Настоящая фантастика – 2011 - Александр Николаевич Громов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внешне бесстрастный, Юлик неподвижно стоял и ждал до последнего мгновения, пока водила не оказался совсем близко. Затем нырнул под протянутую к его воротнику руку и почти без замаха врезал кулаком по яйцам. Промахнись он, и в следующее мгновение пивная кружка опустилась бы ему на затылок, после чего амбалу оставалось бы только размазывать его по асфальту своими говнодавами. Но (бывают же счастливые моменты даже у безнадежных лузеров!) он не промахнулся – кулак вошел смачно, в самое хранилище генофонда, а у Юлика на мгновение возникло ощущение, будто он раздавил костяшками птичье гнездо.
Здоровяк издал неожиданно тонкий звук, но Юлик не обольщался на свой счет, поскорее шагнул в сторону и решил закрепить успех. Двинул с носка противнику под колено, а затем сразу же – кулаком в ухо, оказавшееся на уровне его груди, потому что водила уже согнулся. Завалить более чем стокилограммовую тушу эти удары сами по себе вряд ли могли бы, но боль и земное притяжение сделали свое дело. Водила опустился на колени, а Юлик продолжал яростно молотить по ненавистной морде, даже не чувствуя до поры, что выбил себе суставы пальцев, вкладывая в удары все накопившееся дерьмо, злость и напряжение последних тревожных дней и бессонных ночей…
– Хватит, Юл, притормози, – услышал он вдруг на фоне свиста сигнализации спокойный и даже как будто веселый голос, вдобавок смутно ему знакомый. – Так ты его прикончишь, а мне потом его мамаше компенсацию выплачивать.
Юлик внял, но не сразу. Пока сквозь багровый туман до него дошло, кто с ним говорит, он успел нанести еще несколько ударов по раскачивающейся, опухшей, окровавленной физиономии, после чего испытал внезапную опустошенность. Агрессия резко сменилась чуть ли не жалостью к избитому водителю и, подумать только, чувством вины. Смех и грех – очередной приступ проклятой интеллигентской рефлексии в ту самую ночь, когда он собирался отыграться за все! М-да, рожденный бараном волком не станет…
Между тем новый собеседник не только подошел поближе, но и придержал Юлика за плечо, не очень заботясь о том, чтобы не испачкать свое шикарное белое, под масть лимузина, пальто. Еще на нем была шляпа, длинный шарф и туфли ручной работы, только что оскверненные уличной грязью. Тень от шляпы, падавшая на лицо, элегантная бородка и четверть века, минувшие со дня последней встречи, – немудрено, что Юлик не сразу узнал человека, с которым делил солдатский паек и барахтался в окопном дерьме. Хотя, если вдуматься, за два с половиной десятилетия могло произойти всякое и со всяким – кто-то поднимался как на дрожжах, кто-то опускался на самое дно, а кое-кого уже и не увидеть на этом свете. Относительно себя Юлик мог сказать, что как был никем (разве что пушечным мясом, но мясо не в счет), так никем и остался. Кто в этом виноват? Конечно, он сам. У него были затаенные претензии к миру и господу богу, не без этого, однако он всегда считал, что судьба благоволит к тем, кто умеет расположиться поближе к кормушке и не высовывает башку из окопа, когда начинается обстрел. Казалось бы, простой рецепт – что два пальца обоссать, – но попробуй им воспользоваться, если все теплые места уже заняты блатными, да и в окопе не просидишь вечно, потому что элементарно хочется жрать. И тогда начинаешь торговать собой – сначала понемногу, мясо на вынос, денек за три, на войне как на войне, – затем ставки постепенно возрастают, и вскоре уже не замечаешь, что продался с потрохами – армии, правительству, работодателю, домовладельцу, всем тем, кто стоит между тобой и куском хлеба или постелью, а ведь ты еще молод и ничего не видел в жизни, кроме разорванных снарядами тел и гарнизонных подстилок. Тебе хочется большего, и тогда, будто чертик из табакерки, появляется дядюшка Тао и предлагает кредит «на развитие» под смехотворные проценты…
– Ну что, обнимемся, старичок, – сказал, ухмыляясь, хлыщ в белом пальто, – или так и будем стоять, как два невзрачных поца?
Вот тут-то Юлик наконец допер, с кем имеет дело. «Поц невзрачный» – это была одна из любимых фразочек Лешки Резника, его старого армейского дружка, которого он давным-давно потерял из виду. И уже через секунду Юлик понял, что ни капли не рад случайной встрече. Более того, увидеть Резника таким – явно разбогатевшим, благополучным, сытым, холеным и сознающим, что жизнь удалась, – оказалось довольно болезненным ударом по самолюбию. А с учетом обстоятельств, в которых находился Юлик, подобные контрасты что-то уж слишком сильно смахивали на тонкое изощренное издевательство.
Поэтому он напрягся и не расслабился даже в объятиях Резника, обаянию которого не могли противостоять женщины, ну а мужчинам оставалось либо войти в число его приятелей, либо убираться к черту. Большинство выбирало первый вариант, и, насколько Юлик знал, никто об этом впоследствии не жалел. Во всяком случае, так было раньше, но, судя по излучаемой Лешкой радости, за минувшее время мало что изменилось.
Кое-как натянув на лицо вымученную улыбку, Юлик поучаствовал в ритуале взаимного похлопывания по плечу и первых бессмысленных вопросов. «Ну, как ты?» Что он мог на это ответить? Он был неплохо одет – его прикид сгодился бы и для легального казино, – но предполагал, что после многосуточного недосыпания выглядит так себе. Если добавить к этому кислый запашок пота и страха, впечатление наверняка вырисовывалось не слишком благоприятное. Резник и раньше был неплохим физиономистом, а двадцать пять минувших лет только добавили ему опыта. Так что он многое понял и без слов, несмотря на плохое освещение. А главное, он видел ту минутную вспышку неконтролируемой ярости, которую продемонстрировал недавно его старый дружок.
– Леша, ты скоро? – недовольный голос принадлежал высокой брюнетке, кутавшейся в какие-то искрящиеся меха. Юлик воспринимал ее пятнами: пятно помады на бледном лице, сверкающие сапоги, темные чечевицы глаз, ногтей, пуговиц. Должно быть, пока он обнимался с Резником, она успела соскучиться и вылезла из разбитой машины. Жертвой аварии она не выглядела. Ну вот и отлично, сказал себе Юлик, никто не пострадал… кроме драйвера, но Резник, похоже, за это не в претензии. Если Лешка потребует оплатить предстоящий ремонт, он согласится. Он теперь согласится на все. Вот только в дальнейшем Резнику придется обращаться к дядюшке Тао. Правда, был еще владелец исходящего дерьмом внедорожника, который мог нарисоваться в любой момент.
Но Резника
