой половой распущенности и повышенной агрессивности, умственные, чисто интеллектуальные способности этих пострадавших индивидов оставались на прежнем уровне, не были никак затронуты. Другими словами, в результате механического повреждения мозга у человека возникала в чистом виде хищная модель поведения. Достаточно будет ограничиться одним таким примером, правда, весьма характерным и показательным, взятым из книги польского психиатра-криминолога Збигнева Старовича [7].

СЕКСУАЛЬНЫЙ ОБОРОТЕНЬ ИЗ КРАКОВСКОГО ВОЕВОДСТВА

Постановлением одного из воеводских судов в 1969 г., в психиатрическую клинику Кракова для судебно-психиатрического обследования был помещен некий Л., 60 лет, крестьянин, женатый, отец 10 детей, ранее не судимый. Обвинением ему вменялись похотливые действия, состоявшие в совершении половых актов со своей 14-летней дочерью, а так же другие более поздние сексуальные преступления. Обвиняемый родился в психически неотягощённой семье, был средним из шести братьев и сестер. Развитие в детстве без особенностей. Родители жили в согласии. В 25 лет женился и приобрел самостоятельность. Свыше 30 лет супружеская жизнь складывалась хорошо. Половая жизнь и сексуальное партнерство удовлетворяли обоих супругов. С женой имел большое хозяйство, периодически нанимался на работу. С 1965 года в связи с произошедшим в семье конфликтом на почве сексуальных притязаний обвиняемого к собственной дочери жена резко ограничила частоту интимной близости. До этого времени в среде ближайшего окружения поведение Л. не вызывало озабоченности и нарекании. Напротив, он характеризовался как весёлый, дружелюбный, уравновешенный, выдержанный, хозяйственный, религиозный, хороший муж и отец семейства. Никогда не замечали у него и каких-либо психических расстройств.

Летом 1965 г., находясь в доме наедине со своей несовершеннолетней дочерью, изнасиловал её и пригрозил, что убьет, если она об этом кому-нибудь расскажет. Но девочка рассказала о случившемся матери, и та, по совету родственников, и стыдясь огласки происшедшего, решила воздержаться от заявления в правоохранительные органы. Однако, когда поведение мужа стало постепенно невыносимым для домочадцев и других жителей деревни, она такое заявление сделала. Отмечавшиеся у Л. нарушения поведения вначале носили главным образом сексуальный характер: жена неоднократно заставала его на скотном дворе во время совокупления с коровой и телятами; жители деревни видели его купающимся в обнажённом виде с маленькими детьми обоего пола, или прогуливающимся с демонстративно обнажённым половым членом, перевязанным красным бантом; дети рассказывали о том, что он поощрял их – и мальчиков и девочек – к «согреванию руками озябшего члена», а один раз помочился «для забавы» на лицо маленького сына соседа. В этот же период времени он заставлял жену ежедневно сильно бить его скалкой по ягодицам до появления крови, а когда жена пыталась отказаться от этого, то избивал её, бросал в неё топор и грозил убийством. В другой раз попросил двух мальчиков отхлестать его прутьями, а в награду за это разрешил им рвать яблоки в его саду. С женщинами стал вести себя цинично, вульгарно, часто приставал к ним с непристойностями. В семье заметили, что у Л. изменился характер: он стал нервозным, вспыльчивым, раздражительным, всё чаще провоцировал семейные скандалы, гонялся за домочадцами с ножом и топором, грозил, что всех убьёт. Своего поведения Л. никогда не оправдывал, лишь безапелляционно твердил, что «имею право делать всё, что хочу»…