Теневая Линия. Ловцы звёзд. Звёздный Рубеж - Глен Кук

— Отчего же мы тогда живы?

— Его пересекли только сангарийцы. Эта машина воспринимает все буквально. Ладно, в общем, нам через три часа на вахту, а Ярл сначала должен прогнать тебя через несколько тестов.

— А потом нельзя?

— Он сказал сегодня.

— А, все равно. Я уже проснулся. Где Маус?

— В госпитальном отсеке. Поправляется нормально.

До госпитального отсека было пятнадцать километров. Может, и больше, если учесть объезды. Мойше знал, что нужно будет двигаться быстро.

— Сначала мы туда.

— Зачем?

— Навестить Мауса.

— А тесты!

— К чертям тесты. Я хочу видеть Мауса. Ты идешь?

— Да ты что? Эй! Подожди!

Они побежали к скутеру, шутливо поборолись за руль. Мойше победил. Он не верил ей, что она отвезет его туда, куда он хочет.

Он летел по коридору, распугивая ругающихся пешеходов. Ветер в лицо радовал — пока он не вспомнил, что случилось. Память о том, что он сделал, заставила его при входе в госпитальный отсек вести себя тихо.

Враньем и угрозами он пробился мимо сестер, которые считали, что здесь у них монастырь.

Они бродили по отделению, где должен был быть Маус, но его не нашли.

Вдруг откуда-то дальше по коридору разнесся женский смех.

— Как ты думаешь? — спросил Мойше.

— Я бы не стала ставить против, — ответила она. Ее хорошее настроение еще не развеялось.

Мойше пошел на звук смеха в небольшую отдельную палату, где обнаружил Мауса, который охмурял сестру. Бен-Раби задумался, за каким, собственно, чертом он сюда пришел. Кажется, Маусу он не слишком нужен. Потом он понял. Он пришел не по какой-нибудь разумной и солидной причине, а просто потому, что хотел знать, как Маус. И это было глупо, наземники так себя не ведут.

Излишне говорить, что Маус чувствовал себя отлично.

— Чего ты тут делаешь? — спросил Мойше, чувствуя себя неловко, что прерывает беседу. — Там работа стоит!

Маус усмехнулся и подмигнул:

— Мойше, каждому полагается отпуск. Кроме того, здесь я познакомился с Викки. Дорогая, скажи «здрасьте» моему другу Мойше.

— Здрасьте моему другу Мойше.

— Видишь, какая девушка? Я все хочу выяснить, так ли эти длинные стройные ноги хороши, как обещают. Эта рабочая одежда очень портит вид женщины.

— Как ты, Маус? — спросил бен-Раби.

— Не хуже, чем можно было бы ожидать в подобных обстоятельствах, как сказал человек перед тем, как закрыли его гроб. — Он сдвинул верхнюю простыню. Его рука и плечо были скрыты толстым слоем бинтов и частично — гипса. — Через пару дней они меня отсюда выкинут. Если только я не нашепчу в это красивое ушко чего-нибудь такое, чтобы меня здесь оставили.

Викки хихикнула.

— Ну что ж. Я просто хотел проверить. Извини, что помешал. Веди себя хорошо.

— Разве когда-нибудь бывало иначе? — Маус коротко рассмеялся. — Слушай, Мойше, загляни, будь другом, в мою каюту и посмотри, чтобы там никто серебряные ложки не спер.

— Сделаю.

— Увидимся через пару дней.

— Ага.

Бен-Раби повернулся и вышел, Эми за ним.

— Черт! — с сердцем сказал он. — Дураком себя чувствую.

— Почему?

Он покачал головой. Это трудно было объяснить. Тем более ей. Сейнеру не понять, что он имел в виду, когда сказал, что они с Маусом миновали ту точку, где был возможен возврат, и стали настоящими друзьями. В биографии Эми не было ничего такого, чтобы она могла понять, что это значит для наземника.

А у нее был беспокойный вид.

— Думаешь, что скажет Ярл на наше опоздание? — спросил он.

