Нагие и мёртвые - Норман Мейлер

Все как-то сразу свалилось на него в этот проклятый день. И если все это окажется ни к чему, он этого не переживет.

Майору захотелось смеяться. На него нашло непроизвольное и дурацкое веселье человека, бросившего вниз с горы камень и наблюдающего, какую это вызвало лавину. Ну почему сейчас здесь нет генерала?

В итоге всего происшедшего вокруг него все пришло в движение. В оперативной палатке все работают, он видит людей, поспешно снующих туда и сюда по биваку, очевидно, с какими-то поручениями. Далеко вдали он слышал гул колонны грузовиков, нарушавших безмятежную тропическую тишину. И все это движение вызвал не кто иной, как он сам, но он не мог по-настоящему поверить в это.

Даллесон с трудом разжевывал засохший сыр. Он видел, что некоторые солдаты все еще дремлют в своих палатках, и это взбесило его. Но у него не было времени заняться ими. Все выходило из-под контроля. У майора было ощущение, словно он держит в руках дюжину свертков и некоторые из них начинают выскальзывать на пол.

Сколько времени он еще продержит их?

Кстати, артиллерия. Ее огонь тоже надо будет координировать.

Он выругался. Машина разваливалась на части, агрегаты, пружины и болты вываливались из нее каждую минуту. До сих пор он даже и не вспоминал об артиллерии.

Даллесон подпер голову рукой и попытался сосредоточиться и обдумать положение, но тщетно. Пришло донесение, что передовые подразделения резерва достигли новых позиций пятой роты. Что же предпринять, когда там сосредоточится и остальная часть батальона?

Японский склад снабжения находится позади холма в пещерах. Можно туда послать батальон, а что дальше? Ему нужно было больше людей.

Будь у него свежая голова, он, возможно, и поразмыслил бы еще, но в данный момент все, что ему приходило на ум, — это направить в брешь как можно больше солдат. Он приказал третьей роте соединиться с резервным батальоном, а ее позиции передать второй роте, находившейся на левом фланге. Тем самым он упростил для себя положение. Две роты теперь будут занимать позиции, обычно назначаемые трем ротам, пусть они там остаются; за них можно не беспокоиться. Правофланговая рота может нанести фронтальный удар. Все они продвинутся вперед, а артиллерия пусть позаботится о себе сама. Он может поставить им батальонную задачу по захвату склада снабжения, а затем все будет зависеть от качества связи и появления выгодных целей.

Он позвонил в штаб артиллерии дивизии и приказал:

— Я хочу, чтобы вы держали оба свои самолета связи в воздухе всю вторую половину дня.

— Но позавчера мы потеряли один самолет. Разве вы не помните? Другой самолет к вылету не готов.

— Почему вы не доложили мне об этом?! — заорал Даллесон.

— Мы доложили. Вчера.

Он выругался.

— Ну хорошо. Тогда направьте своих передовых наблюдателей в первую, вторую, третью и четвертую роты четыреста шестидесятого полка и во вторую роту четыреста пятьдесят восьмого.

— А как со связью?

— Это ваша забота. У меня и без того хватает о чем подумать!

День тянулся медленно. Только в три часа после полудня резервный батальон и третья рота закончили выдвижение, но теперь Даллесона это мало интересовало. На исходных позициях для атаки находилась почти тысяча солдат, но он все еще не решил, куда же их бросить. В течение нескольких минут он раздумывал, не повернуть ли их влево, с тем чтобы они развили успех, продвигаясь в направлении океана. В результате оказалась бы изолированной половина японской оборонительной линии. Однако он вспомнил — вспомнил слишком поздно, — что снял роту со своего левого фланга. Если он нажмет там на японцев, то может поставить под удар свои собственные позиции.

Прямо хоть бейся головой о стол. Какую он допустил грубую ошибку!

Можно было бы послать войска вправо, в сторону горы, но после того, как они отрежут японцев, снабжать их будет трудно, в конце наступления придется организовывать их обеспечение по слишком длинному пути. Майором овладела паника, точно такая же, какую испытал Мартинес во время своей ночной разведки. Он забывал о слишком многих элементарных вещах.

Снова зазвонил телефон.

— Говорит «Рок энд Рай» (командир 1-го батальона 460-го полка). Мы готовы начать атаку через пятнадцать минут. Какова наша задача? Я должен проинструктировать своих людей.

Они спрашивали Даллесона об этом в течение последнего часа, и каждый раз он орал: «Это внеплановое продвижение! Ждите, черт бы вас взял!»

