Колояр. Дилогия (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

‑ Почему я не знаю об этом случае? – нахмурился Панин.

‑ Наш источник проспал, – хмыкнул десница.

‑ Так что там с похищением? Судя по разворачивающимся событиям – ничего не выгорело?

‑ Всех положили, сожгли машину. Видимо, с Мирославой находился сильный маг. Потому что ни охраны, ни сопровождения не было. Ехали вдвоем. Или обычная халатность, или нечто другое.

‑ Любовники?

‑ Не могу пока сказать, – пожал плечами Ферзь.

‑ Хороший у тебя осведомитель, все знает, да толку никакого, – ехидно заметил Панин и задумался. – Кто такой этот маг? Он из окружения Невзора?

‑ Пока не выяснили. Знаем только одно: князь Щербатов расширил штат работников по транзитным операциям, поставив Мирославу начальницей. Охраной занимался какой‑то дворянин, бывший егерь. Волоцкой, если я понял правильно…

‑ Волоцкий, дурень, – поправил его Панин и замер. Такого поворота он не ожидал. Неужели это сын Ставера? Но как? Как он выжил? Неожиданная весть!

Роман Васильевич Панин был, наверное, единственным человеком, не входящим в круг доверия Щербатовых, знавшим истинную причину гибели семейства Волоцких. Да он и не считал, что Борис поступил неправильно. Ставер опозорил его перед высокородными, и потому князь не мог поступить по‑другому. Выбрал самый радикальный и страшный метод расправы, уничтожив Род. Поговаривали о каком‑то спасшемся, след которого пропал. Не интересовался князь Роман такими вещами, происходящими на периферии его интересов. Получается, спасся‑то как раз сын Ставера, и вот теперь замаячил на горизонте. Интересная картина вырисовывается, оживился ярославский князь. А сам‑то молодой Волоцкий знает виновника гибели родителей?

‑ Выходит, некий дворянин Волоцкий занимался охраной княжны? – осторожно переспросил Панин. Остуженное водой тело высохло, и теплый ветерок казался ему прохладным. – И что дальше?

‑ Так он все время рядом с Мирославой находился.

‑ Узнать про него сможешь? Все, что найдешь, нароешь – сразу ко мне. Ну, надо же, какой сюрприз!

‑ А чем нам может помочь Волоцкий? – осторожно спросил Ферзь.

‑ Не знаю я пока ничего, – буркнул Панин, вставая. Конечно, он лукавил. Парень может сыграть свою роль в расшатывании прочных позиций Щербатовых. Надо только найти правильный подход к нему, нарисовать нужную картину мира. – Буди всех: бойцов, магов, аналитиков, финансистов. Скоро нас убивать придут, а мы ни ухом, ни рылом что произошло на самом деле. Когда Щербатов выкатит обвинение, мы должны указать на предполагаемых зачинщиков. Иначе нас сотрут в порошок…

‑ Да ладно, в порошок, – слегка самонадеянно усмехнулся Ферзь.

‑ Ты не в курсе, что Щербатовы скоро породнятся с Вяземскими? – зарычал Панин. – Хотя, откуда тебе знать такие тонкости. Наши капиталы лежат в банках этой Семьи! Перекроют кислород, как пить дать перекроют! Ищи, Фрол, виновных. Рой землю, поднимай всю агентуру в Костроме, Вологде, Торгуеве, Нижнем Новгороде! Не мне тебя учить, как надо работать! Или поучить?

‑ Не стоит, хозяин, – десница наклонил голову. – Уже иду.

‑ Через час собери старшин всех отделов у меня в кабинете, – бросил на ходу князь.

Он зашел в спальню, скинул халат и в потемках стал одеваться. Зашевелилась Маруся. Приподняв растрепанную ото сна голову, она удивленно спросила:

‑ Дорогой, что произошло? Куда ты уходишь?

‑ Спи, золотко, – Панин по‑отчески погладил младшую жену по голым плечам. – Я буду здесь, в доме. Надо поработать. Появились срочные дела. Тебя они не касаются.

Одевшись, он вышел из спальни и приказал охраннику никуда не отлучаться. Панин рассуждал рационально. Не бросится сейчас Щербатов сломя голову со своей кавалерией и гвардией на редуты. Он поступит совершенно иначе. Сейчас его агентура начала кропотливую работу по сбору информации. Утром или к обеду торгуевцы выкатят обвинение. Дадут максимум сутки, чтобы оправдаться. Если виновные не будут выданы, или не названы истинные зачинщики убийства княжны Щербатовой (если таковое имело место) – вот тогда придется биться.

Так кто же подсунул свинью в натянутые отношения двух кланов? Неужели Фрол прав, и костромские огрызки снова решили возродить свое влияние?

