Солнечная песня - Мэри Картер

— Пойду за вазой.

На кухне Мэгги поднесла розы к своему лицу и вдохнула их пьянящий аромат. Бутоны должны были вот-вот распуститься. Она положила их на рабочий столик и пошарила в буфетной, пока не нашла вазу с высокой ножкой. Как ненормальная бросилась она к кухонной раковине и накачала насосом воды, заполнив вазу на три четверти. Сорвав с букета зеленую вощеную бумагу, она сунула розы в вазу и вернулась в столовую.

Ожидавшая ее сцена была слишком мирной в сравнении с ее ощущениями. Майкл снял свое теплое пальто и сидел на пододвинутом к Эмме стуле. От вида их темноволосых голов, склоненных над открыткой, на ее глаза навернулись слезы. Вместе со слезами к ней пришло понимание, что она уже не может помешать их сближению.

Майкл, казалось, был очень доволен возможностью, занявшись Эммой, не обращать внимания на нее, что дало Маргарет время приглядеться к нему. Замеченные ею раньше морщинки вокруг глаз и твердо сжатые губы утратили свою жесткость за те недели, что они не виделись. Он с готовностью улыбался и все чаще при обмене мнениями с Эммой о подходящих цветах соглашался с ней. Когда он все же бросал взгляды в ее сторону, Маргарет ощущала, как тепло мимолетной улыбки согревало ее вплоть до кончиков пальцев ног.

Она поставила цветы на буфет, подняла глаза и увидела, что он пристально наблюдает за ней.

— Как долго ты пробудешь в Теллуриде? Не скоро домой?

Ожидая услышать от него что-нибудь язвительное, типа: «Тебе, конечно, хотелось бы, чтобы это случилось как можно раньше?», она не почувствовала облегчения, услышав, как он проронил:

— Сам не знаю.

— Как тебе нравится эта зеленая лента в сочетании с пурпуром? — вмешалась Эмма.

— Не совсем, дорогуша, лучше розовое с пурпурным. — Он вдруг нахмурился и спросил Маргарет: — У тебя ничего не горит?

— Молоко!

Она бросилась на кухню, схватилась, не подумав, за ручку кастрюльки и завопила:

— Ой!

Кастрюлька стукнулась о плиту, и то немногое, что осталось от подгоревшего молока, выплеснулось и залило плиту.

— Черт побери! — негромко воскликнула она и сунула обожженные пальцы в рот.

Дверь распахнулась, и в кухоньке появился Майкл.

— Давай-ка польем на руку холодную воду, — он подвел ее к раковине и оросил ледяной водой ее пальцы. — Ну, лучше?

Он стоял так близко, что она чувствовала шершавую ткань его толстого пиджака и пьянящий запах лосьона. Он склонился над ее рукой, а она следила за ним сквозь опущенные ресницы, удивляясь, почему нет и намека на ту ненависть, которую она видела в его глазах в последний раз.

— У тебя есть сливочное масло?

— В леднике.

Опустив ее пальцы в плошку с холодной водой, он поспешил к деревянному леднику у задней двери, и через мгновение вернулся с маслом на тарелочке в руке.

— Мне уже не больно, Майкл. В самом деле. Не нужно…

— Но я хочу помочь тебе, — настаивал он, выдвигая и задвигая ящики в поисках столовых приборов. В третьем ящике он увидел все те же краски и кисти, что и в первых двух. Он вздохнул и покачал головой. — У тебя есть, чем отрезать масло? — Он взял одну кисть. — Ею, что ли, воспользоваться?

Она невольно улыбнулась.

Он ответил улыбкой и открыл еще один ящик.

— Наконец-то!

С ножом в руке Майкл снова подошел к ней, подцепил немного масла на лезвие, перенес его на свои пальцы, потом нежно взял другой рукой ее покрасневшие пальцы и стал смазывать их маслом.

Она взглянула в его глаза и заметила, что он внимательно наблюдает за ней. Его пальцы продолжали мягко втирать холодное масло в ее чувствительную кожу. Она таяла так же быстро, как жирная желтоватая субстанция, которую он наносил на ее пальцы.

Она видела, как его густые черные ресницы прикрыли глаза, потом поднялись.

— Ну как, лучше?

Она кивнула. Их разделяло минимальное расстояние. Он излучал жар, уверенность, способность давать, оживляя в ней воспоминания о прежнем Майкле. Такого ощущения она не испытывала уже давно.

— У меня было время подумать после отъезда, — заговорил он.

Она ждала проявления его гнева, что он потребует отпустить Эмму с ним, если и не навсегда, то хотя бы на достаточное время, чтобы восполнить потерянные годы. Он же продолжал держать ее пострадавшую руку и внимательно всматривался в ее лицо.

— Я много думал о прошлом, Мэгги, о нас с тобой, об Эмме. По возвращении в Денвер я первым делом пошел в магазин. Бродя между застекленными прилавками, я вдруг сообразил, что слишком много и долго вкалывал, чтобы получить так мало.

— Но ведь «Все товары» один из самых больших магазинов к западу от Миссисипи, — поспешила она утешить его.

— А когда я наконец добрался до своего особняка, меня ждало то же разочарование. Его можно бы назвать и дворцом, но никогда он не был мне настоящим домом. Именно в подобной роскоши я воображал тебя живущей с твоим мистером Брауном.

— Майкл, я…

— Я довольно долго сидел в темноте, вспоминая все, о чем мечтал и чего достиг, и мне в голову пришла великолепная идея.

По неизвестной причине ее сердцу вдруг стало легче, и с каждым его биением давно питаемая ею надежда обретала все большую силу.

— Что за идея?

— Я все делал ради тебя, Мэгги. Я дрался, царапался, попрошайничал, одалживал, работал, как негр, пока не получил все, что хотел. Я жаждал доказать тебе, что могу стать таким же богатым, как твой отец, богаче, чем Стюарт Браун. Достаточно богатым, чтобы однажды бросить свое богатство тебе в лицо, показать тебе, какую чудовищную ошибку ты совершила, выбрав его, а не меня. Но вот я приехал в Теллурид и обнаружил, что ошибался. — Замолчав, он поднес ее ладошку к своим губам и нежно поцеловал ее. — И узнал о существовании Эммы.

— И что теперь? — Все ее тело радостно отозвалось на теплое прикосновение к ее пальцам.

Отпустив ее кисть, он взял ее за плечи.

— Надеюсь, еще не слишком поздно просить у тебя прощения за мой прошлый приезд? Увидев Эмму, я мог думать только о том, чтобы заполучить ее. Но позже я понял, что моя жизнь и тогда все еще будет неполной без тебя. Знаю, ты считаешь, что нам вдвоем слишком поздно начинать все сначала, но клянусь тебе, что не желаю упустить еще один шанс. И я постараюсь уговорить тебя выйти за меня, Мэгги, и не уеду из города, пока не услышу твое «да».

В кухне стало уже совсем темно. Запах подгоревшего молока наполнял холодный воздух. Маргарет ласкала своим взглядом его глаза, его губы, ямочку на его щеке. Пришел тот самый момент, о котором она столько мечтала. И все же ей было трудно в это поверить. Ничего иного ей не было нужно, лишь бы стать женой Майкла — сейчас же и навсегда.