Набат. Агатовый перстень - Михаил Шевердин

Слезы показались на глазах Жаннат. Отчаяние охватывало её.

—  После «уч-талака» никто не имеет права жениться на бывшей жене. Я тоже знаю закон.

—  Э, милая, я побренчу перед носом имама червон­цами, и ему сразу же они отобьют память насчет зако­нов, хэ-хэ. Плешивый отдал себя за кукурузную лепеш­ку, а имам...  хэ-хэ, за  два  червонца девственницу за быка замуж    выдаст. Да и кто посмеет возражать? Мне... Ого-го! У меня мандат! И чего тебе не нравится? Я ещё молодой, сильный. От меня всякая жена доволь­на останется, а вот не взял же я другую жену. Ты краси­ва... Будешь у меня единственной женой. У едущего на ишаке ноги не перестают двигаться, у двоеженца уши не перестают слушать. Зачем мне ещё одна жена? Я хочу только тебя. Подойди же, душенька, сядь со мной, как раньше. Обещаю тебе...

Но Жаннат повернулась и ушла в михманхану. Она думала: «Уж очень часто он повторяет: «Я — совет­ский!» Что-то здесь не так!»

Посадив около себя старушку Раиму, она расспра­шивала её, что она знает о Хаджи Акбаре.

Все её догадки, сомнения выливались в совершенно определённое и чёткое представление.

«Хаджи Акбар никакой не командир. Очевидно, он имел отношение к Красной Армии, но сейчас он скры­вается».

— Матушка, — сказала она, — я тебе говорила: этот человек басмач, разбойник.

—  Что ты, миленькая, зятёк очень  хороший... Я нищенствовала, пока его не было. А он приехал — и у нас каждый день плов.

—  Он кровавый убийца, он скрывается.

—  Да что ты, милая! Я за всю жизнь на едала так хорошо, как при нём.    Он почтительный, вежливый... Твой отец Хакберды...

—  Не говорите мне об отце, — вспыхнула Жаннат, — разве родной отец продаст дочь в рабство?!

—  Но, но...

—  Матушка, Хаджи Акбар — зверь и людоед.

—  Э, доченька, он хороший человек. Да ты знаешь, как бы твой отец расправился со мной, если бы я поступила так, как ты?.. Другой замучил бы такую своенравную до смерти. Ты ему села на голову, а он готов исполнять твои прихоти. Ты молода, и прелести твои — твоё оружие, доченька. Муж и жена подерутся и помирятся. Смотри, он закрыл глаза на твоё поведе­ние. Нет пределов его великодушию... Послушай меня — будь  ему  хорошей  женой...

—  Что ты говоришь, мама?..  У меня над головой тучи несчастья, а ты...

—  Что я? Что я? Вот пришёл бы с гор Хакберды, поговорил бы с тобой палкой...

—  Мама!

—  Что мама! Да, зятёк сказал, что ты с чужим муж­чиной... э... в городе. Но он, Хаджи Акбар... берёт  тебя...

—  Врёт он! Но не в этом дело. Я теперь не та. Совет­ская власть научила меня...

—  О покровительница всех мусульманок, о Фатима-ханум, дочь пророка,    укороти язык этой безумной... Сколько ты ни говори, ни болтай, а всё будет так, как хочет твой муж Хаджи Акбар. А что до того, неучёная ты или учёная, и белую овцу привязывают за ноги, и чёрную — тоже за ноги...

— Он негодяй, насильник... Я пойду... я найду Красную Армию, скажу, что он спрятался здесь. Толь­ко ноги поправятся, отдохнут — и побегу.

—  Такой хороший человек, и...

—  Мама, он ужасный человек. Если б ты только зна­ла, что он делал со мной... Развратный человек... — И она зашептала на ухо Раиме, вся покраснев от стыда...

—  Ой, бой, доченька, разве так говорят про мужа?! На то он и муж, чтоб его ублажать... По молодости так говоришь. Подумай, помирись с ним...

Не желая слушать доводов и уговоров, Жаннат вышла.

Ей хотелось плакать. Мать стоит на своем, раны на ногах болят. Физический ужас испытывала молодая женщина при мысли, что придётся идти до погранзаста­вы пешком. Да есть ли теперь кто-нибудь на заставе?

Всё же утром на рассвете она уйдёт.

Обедали все вместе. На этот раз Хаджи Акбар даже не ворчал, а проявил в некоторой мере любезность. Он пытался грубовато заигрывать с Жаннат, но, встретив отпор, вернулся к своему излюбленному месту у хауза. Он долго беседовал с начавшими появляться к вечеру во дворике какими-то людьми, которых старушка безмолвно пропускала в калитку и так же безмолвно выпускала.

После вечернего намаза старушка снова начала доказывать Жаннат, что    Хаджи Акбар — человек хороший.

—  Поди к нему! — сказала Раима. — Стели постель.

—  И это говоришь ты мне, матушка. Он тебя подго­ворил.

—  Что ж такого... Только дурак встанет между женой и мужем. Он тебе муж.

—  Нет.

—  А какой хороший человек. Он даже не рассердил­ся на твои слова... Правильно говорится: медная голова у мужчины лучше золотой головы у женщины...

Озноб пробежал по спине молодой женщины.

—  Ни за что!

—  А какой доброты человек! Смотри!

И Раима, развернув тряпочку, показала дочери золо­тые монеты.

— Вот эти пять червончиков «суюнчи» он дал, когда приехал... О друг божий! Он сказал: «На, матушка, вот вам подарочек. Только прошу никому не говорить, что я здесь! Никому». Да, да, а вот эти два он подарил мне за то, что я его холила, кормила... А вот ещё десять — но­вое «суюнчи», чтоб я тебя уговорила, преодолела твоё упорство, доченька.

— Мама! — горя от возмущения, только и могла сказать Жаннат.

—  Что ты кричишь «мама, мама!» Ты посмотри, какие они жёлтенькие да гладенькие. Приложи монетку к щёчке... Так и ласкает душу. А как сияют!.. Никогда я не видела золота, доченька, а вот довелось на старости лет. Разве твой отец Хакберды видит такие деньги?! Только серебро видит, да и то са-мую малость... Плю­нуть только... А я теперь богата... богата.

И трясущимися руками Раима перебирала жёлтые кружочки, гладила их, и слёзы счастья катились по её щекам, падали на морщинистые иссохшие груди, виднев­шиеся в прорехе платья.

—  Боже! — простонала Жаннат. Ужас, жалость, го­ре, любовь — всё пере-мешалось в её душе. Но вдруг Жаннат вздрогнула. В неразборчивом лепете беззубой старухи прозвучали слова, мгновенно вызвавшие тревогу.

—  Что? Что вы сказали, матушка?

—  Такой добрый человек. Я ему сказала... про твои слова: что ты хочешь   пойти на заставу... искать крас­ного командира.

—  Боже, мама, что вы наделали? Мне надо бежать. Он убьёт меня...

Она вскочила и выбежала во двор. При свете чирага Хаджи Акбар беседовал у хауза с какими-то людьми в чалмах. Стараясь не шуметь, согнувшись, Жаннат скользнула к калитке и открыла её.

—  Куда? — Калитку загородил вооруженный чело­век, и Жаннат почувствовала, что сильные руки держат её за плечи.

Её подтащили к хаузу. Все поднялись и смотрели на неё.

—  Крикнешь, — сказал Хаджи Акбар, — конец тебе.

—  Вот эта? — спросил один из сидевших на паласе.

—  Да, господин Нукрат, — пробормотал Хаджи Акбар, — побежала...  какая  скорая.