— Угу.

Задумчивость не оставляла ее весь путь по стерильным коридорам.

— А что это за тесты?

— Не знаю. Просто какие-то тесты.

Он уловил привкус неправды. Ему не полагалось знать их назначение. Всю жизнь он ненавидел тесты, которые ему каждый раз предлагались там, дома: коэффициент интеллекта, эмоциональная устойчивость, индекс предубеждений, социальная ответственность, реакция на обстановку, гибкость, адаптабельность, то, что правительство называло эвфемизмом «Отчет по случайной выборке»…

Агентов Бюро бомбардировали этими тестами в течение периодов инструктажа и отчета. Был даже тест на сопротивляемость тестам. У него она была сильной. Он не любил, чтобы ему залазили внутрь. Слишком он сам это часто делал.

— Это не пресловутые тесты Уорнера?

Она не ответила. Он сделал еще пару заходов, отклика не получил и бросил.

Чтобы вернуться к скутеру, пришлось идти в объезд. Дорога, которой они собирались пройти, была забита ранеными с погибшего траулера.

— Плохо дело, Мойше, — сказала Эми, разглядывая длинные ряды носилок. — Их начали нести сразу, как стихла стрельба. Только со всех подбитых их снять не удастся. Они тоже падают на Звездный Рубеж.

— А куда их помещать? В конце концов всем придется спать стоя.

— Что-нибудь найдем.

— Напоминает мне полетную практику на последнем курсе. В то лето у нас тоже были страхи войны. Война на Теневой Линии и сангарийцы. И еще кто-то нашел планету пиратов Мак-Гроу. И все корабли флота были при деле. Так что астрогационную практику мы проходили на зафрахтованных Академией частных судах.

Воспоминания. Тем летом он порвал с Элис…

— Расскажи, как это было.

— Что? Зачем тебе?

— Потому что я ничего о тебе не знаю. Ты никогда о себе не говоришь. А я хочу знать, кто ты.

— Ну ладно. Мне достался худший из списка. Меня кое-кто не любил. Это был толстозадый купец, который мотался вдоль Границы между Трегоргартом, Большой Сахарной Горой, Карсоном, Сьеррой и Сломанными Крыльями. Всю дорогу дребезжал и разваливался и вез сумасшедших пассажиров. На купцов набивается очень чудной народ. По дороге от Сломанных Крыльев до Карсона мы налетели на пиратов Мак-Гроу. Мой первый бой.

Он на несколько секунд замолчал, и ей пришлось спросить:

— И как это было?

— Полностью внезапно. Обычно Мак-Гроу не трогают торговцев, но их тогда сильно теснил флот, а мы везли оружие Гнею Шторму…

Зачем он ей это рассказывает? Это совершенно не ее дело. И все же… Разговор отвлекал от предстоящих тестов.

— Говори, Мойше.

Он не сомневался, что инцидент во всех деталях есть в записях Киндервоорта.

— У нашего «Халтурщика» — именно так его и звали — барахлил двигатель. Чуть на волосок от синхронизации. Торговец не может себе позволить его настройку, пока он совсем не выбьется из параметров. Так что Мак-Гроу не могли войти с нами в фазу и вытащить в норм. Они пытались дать предупредительный выстрел нам по курсу. А наш двигатель выкинул одно из своих коленцев, синхронизировался с ними и вытащил нас обоих прямо во взрыв. Корабль Мак-Гроу погиб, а «Халтурщику» тоже крупно досталось, но одну герметичную секцию мы сохранили. И я там был заперт с сумасшедшей семьей с какой-то планеты Первой Экспансии. Они ненавидели всех, а особенно — землян и пришельцев. А нам — мне и радисту-улантиду — предстояло определить, где мы, и позвать на помощь. Три недели ушло, чтобы состряпать передатчик и еще три месяца, пока кто-то поймал наш сигнал. Жуткое было дело. Мне было тогда девятнадцать, перепуган я был до смерти, и все это лежало на мне… Эй? Где это мы?