Глава восьмая

Население имения «Журавлиха» оказалось весьма колоритным. Оно, как ранее сказала Мирослава, состояло из четырех человек. Тетя Зина и тетя Женя – две разудалые сорокалетние дамы – чем‑то походили друг на друга. Говорливые, суматошные, но знающие свое дело досконально. Тетя Зина имела пышные формы в районе бедер и грудей. Этакая ходячая массивная скала с симпатичным лицом, на котором четко просматривались темно‑коричневые крапинки, причем все с левой стороны. Я только позже узнал, откуда они появились. Маленькой девчонкой увязалась за мальчишками в лес, где огольцы жгли порох из раскуроченных патронов. Какой бес толкнул Зинку к костру – не знала даже сама потерпевшая. Пыхнуло так, что обожгло левую часть лица. Кричала долго, пока бежала к озеру, чтобы погасить жуткий жар, съедающий щеку. Потом в Журавлихе прошли репрессии среди мальчишек. Попало всем причастным, и даже тем, кто не участвовал в процессе. За компанию, так сказать. Зинка выросла, местная целительница с искоркой Дара вылечила большую часть ожога, но все равно след остался, что не помешало выйти девушке замуж, родить троих детей. Младшая дочь до сих пор живет в деревне. Остальные разъехались. Муж помер.

Тетя Женя казалась антиподом своей подруге: худенькая, шустрая, болтливая на язык, но почему‑то всегда ходящая в платке. Волосы у нее рано поседели, вот и стесняется. Уже десять лет. Ну, у каждого свои тараканы в голове. А ведь могла их просто покрасить. Человек‑то приятный, сразу взялась за мной ухаживать… В том смысле, что вкусности всякие к чаю подкладывать за столом. Ватрушки, бублики, сахарные калачики. Даже Мирославе столько сладостей не доставалось, как мне. А уж паре наших охранников‑близнецов Сашке и Ваське вообще крохи перепадали.

Чем‑то я ей приглянулся.

Управляющим имения Журавлихи до сих пор оставался немолодой уже дядька, сам родом из Нижнего, но вот угораздило его осесть в этом благодатном и малолюдном местечке. Низенький, плотненький, с округлым брюшком, дядя Киря, как называла его ласково Мирослава, постоянно поправлял старомодные очки и пытался предоставить отчеты княжне по прошедшим годам. Но Мира отмахивалась и хитро переводила на меня весь отчетно‑финансовый кошмар. Дескать, я очень грамотный в этом вопросе человек.

Четвертым обитателем имения оказался боевитый старикан по имени Дорофей. Он первым делом потребовал новое «ружжо» для защиты окрестностей от супостатов, гуляющих по лесу в поисках грибов и ягод. Так как хозяева давненько упразднили лесничество вокруг Журавлихи, деревенские обрадовались и стали толпами гулять вокруг озера и в сосновом бору. В моем лице он встретил горячую поддержку. В самом деле, нехорошо получается. Мы сидим практически в осаде, а любой из местных может заглянуть через решетчатый забор и полюбоваться жизнью обитателей особняка. А потом особенно любопытный притащит гранатомет и шарахнет по дому. Собирайте вещи в дальний путь…

С нами остались молодые охранники, те самые близнецы из группы дальней охраны князя. Мальчишки еще, по сути. Недавно двадцать два исполнилось. Опыт маленький, но я попытаюсь восполнить пробелы в системе обучения хороших и жадных до моих советов ребят.

Мирослава первый день ныла, что ей одеть нечего из всего гардероба, до сих пор аккуратно хранившегося в шкафах. В конце концов она вышла на улицу в ярком красно‑зелено‑белом сарафанчике, из которого она уже выросла, и потому чувствовала себя в нем неловко. Сарафан с открытыми плечами на тонких бретелях плотно обтягивал ее зрелое тело, и едва доходил до середины бедер. Этакая девочка‑припевочка из сказки, которая решительно направилась на лужайку в обрамлении высоченных и стройных сосен. Под мышкой у нее виднелся какой‑то сверток. Покрывало, скорее всего.

Сидящие в беседке вместе со мной братья затаили дыхание, глядя на вышагивающую по дорожке княжну. Н‑да, я тоже выгляжу, наверное, таким же окаменевшим болваном с распахнутым ртом. Плавные покачивания бедрами, колышущийся при ходьбе подол сарафана, просвечивающая через тонкую ткань фигурка, стройные длинные ножки – это, знаете, чувствительный удар по сердечной мышце и зашкаливающий выплеск адреналина, эндорфинов и гормонов. Особенно для молодых парней. И ведь знает зараза, какое смятение своим видом она вызывает у нас троих. Мелькнуло подозрение, что основной удар направлен на личного окружника, то бишь на меня.