Полная история христианской церкви - Александра Бахметьева

Все усилия были теперь направлены на то, чтобы установить для духовенства более строгие правила нравственности и искоренить разврат, позоривший столицу западного христианства. Во главе преобразовательного движения стояли, кроме пап, кардинал Дамиани и инок Гильдебранд, который был главным двигателем всего. Одаренный силой воли, обширным умом, он и чистотой жизни приобрел всеобщее уважение и при последних папах правил всеми церковными делами. Искоренить позорную симонию, поднять нравственность духовенства было предметом его постоянных стараний. Хотя он вполне разделял мысли, выраженные в Лжеисидоровых декреталиях, однако считал, что духовенству дано от Бога преобладающее положение над мирянами, а потому оно должно отличаться от мирян и более высокой нравственностью, и строгостью жизни; вполне преданное своему высокому служению, оно не должно знать ни мирских забот, ни семейных радостей. Действуя строго против симонии, он столь же упорно отстаивал и необходимость безбрачия духовенства. На Западе брак был уже давно запрещен духовным лицам, но это запрещение постоянно повторялось, потому что постоянно нарушалось, и безбрачие духовенства еще не было делом утвердившимся. Даже некоторые итальянские епископы, Туринский например, до той поры благоприятствовали бракам подвластных им духовных лиц, считая, что женатому священнику легче, чем неженатому, сохранить чистую нравственность и подавать добрый пример прихожанам своим исполнением ежедневных обязанностей. Но вообще высшее духовенство несколько опасалось затрагивать этот вопрос, чтобы не огласилась еще больше безнравственность итальянского духовенства, и без того уже мало уважаемого народом. Но теперь строгая партия, во главе которой стояли Гильдебранд и Дамиани, стала действовать решительно. Установить безбрачие духовенства казалось ей одним из средств прекратить симонию, так как людям семейным трудно не заботиться о приобретении и выгодах. Браки духовенства стали преследовать как ересь и мирянам запрещалось присутствовать при богослужении, совершаемом женатым священником, принимать из рук его Святое Причастие. В некоторых местах из-за этого вспыхнули народные волнения.

Вмешательство гражданской власти в церковные дела тоже могло быть причиной симонии, так как церковные должности открыто продавались теми, кто ими располагал. Более того, это участие мирских властей никак не совмещалось с тем высоким независимым положением, которое декреталии предначертали духовенству. Гильдебранд желал, возвысив духовенство в нравственном отношении, совершенно изъять его из-под опеки мирских властей. Он желал, чтобы выборы на церковные должности совершались бы свободно самой Церковью (т. е. духовенством, по понятию о Церкви, установившемуся на Западе). Еще недавно римляне повторили обещание не избирать папу без участия императора, но влияние Гильдебранда было уже настолько сильным, что он сумел возбудить в папе Льве IX раскаяние в том, что он принял сан от мирской власти, и убедить папу вновь подвергнуться церковному выбору. Затем, под влиянием Гильдебранда, папа Николай II издал новое постановление об избрании папы, где говорилось о том, чтобы папа был избираем не народом и не высшими сановниками государства, а высшими сановниками Церкви, кардиналами;[284] избрание следовало потом только утвердить согласием прочего духовенства, народа и императора, «если», было прибавлено, «император от Римского престола принял власть свою». Позднее было закреплено постановлением, что папа не только избирается кардиналами, но и из среды кардиналов.

Таким образом, шаг за шагом, конечно, не без борьбы и не без остановок, папство подвигалось все ближе к тому идеалу величия и самостоятельности, который начертали Лжеисидоровы декреталии. Это величие вполне закрепилось замечательнейшим из преемников Николая I Гильдебрандом, когда он стал папой под именем Григория VII (1073–1085).

