Маска Зеркал - M. A. Каррик

Должно быть, так выглядит утопление, подумала она с оцепеневшим спокойствием. Если бы от утопающего воняло потом, страхом и кишками.

Затем вихрь в толпе вышвырнул ее на отмель соколов — не арбалетчиков, а линию щитов, сдерживавших толпу. Тесс упала на колени и поползла между ног, под край щитов. За линией щитов воздух был благословенно чист, но она успела сделать лишь два благодарных вдоха, прежде чем рука схватила ее за плечо так крепко, что она испугалась, что кость сломается, как и ее сэмплерная рама.

Сокол поднял ее на ноги. "Пожалуйста, я здесь только ради маленького Олвида", — умоляла Тесс, откидывая шерсть назад и надеясь, что ее веснушки и медные волосы говорят громче, чем ее прерывистый шепот.

У него был тонкий нос и высокий лоб, который она смутно узнала, — лицо, созданное для насмешек, как это было сейчас. "Никто не пройдет мимо. Уходите с дороги, если не хотите идти в Аэри".

Всплеск гнева придал ее голосу твердость, и она едва удержалась от желания ударить сокола ногой по голени. "Я не могу сойти с дороги, если мне некуда идти, ты, ослепленный…"

Она с трудом перебирала в уме, как бы ей хотелось его назвать, но шансы завоевать его сочувствие исчезли, если вообще существовали. Крепко сжав ее, он толкнул ее назад, к линии щитов и кричащему хаосу и кровопролитию за ней.

"Кайнето!" Другой сокол встал на ее пути, прежде чем первый успел бросить ее волкам, и обнял ее, а не схватил. "Все в порядке. Я знаю ее. Тесс, что ты здесь делаешь? Ты должна быть в доме".

"П-павлин?" Локоть, должно быть, ударил ее сильнее, чем она предполагала. У державшего ее сокола было лицо самого красивого мужчины в Надежре, даже если оно было перекошено от беспокойства. "Что ты здесь делаешь? И вырядился соколом?" Тесс запоздало прикрыла рот рукой. Неужели это какой-то трюк, и она только что выдала его?

Тонконосый сокол сплюнул и отпустил ее. "Вытащи ее отсюда, Раньери".

Тесс потерла больную руку и позволила Павлину увести ее. Она слишком долго жила во лжи с Рен, видя повсюду одно и то же. Это была не уловка — по крайней мере, не такая, чтобы одурачить других Соколов. Павлин протащил ее сквозь строй мужчин и женщин в синих и тауни, ожидавших на мосту, и они безропотно уступили дорогу. Некоторые даже кивали в знак признания.

На другой стороне канала Фичару улицы были пустынны, и тишина странно звенела в ушах. Тесс отстранилась от Павлина и уставилась на него. "Ты — сокол".

По крайней мере, у него хватило изящества выглядеть пристыженным, он дергал себя за волосы, как будто мог опустить их, чтобы скрыть свое красивое, лживое лицо. "Капитан гуляет с Альта Ренатой; они встретились в "Горизонт Плаза", а потом пошли куда-то еще. Но я должен вернуться, пока Кайнето не усугубил ситуацию. Опять."

"Капитан?" Понимание расцвело — темное и болезненное, как синяк.

"Серрадо". Павлин сжал ее пальцы. "У тебя есть безопасное место?"

Тесс вырвала свою руку из его руки и прижала ее к груди. Она не могла перевести дыхание, как будто получила удар локтем не по голове, а по кишкам. "Ты шпионил за мной. За нами. За ним".

Как много Тесс рассказала? Достаточно ли, чтобы Донайя усомнилась в рассказе Рен? А Сибилят? Она чуть не разрушила весь план, польстившись на глупость, потому что кто-то заметил ее. Обратил на нее внимание.

Вся надежда на то, что он опровергнет ее обвинения, рухнула, когда он сказал: "Это был я. Но только сначала! Я потом объясню. После…" Он бросил обеспокоенный взгляд в сторону моста и хаоса за ним.

"Не беспокойтесь, констебль. Вам нечего объяснять", — огрызнулась Тесс, приняв тень бедной женщины с ледяным тоном и жесткой позой, которые так легко давались Рен. "Я сама найду дорогу. А тебе лучше вернуться к пусканию стрел в толпы испуганных людей".

Рен, наверное, подобрала бы слова в сто раз более резкие, но Тесс пришлось довольствоваться своей унылой попыткой. Отрывисто кивнув, она закинула рюкзак на плечо и устремилась в сторону Литтл-Алвида.

.

Семь узлов, Нижний берег: Киприлун 34

В Торн-Мьюз было плохо. Из-за нумината земля была неустойчивой, здания вдоль улицы скрипели, раскачивались, роняли балки, словно пьяницы, жаждущие подраться. Проход через Познирет-Клоуз был еще хуже: медленно горящий нуминат поджигал все вокруг. Лишь сырость тумана предотвратила пожар, прежде чем Варго смог разобрать его и снять оттиснутый восковой фокус. На пальцах остался маслянистый след, пахнущий можжевельником. Он сунул осколки в карман и перешел к следующему, и следующему.

Но седьмая, сосредоточенная на углу, где Уча Облик выплескивается на Дмаришскую площадь, ошеломила Варго. От рычащей толпы исходило больше жестокости и гнева, чем Варго видел где-либо еще в Семи Узлах, и ему было трудно даже приблизиться.

С помощью Альсиуса он пробрался к краю внешнего круга. Круг был расширен, чтобы охватить всю площадь, и как только Варго переступил черту, сердце заколотилось в груди.

Должно быть, это и есть то, что возбуждает толпу, подумал он, обращаясь к Альсиусу. Варго никогда не видел, чтобы нуминаты пытались воздействовать непосредственно на сердце. На другие части тела — да; противозачаточные нуминаты действовали именно так, и он видел, как у мужчин от ноктата нумината часами не спадало желание, когда естественное желание угасало и им хотелось только спать. Но воздействие на сердце было гораздо опаснее.

Где же был сам нуминат? Ему хотелось выпотрошить ублюдка, который начертал эти слова.

Думаю, сердце — это побочный эффект:::То, как ведут себя люди… Я думаю, это напрямую влияет на их настроение:

Варго остановился. " Ты имеешь в виду…"

Мы нашли одного:

Нуминатрия — это искусство направлять энергию: тепло и холод, свет и звук, жизненную силу тела. Она не могла воздействовать на разум… или так думало большинство людей. Варго и Альсиус знали лучше — и теперь, похоже, нашли доказательство.

Доказательства, а времени на их изучение нет.

"Нам нужно добраться до центра этой штуки", — сказал Варго.

Альсиус не стал спорить.::Там, через переулок. Под мешковиной что-то есть?

Варго бросился вперед, но путь ему преградил человек, явно находившийся под воздействием нумината. Варго увернулся от его дикого удара и вогнал свой кулак в горло мужчины. Затем он принялся за шею, погружая большие