Ноктюрны (сборник) - Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пребывание в Заозерске было прервано телеграммой сестры Варвары Васильевны. Она извещала, что перевезла Настеньку из Парначевки в Петербург, и что девочка больна тифом. Семен Васильевич даже изменился в лице, пробегая эта немногие строки, и телеграмма у него дрожала в руках, как помертвевший осенний лист. Анна Федоровна тоже встревожилась, точно была в чем-то виновата.
– Э, вздор! – успокаивал Захар Ильич. – Ребятишки уж так созданы, что постоянно хворают… Отлежится, даст Бог. Остались бы еще погостить…
– Нет, дядя, нам пора… – рассеянно повторил Семен Васильевич, весь поглощенный мыслью о больной девочке. – В другой раз приедем… Как-нибудь летом.
Молодые сильно волновались весь обратный путь в Петербург. Семен Васильевич отмалчивался, а Анне Федоровне казалось, что он сердится, и сердится именно на нее. Надо же было случиться, чтобы девочка захворала ни раньше ни позже…
– Ведь она и раньше хворала? – спрашивала Анна Федоровна, точно подыскивая самой себе оправдание.
– Да… была корь. А вообще девочка здоровенькая…
Семену Васильевичу казалось, что еще никогда поезда железной дорога не ходили так тихо, как сейчас, и он поминутно вынимал часы, точно хотел кого-то поторопить. Боже мой, ведь дорог каждый час… Он только чуть-чуть задремал ночью и сейчас же увидел страшный сон. Он держал горевшую в огне Настеньку на руках, и она делалась все меньше и меньше, точно таяла. Пухлый детский ротик повторял только одно слово: «Папа»… Он проснулся в ужасе, обливаясь холодным потом.
Когда поезд подходил к Николаевскому вокзалу, Семена Васильевича охватил какой-то панический страх. Он выглядывал в окна и боялся увидеть какое-нибудь знакомое лицо, явившееся на вокзал с специальной целью подготовить его. Но никого знакомого не оказалось, и он вздохнул свободнее. Значит, Настенька еще жива.
VI
Семен Васильевич нанял большую квартиру на Николаевской. Раньше Настенька жила у тетки Варвары Васильевны, а теперь у нее была своя комната в квартире отца. Это было оговорено Анной Федоровной еще до свадьбы. Раньше, конечно, девочка могла жить у тетки, потому что отец целый день проводил на службе, а теперь это было бы неудобно. Семен Васильевич не жил вместе с сестрой потому, что она пользовалась казенной квартирой, да и вообще привыкла к своему девичьему одиночеству.
О своем приезде Семен Васильевич предупредил сестру телеграммой, и Варвара Васильевна встретила молодых в передней.
– Ну, что девочка? – спрашивал Семен Васильевич, не снимая шубы.
– Пока еще болезнь не определилась, Сеня. Сегодня идет шестой день, а кризис должен произойти на девятый…
Новая квартира была обставлена почти роскошно, а детская – светлая и большая комната, по всем требованиям детской гигиены и педагогики, над чем Варвара Васильевна особенно постаралась. Теперь детская была полуосвещена благодаря спущенным шторам. Детская кроватка стояла посредине комнаты. Около нее сидела няня Гавриловна. Больная не спала и повернула головку на шум осторожных шагов.
– Это ты, папа? – спросила она, тяжело перекатывая голову на подушке, – Ах, как я тебя ждала, папа… Теперь мне будет лучше.
– Да, да, мы не будем хворать… – повторял Семен Васильевич, целуя горевший лобик. – Девочка будет умненькая…
– Ты, папа, больше не уедешь?
– Нет, не уеду, крошка…
Последнему девочка не совсем доверяла и крепко держала отца своей маленькой, горячей ручкой. Анна Федоровна стояла у кровати, и на нее никто не обращал внимания, как на гостью, которая пришла в дом не вовремя. Присутствующие, видимо, о ней позабыли, и Анна Федоровна сама напомнила о своем существовании:
– Настенька, а меня ты узнаешь?
Больная посмотрела на нее такими глазами, когда человек старается что-нибудь припомнить, и равнодушно ответила:
– Да…
Анна Федоровна вдруг почувствовала себя лишней и вышла из комнаты, чтобы не выдать охватившего ее волнения. Семен Васильевич вышел вслед за ней. Он заметно успокоился и принялся рассматривать захваченные из детской рецепты. Жена для него в данный момент не существовала, и он не хотел знать, какой важный момент в жизни каждой молодой женщины, когда она в первый раз переступила порог своего нового дома. Анна Федоровна оставила мужа в гостиной и прошла в свою комнату, которой еще не видала. И здесь все было обставлено очень хорошо, даже слишком хорошо. На всем видна была женская рука. Анна Федоровна стояла посреди комнаты и решительно не знала, что ей делать, даже забыла, что с дороги следовало переодеться. Из этого тяжелого раздумья ее вывела Варвара Васильевна.
– Здравствуйте, Анюта, – проговорила она ласково и просто, не решаясь расцеловать невестку по-родственному. – Мы с вами еще не поздоровались хорошенько…
– Ах, виновата, Варвара Васильевна. Ведь это вы устраивали всю квартиру? Очень, очень все мило… Только, как мне кажется, слишком роскошно. Вы ведь знаете, как у мамы все просто…
– Так хотел Сеня… Он даже рассердился на меня, что квартира не поспела к самой свадьбе. А я тут, право, нисколько не виновата…
Анна Федоровна почувствовала, что вот эта старевшаяся девушка любит ее и в ее молодом счастье переживает свои неосуществившиеся девичьи мечты. Этот женский героизм ее тронул, и она показалась самой себе такой эгоисткой и вообще нехорошей. Анна Федоровна молча обняла Варвару Васильевну и крепко ее расцеловала.
– Анюта, о чем вы плачете? – удивлялась, в свою очередь, растроганная Варвара Васильевна. – У вас слезы на глазах… Вы несчастливы?
– Нет, это так… Счастье вообще понятие относительное, голубчик, а пока я совсем, совсем счастлива. Немножко нервы… Слишком много новых впечатлений.
Варвара Васильевна посмотрела на нее недоверчивым взглядом, но не стала допытываться. У замужних женщин своя логика… Она боялась догадаться об истинной причине нервного настроения невестки и проговорила, совсем не то, что хотела бы высказать по душе:
– Анюта, вам нужно сейчас же ехать к вашей матери, т. е. вместе с Сеней, конечно. Это обязательный визит…
– Я знаю, но только муж очень волнуется. Вот приедет доктор, и тогда все разъяснится… Я вообще не понимаю этих церемоний и желаю ехать к маме не с визитом, а просто так, по-домашнему. Я очень соскучилась о ней…
В передней раздался звонок. Это был доктор. Послышались шаги Семена Васильевича, который шел к нему навстречу.
– Вы идите туда… – предлагала Анна Федоровна. – А я побуду здесь.
Когда Варвара Васильевна вышла, Анна Федоровна уже не чувствовала себя чужой, как давеча в детской. О, все пройдет и