Глава XXV

Сношения Рима с Византией в X и XI веках. Михаил Керулларий

С тех пор как Фотий всенародно обличил отступления Рима от древней Апостольской Церкви, отношения между Восточной и Западной Церквами стали враждебными, а постоянные произвольные нововведения пап с каждым годом все резче обозначали разделение между ними. Не было еще явного, осознанного разрыва, но уже не было и единения. Латинское духовенство представляло греков еретиками, арианами, ослушниками Самого Христа, Который будто дал высшую власть над всем миром римским папам в лице апостола Петра, вследствие чего папы уже считали всю вселенную своим законным достоянием и ставили свои решения выше соборных постановлений. Трудно было им указать, в чем состояла ересь греков, сохранивших неизменными постановления апостолов и Вселенских Соборов, но доказательства и не нужно было. Равнодушие или невежество Запада принимало мнения духовенства без рассуждений. Со своей стороны Константинопольские патриархи, охраняя свою паству от произвольных нововведений Запада, постоянно обличали всякое новое отступление Римской Церкви от догмата и древнего обряда. Они справедливо называли важными отступлениями изменение в Символе, составленном Вселенскими Соборами; употребление в Церкви непонятного языка, что так однозначно запрещает апостол Павел; властолюбивые притязания, столь противные духу Церкви Христовой. Патриархи Николай Хрисовер, Сиси-ний, Сергий уже после Фотия в резкой форме говорили о злоупотреблениях латинян. Имя папы перестало упоминаться в Восточной Церкви, и при новых обращениях в христианскую веру греческое духовенство тщательно старалось предохранить новопросвещаемых от нововведений и заблуждений латинян. В народе было к латинянам неприязненное чувство, и эта вражда усиливалась еще чувством презрения, которое, гордые своим просвещением, греки издавна питали к «темному» Западу.

Иногда делались попытки к примирению и сближению, но делались они императорами из политических соображений или в том случае, если император, недовольный патриархом, надеялся найти в папе больше снисходительности в делах совести. Но греческое духовенство очень хорошо понимало невозможность сближения иначе, как при условии признания главенства пап. А это означало бы пожертвовать чистотой христианского учения и признать законность всех произвольных нововведений.

Положение константинопольских патриархов было чрезвычайно трудным. История Византийской империи этого времени наполнена смутами. Престол достигался часто путем преступления, убийств, предательства. Императоры быстро сменялись в результате кровавых смут, производимых искателями власти, и нередко законы и постановления Церкви нарушались самым возмутительным образом. Похитители престола и нарушители закона старались иметь на своей стороне патриарха, чтобы его благословением освятить свои поступки. Если они встречали в нем строгого обличителя, то заточение и изгнание становились для патриарха наказанием за его христианское мужество. Или император грозил обратиться к папе, признать его верховные права и подчинить ему Восточную Церковь. Император мог быть уверен, что найдет полную угодливость в папе, которому прежде всего хотелось быть признанным Византией.

Император Лев VI перед Христом. Мозаика. 886–912. Храм Святой Софии в Константинополе

Такое случилось при императоре Льве VI Философе (или Мудром). В 910 году, не имея детей от трех браков, император решился на четвертый, запрещенный Церковью. Патриарх Николай Мистик (895–906; 911–925) еще и ранее не дозволял этого брака, который, однако, был совершен одним из придворных священников. Патриарх, узнав о том, лишил священника сана, а императору запретил вход в храм. Напрасны были и просьбы, и угрозы императора, который тогда обратился в Рим к папе Сергию III. Папа, обрадованный надеждой, что его признает Восток, тотчас же прислал в Константинополь легатов, которые от его имени признали и благословили брак императора и произнесли низложение патриарха. Николая Мистика заточили в монастыре и заменили Евфимием II (906–911). Но народ стал волноваться. Многие не признавали нового патриарха, поставленного при участии римских легатов, и продолжали считать патриархом Николая. Когда после смерти Льва Николай был восстановлен, то папа Иоанн X вновь послал легатов в Константинополь. И с той же угодливостью новой власти римские легаты осудили прежнее постановление, признали Николая и решили, что четвертый брак не дозволяется. Но папа не получил от своей угодливости ожидаемых выгод, и отношения вновь прервались. В конце X века Николай Хрисовер (983–996) и его преемники Сисиний II и Сергий II опять обличали отступления Рима от апостольских преданий. В 1025 году император Василий II с патриархом Евстафием чуть не склонили папу Иоанна XIX отказаться за деньги от притязаний папского престола на главенство, о чем уже упоминалось. Около середины XI века между патриархом Михаилом Керулларием и папой Львом IX вновь обострились отношения, которые стали в высшей степени враждебными.