Миры (сборник) - Джо Холдеман

Кроме того, он ведь мог просто сказать мне «нет».

На следующий день у нас была смена караула. Ахмед Тен всю прошлую неделю проторчал «Мерседесе». Он вернулся на ферму, узнал последние новости, после чего мы с ним слегка разбавили «сухой закон» при помощи бутылочки джина. Все же не каждый день приобретаешь новую родню.

Ахмед был рад, хотя, по обыкновению, выражал свои чувства сдержанно. Он слегка беспокоился, ведь внучка еще очень молода. Вдобавок у Тенов, заявлявших, что они могут проследить свою генеалогию вплоть до Африки семнадцатого века, было не принято заключать браки за пределами собственного клана. Но сам Ахмед, как ученый, был полностью «за», так как его сильно беспокоило вызванное войной оскудение генофонда.

Расширение нашей семьи сделало меня косвенно причастной к единственному послевоенному добавлению в этот генофонд: Ахмед удочерил Иншилу, девочку, привезенную нами из Заира, как только закончилось ее долгое пребывание в карантине.

К тому моменту, когда мы сумели разглядеть дно бутылки, Тен успел обучить меня полудюжине площадных фраз на суахили, дабы мне было чем поразить Эвелин при встрече. Затем он, покачиваясь, отправился на поиски своей кровати. Мне же предстояло ночное дежурство, поэтому доктор Лонг впрыснул мне хорошую дозу толоксинамида, после чего все прелести похмелья оказались спрессованными в десять скорбных минут, за которыми, как и положено, вначале последовали угрызения совести, а затем наступила холодная четкость мыслей.

Дежурить опять предстояло с Сэмом, а он всегда был хорошим напарником. Единственный член нашей экспедиции, выбранный мною почти наугад. Эдакая темная лошадка. К восемнадцати годам он получил диплом математика и дописывал второй, по историографии. Он сочинял баллады, а прошлым летом написал для школьников упрощеннее введение в интегральное исчисление. Честолюбие, в общепринятом смысле этого слова, у него отсутствовало начисто: ему предложили хорошее место, где он мог бы расти профессионально, но Сэм отказался, заявив, что предпочитает преподавать в школе до тех пор, пока звездный корабль не отправится в путь. Впервые я увидела Сэма, как раз занимаясь Янус-проектом. Компьютер отфильтровал его имя среди множества других, когда я искала для звездного корабля кандидатуру историка, способного параллельно выполнять функции математика.

Особых обязанностей у ночных дежурных не было. Требовалось только одно – не спать. «Нервный центр» нашей фермы располагался в домике, где раньше размещалась контора управляющего. Домик стоял на небольшом холме, поэтому оттуда легко просматривалась вся территория. В помещении был установлен монитор и система оповещения: селекторная звуковая связь с остальными зданиями, наспех сооруженная Ингрид Мункельт. При необходимости дежурные могли врубить мощные прожекторы, освещавшие всю территорию фермы, а еще там было устройство, позволявшее включать во всех спальнях аварийные сирены. В распоряжении дежурных имелись также лазер и дробовик. Кроме дежурных, единственным человеком, постоянно носившим при себе оружие, был Фридман: остальное вооружение было решено всегда держать под замком, чтобы избежать несчастных случаев, предотвратить в зародыше всякую возможность убийств, как случайных, так и по злому умыслу.

Мы ухлопали пару часов, проведя их в разговорах об истории и историографии, а затем сыграли в шахматы. Сэм дал мне ферзя форы, но все равно ему потребовалось меньше пятнадцати минут, чтобы выиграть партию. Я убрала фигуры, захлопнула доску, и тут Сэм неожиданно продемонстрировал еще один из своих многочисленных талантов: мгновенную телепатию.

– Знаешь, – сказал он, – я слышал, как ты говорила со своим мужем. Ты была сильно расстроена.

