Devil ex machina - Марьяна Куприянова

– Сила в волосах… – задумалась она и вдруг вспомнила, – ты не мог ко мне притронуться, когда они били тебя током.

– Именно. Они защищали тебя, пока ты сама этого не понимала. И это была надежная защита. Даже от такого, как я.

– Нечистая сила боится электричества?

– Как бы тебе сказать… Это лишь в человеческом понимании – ток. Для нас это большое скопление направленной энергии, которая может навредить нам, если исходит от человека. Нечто вроде системы самозащиты. Но это грубое и простое объяснение.

Фаина затрепетала от новой волны вопросов, волной затопивших ее сознание. Она продолжительно выдохнула и приготовилась.

– Так. Значит, ты демон.

– А ты человек. Я полагал, очевидное мы не обсуждаем.

– Я просто хочу все систематизировать. Все, что мне известно. Последовательно. Для этого мне придется задавать даже очевидные вопросы, – терпеливо объяснила она.

– Я понял тебя. Я готов отвечать.

И Ян лег на спину, закинув обе руки под затылок – этот машинальный жест выдавал то, что Ян больше всего презирал в себе: слишком очеловечился. И когда он делал что-то такое, что запросто делают люди, оставаясь при этом в своей настоящей шкуре, у Фаины скулы сводило от жестокого диссонанса. Теперь он лежал, слегка утомленный беседой, и глядел в потолок хижины, словно мечтатель в небеса.

Порой Фаина спрашивала то, что, на первый взгляд, к делу не имело никакого отношения. Лишь ей было известно, почему это играет роль. Серьезные и правильные догадки чередовались с несущественными, мелочными, примитивно-человеческими. Были и те, на которые она знала ответ. Про исчезновение монет или штопора, про сломавшийся турникет, про уколы иголками… Про общее недомогание жителей общаги, кровь, головную боль и тошноту, боль в зубах и другие симптомы, напоминающие радиационное облучение.

Ян был терпелив. Временами его подробные и слишком честные ответы омрачали Фаину, или заставляли задуматься на несколько минут (в такие моменты он не трогал ее, а просто ждал), или же – взбудораженно хлопать в ладоши, восхищаясь своей догадливостью. Янхъялла понимал: ей важно услышать все это именно от него, внутри себя преобразовать огромный объем информации во взаимосвязанную череду событий и фактов. Чтобы не осталось ни одного пробела, который сводит ее с ума. Он очень старался помочь ей в этом, попутно размышляя над тем, что ему стоит уйти, как только она уснет. А, судя по состоянию волос и кожи, силы начнут покидать ее весьма скоро.

Он знал, что обязан уйти, чтобы она выжила, но не подавал виду, будто что-то идет не так. Пусть лучше она считает его жестоким и безразличным, чем он на самом деле таким окажется по отношению к ней. Нет, он не скажет ей, что скоро исчезнет. Но если не сделает этого, будет презирать себя. Немногим предшественницам Фаины он позволял умирать у себя на руках – из эгоизма, из внутреннего уродства проистекало желание быть с ними до последнего вздоха и убивать своим присутствием. Но Фаине он не позволит умереть. Только ей одной. Напиток, основная цель которого – подлатать физическое состояние жертвы, должен помочь, но самое главное остается за ним – испариться, будто его и не было, оставив после себя как можно меньше ментальных следов и воспоминаний. Напиток справится с симптомами, но не с самой заразой. Так уж все устроено.

Несмотря на внутренние волнения и неприятные мысли Янхъялла лежал на спине, много говорил и вел себя крайне естественно, по-человечьи, не вызывая подозрений.

Внезапная любознательность девушки поражала Яна, который уже выдал слишком много тайн, неведомых обычному человеку. Вряд ли ему что-то за это будет, но психика Фаины пострадает навсегда. Хотя там все пошатнулось задолго до его появления. Всегда столь безразличная к окружающему миру, ныне Фаина распахнула в себе неутомимую жажду узнать, как все устроено на самом деле – узнать всю правду от существа, которое может это поведать. Она извергала из себя бесконечный поток вопросов, захлебываясь, один порождал другой и тянул его за собой, словно на крючке.

И вновь Ян недооценил Фаину и ее выносливость. Лишь через пять часов непрерывной беседы, полной тяжелых вопросов и не менее тяжелых ответов, изредка прерываемой жаркими поцелуями или минутными размышлениями с пустым, обреченным взглядом вникуда, она выдохлась, и сон сморил ее прямо на груди мучителя. Как только Ян услышал, что Фаина, закинув на него руку и ногу, тихонько засопела, словно наевшийся котенок, он с ужасом осознал, что не сумеет исполнить то, что от него требуется.

Бурю чувств вызывала в нем эта стойкая, любопытная, хрупкая девочка. И не были ни малейшего желания отрываться от нее. Ее прямолинейность и искренность подкупали, прежде он ни разу не встречал людей с подобным набором качеств, ни в один свой визит. Возможно, именно таких он всегда и искал. Таких, как Фаина. Но не находил, поэтому возвращался снова и снова, под предлогом растления и развращения человеческих душ и тел.

Сколько она еще продержится? Об этом не хотелось и думать, но мысль мучила сама по себе, червем-паразитом ворочалась в груди. Сколько у них времени? И не лучше ли не подвергать ее лишнему риску, а уйти прямо сейчас, возвратив ее туда, откуда взял? Туда, где нашел ее. Как обнаружить в себе решимость сделать то, что должен, а не то, что хочешь? Ян не знал этого. Он не понимал, как ему поступить. Чувства и желания боролись внутри него, причиняя нестерпимую боль в груди. Лишь когда он прислушивался к ее тихому, равномерному дыханию, ему становилось легче.

Фаина была так беззащитна, так… притягательна! Ему хотелось бы быть кем-то, кто сумеет защитить ее, обеспечить ей безопасность, уберечь от всякого зла… увы. Он не мог спасти ее от главной угрозы, от себя самого. Горькая ирония! Как бы хотелось ему быть человеком и провести с этим созданием короткую жизнь. Не мучиться оттого, что убивает Фаину, просто находясь рядом, что ничего не может ей дать, кроме страданий. Природу не побороть, таков уж он есть. Как болезнь, только хуже. Неизлечимая болезнь, от которой никогда не будет вакцины.

Необходимо все в себе уничтожить, чтобы эта девушка осталась жить. Подумав об этом, Ян нежно обнял ее и прислушался к дыханию и стуку сердца. Похоже, она все еще достаточно сильна. Неужели помогает напиток? Возможно, имеет смысл побыть с нею до самой критической точки… Но горькая усмешка расцвела и тут же завяла на губах: эта точка давно уже пройдена, а он все откладывает на потом то, что нужно было сделать давно. И так будет, пока она не умрет. Уходи же,