Весна сменяет зиму - Дмитрий Шелест

Мау вертел в своих руках мощный пистолет с массивной рукоятью, он сильно нервничал. Полковник в этот момент говорил по спутниковому телефону со связным из столицы Муринии. Пару минут назад город сотряс мощный взрыв, взорвалась одна из машин маутовского кортежа. Сыну была очень интересна судьба отца, всем сердцем он желал ему смерти, надеясь убрать Мурзана руками подпольщиков и не запятнать своё имя в отцеубийстве. Ни разу ему не пришли в голову сомнения по поводу его действий, он был строго убеждён в праведности своей миссии и цели, к тому же, нелюбовь к родителю затмевала все морально-этические стороны вопроса. Наконец полковник сказал "Конец связи" и убрал громоздкую трубку телефона в металлический, блестящий ящик.

– Ну что? – не выдержав спросил Мау.

– Кортеж взорван, все кто сидели в машине убиты, убиты ещё несколько посторонних и охранников, – спокойно ответил полковник. – Смерть Мурзана Маута не подтверждена, его труп не был замечен, но с большой вероятностью он мёртв.

– Так мёртв или вероятно мёртв? – с презрением переспросил Мау.

– Гарантий нет. Слишком охраняемая и многолюдная часть города, место взрыва сразу оцепили.

– Надеюсь ваши агенты не провалили дело, – вертя в руках пистолет, буркнул он в ответ. – Иначе на кой хрен всё это? Я дал вам всю информацию. У нас с вами чёткий уговор, я вам мир, победу, а вы мне остатки Муринии и гарантии власти. А пока мой отец живой, у меня нет шансов на власть! Если вы провалите это дело, то он меня из под земли достанет!

– Угомонись, – прикрикнул на него полковник. – Вы знали, что операция рисковая, никто не давал вам гарантий, да и вообще я предлагал вам бежать в безопасное место, а не идти в самое пекло, но вы решили по другому и я не возражал. Так, что примите обстоятельства и надейтесь на лучшее. Кстати, могли бы почтить вашего отца, как никак он ваш отец, и скорее всего он мёртв.

– Надеюсь, что мёртв. Как закончите со своими играми в хакеров, не забудете, что обещали сжечь только армию, но не страну. Мне хотелось бы править живыми людьми.

– Я свою часть обещаний выполню, остальное на совести тех, кто вам их давал. Расслабьтесь Мау, вы сделали рисковый, но правильный выбор. Будущее за нашей победой. Деспотичные режимы, вроде того, что установил ваш отец, рано или поздно рушатся. Так пусть этот режим рухнет сегодня.

Мау собственно вовсе не переживал, его не заботили ни судьбы его близких, ни судьбы миллионов солдат и простых людей, чьи жизни он поставил на кон. Его волновала смерть отца и то, что теперь ему пришла пора спасаться. Там у реки его ждал транспорт, к которому вела заранее разведанная тропа. В его распоряжении были полторы десятка солдат СИВ, что хоть и презирали его от головы до пят, но вынуждены были подчиняться. Полковник смотрел, как в синих мониторах мелькали непонятные ему цифры и символы, каждый раз переспрашивая понимающих их, программистов.

– Ну всё, Мау, ты должен спасаться. В твоём присутствии я больше не нуждаюсь, – спокойно заявил полковник.

– Вы разве не пойдёте со мной? – удивился Мау.

– Моя цель убедиться, что все прошло удачно, доложить в штаб и на этом мои дела будут окончены.

– Но вас несомненно убьют!

– Что скорее всего, но меня это как то мало беспокоит. Я обязан выполнить задачу, а не выжить.

Мау хотел сказать ему, что-нибудь приободряющее напоследок, но фавиец в этом не нуждался, он молча развернулся к нему спиной и начал связываться по спутниковому телефону с ответственным за операцию. Уходя по коридору прочь, Мау слышал разговор короткий и лаконичный: "Щит, это меч, объект захвачен, процесс пошёл, выпускайте ястребов".

Полковник, дождавшись, когда процесс будет не обратим, велел заминировать всё, до чего могли дотянуться подпольщики и налив из термоса бокал кофе, горячего и ароматного, от которого ещё пахло костром, на котором он был сварен, пошёл по лестничному пролёту к обороняющимся. На втором этаже звучала грубая брань, крики и ругань, дребезжали стёкла, пули со звоном впивались в бетон. Грохот был неимоверный. Члены «Свободы и Воли» принимали свой последний бой, бой в котором поражение превращалось в победу, а смерть в жизнь. Никто из них не планировал выжить, самое ужасное, что теперь с ними могло произойти, это плен. Поэтому каждый приготовил для себя последний подарок, кто пулю, кто гранату. Полковник шёл по кабинету, в котором совсем недавно кипела работа штабных офицеров, что лежали мёртвыми у дверей. В руке его ароматно благоухал кофе, он подбадривал бойцов, обратив внимание, что не менее дюжины уже лежат в углу истекая кровью, их лица были смяты в мерзкой гримасе, кто то ещё кряхтел, а кто-то уже просто тяжело дышал. Один из раненых просил пристрелить его поскорее, он до жути боялся плена и готов был на все, лишь бы не попасть в лапы котивов. Полковник не понимал их, они были ему чужды, он всю свою военную жизнь решал сложные задачи, кого спасал из лап врага, кого то наоборот убивал, но понять людей, что потеряли все, семью, друзей, смысл жизни и надежду, ему было не дано. Полковник шёл на смерть потому, что надо, они шли на смерть, потому, что идти было больше некуда. В пропитанную пороховым дымом комнату, ворвалась стая пуль. Они звонко рикошетили и цепляли живых и мёртвых, что-то лязгнуло о кружку фавийца и в следующее мгновение тонкая струйка черно-золотистого цвета побежала на пол.

– Полковник! – истошно крикнул хилый, с лягушачьей мордой паренёк, что лежал у окна и вёл стрельбу по уже занятому котивами КПП. – Наши бомбы уже сыпаться на врага? Скажите пожалуйста, они уже сыпаться? Сыпаться же?

– Скоро посыпаться, сынок, скоро, – затыкая пальцем пробоину в кружке, отвечал тот.

– Пусть они сгорят в мучениях, проклятые твари, пусть сгорят в огне! А Маут? Вы пристрелили его?

– Надеюсь, что он погиб во взрыве, пока подтверждений нет.

– Да нет, того, мелкого выблядка, сынишку его, что с нами тёрся. Вы ведь убили его? Убили?

Полковник отрешённо кивнул, свихнувшемуся от злости медиву и, допив остатки кофе, пошёл прочь. Котивы уже штурмовали первый этаж.

А успевший унести ноги, Мау, бежал без остановки. Вокруг него мелькал лес, под ногами хрустела хвоя и ветки, за спиной дико грохотали взрывы и выстрелы. Туман понемногу стал растворяться и сползать в лощины. Взяв его в кольцо, устало перебирали ногами четверо медивов, они озирались по сторонам и подгоняли