Но сейчас он должен дать ответ.

— Соблюдая радиомолчание, выдвинуться к японскому складу снабжения. — Даллесон дал координаты. — Доложите, когда будете готовы атаковать, мы поддержим артиллерией. Организуйте это через своего передового артиллерийского наблюдателя. Если ваше радио не будет действовать, мы начнем ровно через час, после этого вы сразу атакуйте. Ваша задача — уничтожить склад. Продвигайтесь как можно быстрее. Я скажу вам, что делать потом.

Он положил трубку и уставился на часы. Внутри палатки было нестерпимо жарко. Небо темнело, листья вяло колыхались, словно предупреждая о приближении бриза. На передовой линии было тихо.

В подобный день за полчаса или около того до начала ливня обычно можно услышать каждый звук, но сейчас не было слышно ничего.

Ждала артиллерия, уточняя свои цели для сосредоточенного огня.

Не слышно было даже пулеметной или ружейной стрельбы. Единственное, что доносилось до слуха Даллесона, — это шум от проходивших поблизости танков, сотрясавших землю и поднимавших столбы пыли. Он не мог бросить танки в брешь японской обороны, потому что там не было дорог, и поэтому послал их прикрыть ослабленную позицию на своем левом фланге.

Внезапно Даллесон вспомнил, что не выделил противотанковых средств атакующему батальону, и выругался — на этот раз вслух.

Сейчас было слишком поздно направлять их туда: они не смогут прибыть к моменту атаки склада снабжения, но, возможно, поспеют ко времени контратаки японцев, если она последует. Майор поднял по тревоге противотанковый взвод второго батальона и послал его вслед за передовыми подразделениями. Не забыл ли он еще чего-нибудь?

Даллесон продолжал ждать, нервничая и ругаясь про себя. У него было такое состояние, как будто он убедил себя в том, что все идет не так, как надо; он был подобен мальчику, который опрокинул ведро с краской и все-таки надеется, что как-нибудь выберется из беды.

В данный момент его сильнее всего беспокоила мысль о том, сколько времени потребуется, чтобы вернуть назад и расположить все войска на старых позициях, после того как атака кончится неудачей. На это уйдет по меньшей мере еще один день. В результате на строительстве дороги будет потеряно целых два дня. Это больше всего и угнетало Даллесона. С удивлением он вдруг понял, что организовал наступление по всему фронту.

За десять минут до истечения часового срока было нарушено радиомолчание. Атакующий батальон находился в двухстах ярдах от склада снабжения и все еще не был обнаружен противником. Артиллерия открыла огонь и вела его в течение получаса. Затем батальон стремительно бросился вперед и через двадцать минут захватил склад.

О том, что происходило, Даллесон узнавал по частям. Намного позже стало известно, что в этот день было захвачено две трети японских запасов снабжения, но в тот вечер Даллесон вряд ли думал об этом. Важная новость заключалась в том, что во время атаки были убиты генерал Тойяку и половина офицеров его штаба: засекреченный штаб японцев, как оказалось, находился всего в нескольких сотнях ярдов за складом снабжения, и батальон разгромил его в этой же атаке.

Это было слишком сенсационной новостью для Даллесона, чтобы он мог переварить ее сразу. Он приказал батальону раскинуть на ночь бивак, а тем временем перебросил вперед всех, кого только мог найти. Из штабных рот и рот обслуживания взяли всех людей, за исключением поваров. К утру следующего дня у него было полторы тысячи солдат в тылу японских позиций, а к полудню туда подтянули оба фланга.

Каммингс вернулся из штаба армии в тот же день. После долгих просьб и тщательно продуманных заверений в том, что без высадки в заливе Ботой невозможно быстро завершить операцию, ему выделили эсминец, который должен был прибыть к полуострову утром следующего дня. Приказать эсминцу вернуться назад, разумеется, Каммингс не мог. Вместо этого он засадил свой штаб за работу на всю ночь, с тем чтобы успеть перебросить войска из джунглей на оконечность полуострова. Когда наступило утро, он смог посадить на десантные катера две пехотные роты и послать их для высадки в залив Ботой. Эсминец появился точно по плану, обстрелял побережье и затем приблизился к берегу, чтобы оказать войскам непосредственную поддержку.

Несколько японских снайперов редкими выстрелами встретили первую волну десанта, после чего обратились в бегство. В течение получаса войска вторжения соединились с подразделениями, маневрировавшими в тылу расстроенного японского боевого порядка. К вечеру боевые действия закончились, если не считать необходимости прочесать местность.