Ванечка и цветы чертополоха - Наталия Лазарева

— Она не моя, а наша. Я не буду жить здесь с тобой, если ты меня не любишь. Тем более, если ты будешь думать о другом. Я бы с радостью изменил тебе с кем-нибудь за то время, что мы не виделись, если бы мог.

— А ты не изменил?

— Нет. Я же помешан на тебе. Просто болен тобой. Мне не нужен кто-то ещё.

— А если бы изменил?

— Это было бы хорошо. Это означало бы, что я исцелился.

— Думаешь, теперь ты исцелился?

— Думаю, нет.

— А если бы ты исцелился, что сталось бы с твоим обещанием помочь мне с Ванечкой?

— Сдержал бы. Я сумел бы быть полезным вам в любом случае. По-твоему, то, чем мы тут с тобой занимались, как-то поможет ему?

— Не сомневаюсь. Знать и чувствовать рядом мужчину, который любит маму и тебя, иметь настоящего любящего отца — это важно для ребёнка. Намного важнее, чем иметь рядом чужого дядю, который помогает просто потому, что обещал.

— Не поспоришь. И откуда ты только это знаешь? Я хочу тебе сказать…

— Да?

Он порывисто обхватил её и крепко прижал к себе, поставив на пол.

— Я тебя никому не отдам! Никому! Поняла?!

Прижимаясь к его груди, она сказала:

— Ты такой горячий! И грудь, и руки…

— Говорю же, заболел.

— А если я попрошу меня отпустить?

— Отпущу.

На этот раз Мила отодвинулась от него, чтобы видеть его глаза:

— Что-то я не понимаю. То отпущу, то никому не отдам — это как?

— Не знаю. Отстань от меня с этими глупыми вопросами. Может, я ещё первым буду проситься, чтобы ты меня отпустила.

— Ну да, ты мужчина и тебе надо, чтобы всё было у тебя под контролем.

— Под контролем? — Он усмехнулся. — Это мне недёшево обходится. Если бы всё было, как я хочу, я овладел бы тобой ещё там, в посадке. Знала бы ты, как мне крышу сносило!

Мила гладила его прохладными руками по спине и теснее прижималась к груди.

— Ты меня задеваешь и ранишь этими вопросами. Заранее шкуру сдираешь. Хоть сегодня заткнись и просто побудь моей.

Мила оттолкнула его, открыв рот в немом изумлении, но тут же нашла слово:

— Грубиян! С кем я связалась?

В ответ он подхватил её, перекинул через плечо и понёс в ванную. Она принялась было бить его кулаками по спине, но, когда увидела его шрамы, руки опустились, ведь она прекрасно знала, что эти шрамы не от аппендицита. Мила поцеловала его в спину. В ванной он поставил её не на пол, а себе на ноги. Воды налилось уже полванны. Евгений взял свою невесту за талию, поднял и переставил в ванну. Мила села в воду и удобно раскинула руки и ноги. И тут же попросила:

— Женя, выключи, пожалуйста, воду. Мне лучше не замачивать грудь.

Он тут же выполнил просьбу. А потом залюбовался на её прелестную наготу, припухшие губы, переполненную молоком грудь. Он поневоле возбуждался. Встал на колени перед ванной и вдруг заметил, что с одной особенно распухшей груди закапало в воду молоко. Евгений, сам не успевая обдумать поступка, поднялся, порывисто нагнулся к груди и слизнул проступившую очередную каплю молока. И тут же вернулся к исходному положению на коленях, смущённо глядя на Милу.

— Сладкое… — пробормотал он.

Щёки Милы чуть порозовели. И в этот миг оба услышали разрезающий на пути все преграды истошный крик младенца.

— Ванечка!.. — Мила вздрогнула и резко села, готовая тут же вскочить.

Евгений нежно толкнул её обратно и улыбнулся.

— Не волнуйся. Я его сейчас принесу. Ты его покормишь прямо здесь и заодно искупаешь.

Но Мила всё равно излучала тревогу, глядя на мужчину.

— Будь, пожалуйста, осторожнее. Не задуши его. У тебя такие сильные руки. Помнишь, как ты мне руку зажал, словно в тиски?

— За кого ты меня принимаешь? — вернул он ей вопрос и поднялся с колен. — Прости за тот случай. Я могу силы рассчитывать, как любой нормальный взрослый человек, просто тогда я немного потерял контроль. Я буду не мужчиной, а облаком в штанах. — Он подмигнул ей. — Ну, всё, я пошёл, а то Ванька пупочную грыжу наорёт.

Мила блаженно потянулась и улыбнулась, не обращая внимания на горячую тяжесть в обеих грудях. Евгений вышел.

В комнате он уставился на орущего красного младенца и протянул к нему руки:

— Иди ко мне, мужичок!

Голос его звучал ласково и весело и, видимо, показался малышу любопытным, потому что он немедленно прекратил истошный ор. Мужчина просунул руки под голову и попку и привлёк ребёнка к горячей обнажённой груди. Тот почувствовал тепло человеческого тела и защищённость и совсем успокоился. Евгений тихо и нежно говорил ему:

— Сейчас я тебя раздену, и пойдём к мамочке. Она ждёт не дождётся тебя с горячими полными молочка сисями.

Ванечка доверчиво смотрел в большое доброе лицо большого дяди… отныне папы. Мужчина пристроился с малышом на диване и принялся за разоблачение маленького розового тельца с большим пупком. Избавившись от костюмчика и душистого подгузника, они отправились в короткое путешествие к ванной комнате, которое малыш проделал с огромным интересом.

— А вот и мы! — улыбаясь и глядя на порозовевшую молодую женщину, сказал Евгений. — Как видишь, мы живы, здоровы и даже перестали реветь.

Мила села повыше и приняла трепещущего в нетерпении сына. Тот, не обращая внимания, что большая часть его тельца погрузилась в воду, почуяв маму и молоко, жадно присосался к левой груди, той, из которой уже подкапывало. Лицо женщины как-то необъяснимо изменилось, как-то блаженно расплылось, стало нежнее, чувственнее. Евгений зачарованно смотрел на эту деву с младенцем у груди. Зрелище его возбуждало и… умиляло. Очень сильно умиляло. Он даже отвернулся, чтобы скрыть слёзы умиления, проступившие на глазах, считая это слабостью. Невыразимое нежное чувство наполнило его существо, изгоняя всё, кроме вот этой картины двух невыносимо сладких родных существ, слившихся сейчас в одно. «Будьте прокляты матери, бросающие своих детей,