Изгнанники - Михаил Михеев

   – Тогда зачем вам надо было требовать от нас проявлять инициативу?

   – Требовать, требовать... Будем считать, что я перестарался. Что дальше?

   – Дальше он, скорее всего, пробудет у планеты минимум неделю. Пока высадит пассажиров, пока приведет в порядок корабль... Я боюсь даже представить, что творится у него на борту. Ну и экипажу надо отдых дать. Орбитального терминала там нет, поэтому какое-то время провозится.

   – Хорошо. Дальше?

   – А дальше ему неделю еще добираться, если, конечно, двигатели форсировать не будет. Но без крайней нужды, я думаю, он этим не станет заниматься – выигрыш во времени невелик, а перебирать двигатель лишний раз... ну, сами понимаете.

   – Понимаю, естественно – сам не первый год в космосе.

   – Да я знаю.

   – Все-то вы, разведчики, знаете. Ладно, подготовьте встречу. И постарайтесь, чтобы он сразу отправился ко мне, а не зарулил по дороге в какой-нибудь кабак с борделем. А то знаю я вас, пиратов...

   – Я не пират.

   – А работаете так, что любой пират от зависти удавится. Ладно, действуйте.

   – Слушаюсь! Разрешите идти?

   – Идите уж... И не забудьте – сразу ко мне. Бордели он и потом навестить сможет, если времени хватит и сил.

Часть 3 Солдаты великой империи. 

Глава 1. Придворные танцы. 

   Мне так сегодня наплевать на короля   Но в замке счастливо не пожили мы с ней   Король в поход послал на сотни долгих дней   Не ждет меня мой идеал   Ведь он король, а я вассал   И рано видимо плевать на королей

(В.Высоцкий)

Соломин рассматривал дом с некоторой не то чтобы тоской – скорее, с ностальгией. Нет, он никогда в нем не жил и вообще бывал здесь считанные разы, но все же этот дом значил для него очень многое. Наверное, и не только для него – для очень узкого, но всем известного круга людей. Людей, о которых знали все, но вряд ли хоть кто-то со стороны смог бы назвать более десятка имен из их числа. Проще говоря, этот дом был родовым гнездом императорской фамилии, местом, где, собственно, и жил император и где принимались все наиболее важные для человечества решения.

Вообще, спросите у любого: "где живет император" – и он почти наверняка не задумываясь ответит – "в столице, во дворце". Простой, всем понятный и очевидный ответ, который даст среднестатистический и средне информированный человек. И будет неправ.

Дворец – это парадное жилище. Там проводятся встречи, приемы, праздники... Собрание новейших технологий, шедевр архитектуры, роскошь, комфорт... А вы попробуйте пожить в таком здании. Ощущения – как от громадного общежития. Там от одной прислуги не протолкнуться, и не пошлешь ее подальше – по этикету положено. В общем, приемы там проводить можно, а вот жить и работать – затруднительно.

На самом деле для жилья император пользовался этим вот домом – небольшим, двухэтажным, архаичным, но очень удобным и уютным. То, что надо, в общем. Соломин вообще заметил, что большинство сильных мира сего предпочитают уединенные жилища, подобные этому. На Новом Амстердаме было, к примеру, то же самое. Не все, конечно, но большинство – все-таки каждому надо иметь место, где можно не думать о том, как на туфлях шнурки завязаны, а по-простому сунуть ноги в стоптанные, но удобные и привычные тапочки и хоть немного побыть самим собой.

Дверь негромко скрипнула, на высокое крыльцо вышел человек, мало похожий на Соломина – разве только ростом и комплекцией. Оперся на перила, с интересом посмотрел на пиратского капитана и небрежно спросил:

– Ну и чего ты встал? Может, окажешь нам, сирым да убогим, честь и войдешь?

– Да легко, – фыркнул капитан. Некоторую неловкость, которая присутствовала в первый момент, как рукой сняло. Сейчас перед ним был не грозный император, которого необходимо бояться и благоволить, а старый товарищ по юношеским похождениям и военному училищу. В конце концов, чьи койки стояли рядом и кто прикрывал друг друга во время самоволок? Вот то-то. Конечно, все течет, все меняется, и люди меняются, и ситуации, но сейчас капитан Соломин чувствовал себя так же легко, как в далекой безбашенной молодости, когда и небо, как известно, было голубее, и трава зеленее, и женщины прекраснее.

А ведь какое мрачное у него было настроение, когда они сюда летели. Точнее, паршивое настроение началось еще в тот момент, когда они, выбросив груз, сменили курс и пошли к Брахмапутре, но тогда у него не было особо времени на переживания, равно как и не было их потом, во время приема людей. Пахали они все, как проклятые, а работа, как известно, лучшее лекарство от депрессии вообще и от дурных мыслей в частности.

Вот только последовавшая за этим неделя в набитом людьми и воняющим потом и прочими прелестями переполненного транспортного средства корабле настроения не прибавила совершенно. Что перелет будет тяжелым, Соломин понимал изначально, но что он обернется фактически адом, заполненном постоянными жалобами на всевозможные проблемы, писками постоянно желающих пить, в туалет, непрерывно болеющих и столь же непрерывно лезущих во все щели детей он и не предполагал. Естественно, что не предполагал – как-никак, он привык иметь дело с людьми военными, понимающими значение слова дисциплина, с гражданскими тоже мог, но с детским садом переростком, да в котором, вдобавок, всего не хватает, и даже спать приходится посменно... Нет, такого он не мог увидеть даже в страшном сне. Впрочем, действительность часто бывает хуже самых мрачных прогнозов, эту истину Соломин усвоил давно и отнесся к ситуации стоически, просто стараясь по возможности не выходить со своего поста. Да и некуда было выходить, даже спал он в своем кресле – все остальные места были заняты. Хорошо хоть, за время перелета никто из детей не погиб, а то и вовсе хреново бы стало.

Системы жизнеобеспечения, кстати, были выше всяких похвал, да и на Северной Пальмире, ближайшей русской планете, их уже ждали. Для встречи эвакуационных кораблей был поднят весь имеющийся под рукой каботажный флот, и разгрузили их в рекордно короткие сроки. Сутки в бешеном темпе – и дело сделано. Правда, сама планета была невелика, но резервный жилой фонд имелся, запасы продуктов – тоже, да и производили сейчас на ней продовольствия в разы больше, чем требовалось, так что проблемы были, в первую очередь, с тем, что все же дети требуют чуточку другого подхода, чем взрослые. Все остальное было решаемо в рабочем порядке.

На орбите проторчали неделю – приводили корабли в порядок, делали профилактику оборудования, да и экипажам отдых дали. Правда, здесь еще не было орбитального терминала, но зато и правила были попроще – вылететь на планету можно было в обычном корабельном боте, ни у кого не запрашивая разрешения.