Молот Люцифера - Ларри Нивен

проблемами, присущими примитивным цивилизациям. Вероятно,

большинство выживших окажется состоящим из людей, заранее

в определенной мере подготовленных к быстрому переходу от

сложного и утонченного образа жизни к примитивному типу

существования.

Лес был прекрасен — дремучий и темный, вот только сверху все время капало. Дан Форрестер вздыхал, вспоминая об утерянном мире, где было тепло и сухо, и продолжал идти все дальше. По всем пяти слоям надетой на нем одежды в такт движениям сочилась вода. Под деревьями суше не было. Хотя и более мокро тоже не было. И ненамного темнее, зато здесь можно укрыться от падающего редкими хлопьями снега. Дан не считал, что он проживет достаточно долго, чтобы снова увидеть Солнце.

На ходу он жевал кусок еще не до конца сгнившей рыбы. В одной из его книг рассказывалось, как ловить рыбу, скрывающуюся в омутах. К удивлению Дана, описанный способ оказался верным. Кроме того, он неустанно расставлял ловушки для кроликов. Дан ни разу не поел досыта с того момента, как ушел из Туджунги. Но и от голода он не умирал, и это, понимал Дан, отличало его от многих и многих из тех, кому удалось пережить катастрофу.

Со дня Падения Молота прошло четыре недели. Четыре недели неуклонного продвижения к северу. Своей машины Дан лишился через считанные часы, после того как выехал из дома. Двое мужчин (с ними были их жены и дети) просто отобрали автомобиль у Дана. Рюкзак и значительную часть его припасов они оставили — поскольку в первые дни после Падения Молота люди не знали, насколько плохо все теперь будет. Но может быть, они оказались просто порядочными людьми, которым машина была нужна больше, чем ему, Дану. Во всяком случае именно так они ему и сказали. Но вряд ли.

Теперь, похудевший и — так ему казалось — поздоровевший, более здоровый, чем когда бы то ни было прежде, Дан Форрестер, астроном, которому не суждено увидеть звезды, человек, не имеющий ни работы, ни надежды получить работу, шел все дальше и дальше — просто потому, что ничего другого ему не оставалось. Поздоровевший, если не считать незаживающих волдырей на ногах и регулярно повторяющихся приступов диабета, из-за чего Дан мог проходить лишь несколько миль в день.

Ветры не дули столь свирепо как раньше — если не считать тех, которые поднимались во время ураганов. Но и ураганы теперь повторялись значительно реже. Дождь лил без конца, но иногда он лишь моросил. А изредка — благодарение Богу! — и вообще ненадолго прекращался.

Но дождь становился все холоднее, и временами вместо капель падали снежинки. Снег в июле на высоте четыре тысячи футов над уровнем моря. Значит, похолодание началось гораздо раньше, чем ожидал Дан. Покров туч, окутавший Землю, отражает слишком большое количество солнечного света. Дан понимал, что на севере начинают образовываться ледники. Сейчас они всего лишь тонкий слой снега, устилающий склоны гор и расположенные в этих горах долины. Но сколько бы не прожил Дан — ему не доведется увидеть таяние этого снега.

Через некоторое время Дан решил отдохнуть. Присев на корточки, он прислонился к дереву, уперев рюкзак в его широкую кору. Этим он снимал вес со своих ног, давал им передышку, и так было легче, чем сперва снимать рюкзак, а потом одевать его снова. Четыре недели — и уже начал идти снег. Зима будет очень и очень суровой…

— Не двигайтесь.

— Хорошо, — сказал Дан. Откуда раздался этот голос? Двигались у Дана только глаза. Он всегда считал себя не представляющим угрозы для кого бы то ни было — и по внешности и на самом деле, но теперь он похудел и оброс редкой бородой, и в этом мире страха никто не выглядит не представляющим угрозы. Из-за дерева вышел человек, одетый в солдатскую форму. Винтовку он держал легко, словно перышко, а отверстие ствола направленное на Дана, казалось огромным. Огромным как смерть.

Мужчина рыскнул глазами налево-направо.

— Вы один? Вы вооружены? У вас есть еда?

— Да. Нет. Не очень много.

— Не острите тут мне. Выкладывайте, что там у вас в рюкзаке. — Винтовку нацеливал в Дана весьма нервный парень, он все время подозрительно оглядывался и озирался. Кожа у него была очень бледная. Как ни удивительно — он почти не оброс бородой — только щетина. Не прошло и недели как он брился. «Зачем он брился?»— подумал Дан.

Дан расстегнул поясной ремень и стащил с плеч рюкзак. Поставил его на землю. Солдат наблюдал, как Дан расстегивает молнии на карманах.

— Инсулин, — сказал Дан, откладывая в сторону коробку. — Я диабетик. У меня две упаковки, — он вытащил вторую упаковку, положил ее рядом с первой. Рядом с коробками положил завернутую книгу.

— Разверните это, — сказал мужчина, имея в виду книгу. Дан развернул.

— Где же ваша еда?

Дан раскрыл пластиковую сумку. Запах шел ужасающий. Дан отдал рыбу мужчине.

— Ничего не удается сохранить надолго, — объяснил Дан. — Вы уж извините. Но я думаю, она еще съедобна… если только вы не хотите подождать. Но ждать придется долго.

Мужчина волком набросился на вонючую сырую рыбу, горстями запихивал ее в рот. Впечатление было такое, словно он не ел целую неделю.

Что еще у вас есть? — потребовал он.

— Шоколад, — полным сожаления голосом ответил Дан. Это был последний в мире шоколад. И Дан приберегал его до какого-нибудь радостного события. Он смотрел как одетый в форму мужчина ест шоколад — не торжествуя, не смакуя — просто ест.

— Откройте это, — мужчина показал на кастрюлю. Дан снял крышку. Внутри большой кастрюли находилась другая, поменьше, а внутри этой — маленькая плита для туристов.

— Для плиты нет горючего, — сказал Дан. — Не знаю, почему я ее еще не выбросил. А от кастрюли, если в ней нечего варить, большой пользы нет. — Дан старался не смотреть на отрезки медной проволоки, вывалившейся из рюкзака. Проволока для устройства ловушек. Без этой проволоки Дан Форрестер, вероятно, умрет с голоду.

— Я заберу одну из ваших кастрюль, — заявил мужчина.

— Конечно. Большую или поменьше?

— Большую.

— Пожалуйста.

— Спасибо, — мужчина, похоже, несколько расслабился, хотя по-прежнему рыскал глазами и вздрагивал при любом, даже самом слабом шуме.

— Где вы были, когда началось… все это? — солдат неопределенно повел рукой.

— В институте реактивного движения. Это в Пасадене. Я видел все. На нас шла прямая телепередача со спутника «Молотлаб».

— Видели все. И как это было?

— Множество столкновений. Большинство пришлось на территории к востоку отсюда, на Европу, на Атлантический океан. Но некоторые — и на близлежащие местности, в основном, — к югу отсюда. Поэтому, пока я не лишился своей машины, я ехал не север. Вы не знаете, ядерный центр Сан Иоаквин еще работает?