Para Bellum - Геннадий Хазанов

– Товарищ генерал-полковник, – обратился один, – прошу в автомобиль. Быстро.

Память недавнего зэка болезненно уколола, мол, всё, приплыли? В смысле – прилетели. Оглядевшись, Сергей Петрович поразился: по всему периметру взлётного поля через каждый метр стояли автоматчики почему-то с петлицами погранвойск. Кроме его аэроплана на голом поле торчал ещё только один – немецкий «Ю-52». Как он мог оказаться на Центральном аэродроме имени М.В. Фрунзе, ума не приложить.

В воротах постовые долго проверяли удостоверения – сначала сопровождающих, потом командующего фронтом, куда-то звонили. Прошло минут пятнадцать, пока не дали отмашку:

– Проезжай.

В Генеральном штабе долго обсуждали давно обещанную переброску трёх сибирских стрелковых дивизий для 13-й армии, поставку трёх десятков реактивных миномётов на платформе разных грузовых автомобилей. И всё время Марков чувствовал какую-то нервозность. Словно из каждого кабинета, куда заходил комфронтом, вот-вот должны были увести в наручниках одного из сотрудников, и никто не знал, кого именно возьмут. Все старательно показывали свою занятость, с преувеличенным рвением вникали в мелочи, стараясь ускользнуть от решения сколько-нибудь серьёзных вопросов.

Совещание вёл маршал Тимошенко. Не присутствовали ни Сталин, ни Берия. Возможно, из-за этого всё шло обыденно. Слушали вопрос об ускорении и наращивании поставок новых образцов вооружений следующих номенклатур в таких-то количествах и в такие-то сроки. Постановили сократить сроки, расширить номенклатуру и увеличить количество поставляемых в распоряжение Особого Западного фронта единиц. В принципе, генерал-полковник мог быть доволен: без особой волокиты он добился всего, за чем ехал. Очевидно, была заранее спущена установка: удовлетворять все просьбы ОЗФ, какие только возможно. Но чувство глубокого удовлетворения почему-то не пришло.

После совещания Сергей Петрович собирался перекусить. Завтракал он ещё дома, в три утра, запив пару бутербродов крепким чаем. А сейчас стрелки показывали четыре пополудни. Однако подозвал Жуков и сообщил, что прямо сейчас необходимо ехать к товарищу Сталину. Машина ждёт.

В то время, пока в Генштабе решали, как обеспечить Белосток всем необходимым для обороны, нападения и полного разгрома врага, товарищ Сталин беседовал с Богданом Захаровичем Кобуловым. Замнаркома настоятельно просился на приём. Когда Поскрёбышев доложил об этом Верховному, тот злобно усмехнулся, позволив разглядеть под всё ещё чёрными усами мелкие, но крепкие и здоровые зубы: «Не день, а концерт по заявкам. Ладно, пусть подъезжает к четырнадцати часам».

Старший из братьев Кобуловых, свежевыбритый, подтянутый и даже как бы похудевший, появился в приёмной в тринадцать часов сорок пять минут. Но Александр Николаевич, свято выполняя полученные инструкции, распахнул перед ним дверь лишь тогда, когда напольные часы в приёмной пророкотали два раза.

Чеканным, почти парадным шагом Богдан Захарович промаршировал в кабинет и вытянулся перед Верховным:

– Товарищ Сталин, – отрапортовал он, – я к вам с повинной головой. Готов принять любое наказание. Надеюсь только, что вы примете во внимание срочность и важность дела, которое… – Здесь толстяк сбился и замолчал.

Вождь, продолжая сидеть, внимательно рассматривал снизу вверх круглое лицо и свисающие на белоснежный крахмальный воротник щёки. Он, казалось, наслаждался замешательством визитёра. Лишь после долгой паузы Иосиф Виссарионович произнёс:

– Так в чём же вы провинились перед нами, товарищ Кобулов?

– К моему младшему брату, он…

– Я знаю, какие функции выполняет ваш брат, где он работает и как он работает, – кивнул Хозяин.

– К нему обратились из ведомства Риббентропа.

Сталин кивнул:

– Я знаю, кто такой Риббентроп.

– Адольф Гитлер обратился с личным конфиденциальным посланием к вам, товарищ Сталин. Чтобы обеспечить его доставку, по личному приказу фюрера был послан специальный самолёт. Германская сторона просила обеспечить его беспрепятственный перелёт до Москвы.

Сталин тяжело молчал. Лицо Кобулова сначала покраснело, потом побледнело. Зам наркома боялся пошевелить пальцем, только глаза двигались в орбитах, стараясь не упустить даже малейшего нюанса мимики Хозяина.

– Давайте письмо, – приказал наконец Верховный, небрежно разорвал конверт и усмехнулся: – Перевод сразу приложили к оригиналу. Молодцы.

«Уважаемый господин Сталин, – прочитал он вслух. – Я пишу вам это письмо в тот момент, когда я окончательно пришёл к выводу, что невозможно добиться прочного мира в Европе ни для нас, ни для будущих поколений без окончательного сокрушения Англии и уничтожения её как государства». Адресат хмыкнул и дальше стал читать про себя, иногда отводя бумагу на всю длину рук, словно дальнозоркий, то приближая к самым глазам под светом настольной лампы, как будто пытаясь рассмотреть скрытые в листе водяные знаки.

«Вам уже, наверное, известно, что один из моих заместителей, господин Гесс, я полагаю в припадке умопомрачения из-за переутомления, улетел в Лондон, чтобы, насколько мне известно, ещё раз побудить англичан к здравому смыслу, хотя бы самим своим невероятным поступком. Судя по имеющейся в моём распоряжении информации, подобные настроения охватили и некоторых генералов моей армии, особенно тех, у кого в Англии имеются знатные родственники, происходящие из одного древнего дворянского корня.

В этой связи особую тревогу у меня вызывает следующее обстоятельство. При формировании войск вторжения вдали от глаз и авиации противника, а также в связи с недавними операциями на Балканах вдоль границы с Советским Союзом скопилось большое количество моих войск, около 80 дивизий, что, возможно, и породило циркулирующие ныне слухи о вероятном военном конфликте между нами.

Уверяю Вас честью главы государства, что это не так. Со своей стороны, я также с пониманием отношусь к тому, что вы не можете полностью игнорировать эти слухи и также сосредоточили на границе достаточное количество своих войск.

В подобной обстановке я совсем не исключаю возможность случайного возникновения вооружённого конфликта, который в условиях такой концентрации войск может принять очень крупные размеры, когда трудно или просто невозможно будет определить, что явилось его первопричиной. Не менее сложно будет этот конфликт и остановить.

Я хочу быть с Вами предельно откровенным. Я опасаюсь, что кто-нибудь из моих генералов сознательно пойдёт на подобный конфликт, чтобы спасти Англию от её судьбы и сорвать мои планы. Речь идёт всего об одном месяце. Примерно 15–20 июня я планирую начать массированную переброску войск на запад с вашей границы.