– Скорее удивлена. Хотя нет, ты прав, расстроена. Я и сейчас еще слегка не в форме.

– Я тебя понимаю. Знаешь, может быть, ты не прочь... хм... если правила вашего клана позволяют... – Он прикрыл мою руку своей. Его ладонь была прохладной. – Я подумал, может быть, тебе захочется позаниматься любовью со мной. Как с другом, – запинаясь, выговорил он наконец. – Мне кажется, так тебе будет легче.

– Намного легче, – согласилась я. – Но ведь я для тебя старовата.

– Мне как раз это и нравится. – Сэм засмеялся, немного нервно. – Мои ровесницы... Мне с ними совершенно не о чем говорить. – Он вдруг быстро огляделся вокруг. – Наверно, надо опустить шторы?

Теперь чуть не рассмеялась я.

– Давай дождемся конца дежурства, хорошо? Осталось-то всего полтора часа.

Он не стал спорить, хотя на его лице появилось забавное и обаятельное выражение нетерпеливого недовольства.

Мальчикам его возраста следовало бы носить одежду посвободнее. Галина и Ингрид, пришедшие сменить нас на боевом посту, просто не могли не обратить внимание на его мощную эрекцию. Когда мы выходили за дверь, Галина шаловливо подмигнула мне на прощанье.

Как легко было предсказать заранее, первый раз все произошло очень быстро. Но несгибаемость Сэма оказалась весьма впечатляющей. После четвертого раза он все же заснул, быстро и сладко, по-прежнему оставаясь внутри меня. Вскоре заснула и я. То был мой первый по-настоящему глубокий и спокойный сон за весь прошедший месяц.

Сэм оказался поразительно невежественным в вопросах устройства женского тела. Позже он признался, что вообще лишь год назад стал замечать, что на свете существуют девочки. До этого он несколько лет занимался любовью со взрослым мужчиной, своим учителем. Какая глупая расточительность природных ресурсов!

На следующий день наша команда начала работу по привлечению на ферму новобранцев. Если бы наши титанические усилия принесли пользу всего шестнадцати юным кротам, их смело можно было бы считать растраченными попусту. Решили, что сначала займемся одиночками и теми, кто живет вдвоем или втроем. Попытка ассимилировать достаточно большую группу почти наверняка привела бы после нашего отлета к отчаянной борьбе за лидерство.

Мне уже виделось, как в перспективе ферма превратится в городок, где будут жить несколько тысяч человек, в городок, полностью обеспечивающий себя сельскохозяйственной продукцией и расположенный недалеко от Нью-Йорка, чтобы воспользоваться его ресурсами. В своеобразный резервуар, где будут постепенно накапливаться силы и средства, необходимые для восстановления великого города. В один прекрасный день я вернусь и увижу, как снова кипит и бурлит мой Нью-Йорк, как там через край бьет человеческая энергия.

По поводу этой конечной цели среди нас существовали разногласия. Диссидентов возглавляла Кари Маршан. Да и в Ново-Йорке многие считали, что от больших городов больше вреда, чем пользы; что именно в мегаполисах люди начинают страдать тяжкими душевными расстройствами, которые впоследствии приводят к войне. Довольно странная точка зрения, особенно когда ее высказывает человек, родившийся и выросший внутри гипертрофированной консервной банки. Вдобавок Кари никогда не видела Нью-Йорк, Лондон, Париж и Токио такими, какими они были до войны. Думая об этом, я вдруг поняла, что людей, просто побывавших хоть в каком-нибудь заштатном земном городишке, не говоря уже обо всех главных мегаполисах, в Ново-Йорке можно по пальцам пересчитать. Казалось бы, я должна была ощущать свою уникальность... А ощущала одиночество. Но надо признать: опыт, имевшийся у меня за плечами, делал мой авторитет почти непререкаемым. Кари приводила факты, выдвигала серьезные возражения, но моя точка зрения возобладала.