Миланский вокзал - Якопо Де Микелис

То, что Кардо начал делать с ней ртом, языком, а потом и пальцами, наполнило Лауру пьянящим сладострастием, которому она не могла не отдаться. Она стала гладить его по голове, вздыхать и стонать, не сдерживаясь, выгнув спину и широко расставив ноги, чтобы облегчить ему задачу. Пока неудержимое желание не заставило ее вцепиться в его плечи и притянуть его к себе. Он разжег огонь в ее теле, и теперь существовал только один способ погасить это пламя.

– Я хочу, чтобы ты был внутри, – прошептала Лаура, сама не понимая, приказ это или мольба.

Рикардо только этого и ждал. Помогая себе одной рукой, он проник между складками ее влажного тела. При первом, осторожном, толчке встретил некоторое сопротивление и увидел, как ее губы на мгновение искривились в гримасе боли. Но стоило лишь немного надавить, и он погрузился в обволакивающую, бесконечно мягкую хватку ее плоти.

Зрачки Лауры сузились от этого вторжения, которое заполнило ее и растянуло до предела. То, как Кардо двигался внутри нее, проникая каждый раз чуть глубже, вызывало захлестывавшие ее волны стремительного наслаждения.

До этого момента она пыталась сосредоточиться на стеклянном колоколе, подпирая его шаткие стенки, – но сейчас даже если б захотела, то уже не смогла бы. Как только ее мысленная плотина разрушилась, все удовольствие, которое испытывал Кардо, стремительно ворвалось в нее, добавившись к ее собственному.

– Это так приятно, не останавливайся… – задыхалась она в бреду, а Кардо над ней раскачивал тазом, опираясь на руки с сосредоточенным и почти болезненным выражением лица; его мышцы напряглись от усилий. Это было действительно замечательно – чувствовать то, что чувствовал он; но жаль, что он не мог даже представить, что чувствовала она, находясь под воздействием этого двойного наслаждения.

Для полного совершенства не хватало лишь одного. Лаура положила руки ему на ягодицы и начала задавать его толчкам другой ритм, пока их ощущения не достигли полной гармонии. Теперь она уже не могла отличить свое удовольствие от его. Было только наслаждение. Бурный вал наслаждения, который вздымался все выше и выше, головокружительно высоко, а затем раскрылся и образовал бурлящий водоворот, засасывающий ее внутрь. Лаура позволила себе погрузиться в него без сопротивления, все быстрее и быстрее, все быстрее и быстрее…

За мгновение до того, как в ней одновременно взорвались два бурных оргазма, Лаура почувствовала, как Кардо вышел из нее и упал ей на грудь. Она прижалась к нему изо всех сил, когда ударная волна прошла по ее телу, сотрясая их обоих до глубины души.

* * *

Рикардо и Лаура уже одевались, когда услышали возбужденные голоса и торопливые шаги, доносившиеся снаружи хижины. Они с радостью остались бы там еще на несколько часов, обнимаясь и шепча друг другу ласковые слова, но Генерал обещал забрать их на поверхность этим утром и вернуть им свободу, и лучше воспользоваться этим сейчас, пока он не передумал. В переодевании в прежнюю одежду, грязную и рваную, было мало приятного, но, появись они на вокзале в свежевыстиранной одежде, неминуемо возникли бы лишние вопросы, а объяснять, откуда она взялась в подземельях, им не особенно хотелось.

Отдернув занавеску, они увидели на улице множество взволнованных смуглокожих людей. Меццанотте остановил проходящего мимо них мужчину, чтобы спросить его, что случилось. Узнав его, мужчина улыбнулся и подмигнул Лауре. Зрелище, которое она устроила накануне на церемонии, запомнилось всем.

– Древние уже на пороге смерти. Похоже, им осталось недолго, – ответил он, прежде чем поспешил прочь.

– О ком он говорил? – спросила Лаура, наблюдая, как мужчина уходит в том же направлении, куда двигалось большинство людей.

– О родителях Призрака.

– Давай тоже пойдем туда, – сказала она тоном, не допускающим никаких возражений. – Я обязательно должна их увидеть.

Они присоединились к потоку людей, выходящих из поселка, и пошли по тропинке через скалы. По дороге встретили Генерала, который, несмотря на свою руку, висевшую на перевязи, шагал вместе с остальными.

– Доброго утра вам. Хорошо спалось? – ответил он на их приветствие с усмешкой, в которой чувствовался некий намек.

– Не бери в голову, – шепнул Меццанотте, когда Лаура, покраснев, отвернулась.

– Слушай, если ты здесь по поводу вашего возвращения, то придется немного подождать; мы имеем дело с чрезвычайной ситуацией.

– Мы знаем, Древние… Лаура хотела бы встретиться с ними.

Генерал на мгновение задумался.

– Да, пожалуй, я не вижу в этом ничего плохого… Пойдемте со мной.

Тропинка закончилась у устья большой пещеры в скале. Вокруг него уже собралась печальная и молчаливая толпа.

– Что это? – спросила Лаура, указывая на пять грубых деревянных крестов, установленных по бокам тропинки.

– Это могилы братьев и сестер Адама, – ответил Генерал. – Никто из них не дожил до своего второго дня рождения. В то время, когда Древние жили здесь в одиночестве, условия жизни были очень суровыми. Адам был единственным из их детей, кому удалось выжить. По его характеру можно судить о том, каким было это время.

Следуя за стариком, они пробрались сквозь толпу к входу в пещеру. Внутри находился шаман, стоящий на коленях рядом с очень старыми мужчиной и женщиной, лежащими на кровати. Чуть дальше жрица и несколько женщин в белом, сидящих скрестив ноги в кругу, тихонько напевали, закрыв глаза; их лица были обращены вверх.

Обстановка пещеры, скудная, но по-своему уютная, включала, помимо прочего, вторую, меньшую, кровать – вероятно, Адама; стол с табуретками; шкафы, набитые едой, посудой и утварью; множество расставленных тут и там причудливых декоративных предметов, сделанных с большой фантазией путем сборки обрезков дерева и металла; каменный камин, увенчанный чем-то вроде дымохода, соединенного с трубой, которая тянулась ко входу в пещеру.

– Мы несколько раз предлагали им переехать в поселок, – сказал Генерал, пожимая плечами, – но они всегда отказывались. По крайней мере, мы помогли им кое-что здесь улучшить.

В этот момент шаман провел рукой по исхудавшему лицу лежащей женщины, закрыв ей веки.

– Она ушла, – печально объявил он, обернувшись к Генералу. – А он, я боюсь, скоро последует за ней. Как только Маман сообщила им о смерти Адама, они начали угасать.

Тем временем Лаура тихо подошла к постели двух пожилых людей. Заметив девушку, мужчина с трудом поднял сморщенную руку в ее сторону и пробормотал что-то едва слышное. Шаман наклонился над ним, почти прижав ухо ко рту старика, чтобы заставить его повторить.

– Иди сюда, – пригласил он Лауру. – Он хочет тебе кое-что сказать.

Меццанотте был поражен. Какое отношение Лаура могла иметь к этому