Великий магистр (Тамплиеры - 2) - Октавиан Стампас

- Прошу вас, расходитесь! Ваши голоса мешают ему заснуть.

Больше он ничего не сказал, но собравшиеся поняли, что не появилась бы на лице преданного друга слабая улыбка, если бы де Пейну не наступило облегчение. И рыцари разбрелись по своим шатрам, продолжая уповать на Господа Бога, войсковых лекарей и Бизоля де Сент-Омера.

Миновал кризис и в болезни графа Норфолка, на чьем теле насчитывалось одиннадцать ран - серьезных и неглубоких; самая тяжелая из них была нанесена мечом в область горла, едва не задев аорту. Каким образом молодой англичанин остался жив, не могли понять даже закаленные во многих переделках рыцари. По общему мнению, и здесь не обошлось без заступничества всемилостивой Богородицы. Также с трудом поправлялся и его оруженосец Гондемар. Лишь четверо тамплиеров еще сохраняли в себе силы и способности держать оружие: Бизоль, Роже, Зегенгейм и Гораджич, но и они, измученные непрестанными боями и почти трехмесячным напряжением, буквально падали от усталости. Между тем, раненых требовалось перевезти в более безопасное место, поскольку положение возле лагеря графа Танкреда ухудшалось с каждым днем. Атаки султана Насира и принца Санджара на позиции христианских рыцарей следовали одна за другой; недолог был тот час, когда должно было наступить решающее сражение. И в один из выпавших спокойных дней, несколько повозок с ранеными выехало из расположения лагеря по дороге, ведущей вглубь Палестины. В сопровождении небольшого отряда воинов (среди которых были и четверо конных тамплиеров) герои Син-аль-Набра покинули пропитанное кровью место.

Долог был путь до Иерусалима, мучительны страдания больных рыцарей; частые задержки в пути, ползущие перед ними слухи об их смерти, начавшиеся проливные дожди, нападения из-за угла просочившихся неприятелей, все это усиливало тяготы продвижения вперед. Уже в дороге их застала весть о крупном поражении войск графа Танкреда, о бегстве его рыцарей. Новость эту постарались скрыть от Гуго де Пейна и графа Норфолка, - и без того состояние их здоровья все еще вызывало опасения. Наконец, в конце марта, по почти размытым и непроходимым дорогам, двигаясь окольными путями, отряд с ранеными достиг Иерусалима... И Тампль превратился в настоящий лазарет.

К трем раненым рыцарям прибавились еще двое.

- Боже мой! - произнес грек Христофулос, наблюдая из окна своего дома, как с повозок переносят Гуго де Пейна и графа Норфолка. - Стоило мне оставить их одних на несколько месяцев - и вот результат! Ну совсем, как малые дети... Видно не могут без няньки.

- Хорошо хоть, что наш подопечный еще жив, - добавил его помощник. Иначе плакало бы наше жалованье. Говорил же, что надо было ехать за ними - к Син-аль-Набру.

- Э-э, нет! - заметил многоопытный Христофулос. - От нашего участия или неучастия уже ничего не зависит. В жизни каждого человека, особенно такого, как Гуго де Пейн, наступают моменты, когда тебя несут волны на острые камни: но они не разобьют твое тело, и пучина не поглотит тебя, хотя все кто рядом с тобой - непременно погибнут. В таких случаях лучше побыть в стороне... Что мы и сделали.

- Тогда сдавай карты, - согласился помощник, отворачиваясь от окна.

Тем временем, инструктор-наставник Беф-Цур с тремя зилотами из своей школы рыскал в окрестностях Триполи. Месяца полтора назад он получил определенное задание от ломбардца Бера, который уже пронизал сетью своих агентов всю Палестину. Между ними состоялся следующий разговор в иерусалимском особнячке роковой красавицы Юдифь-Эстер-Эсфири, вдовицы дона Алонзо де Сантильяна, сменившей золотую окраску своих волос на цвет густого черного кофе с несколькими каплями сливок. За то время, что она жила в Иерусалиме, в плен ее болотно-зеленых миндалевидных глаз уже успели попасть и брат Бодуэна I Евстафий, и начальник тюрьмы Мон-Плеси Рошпор, и добрая половина баронов - членов Государственного Совета, чьим мнением она искусно управляла, подобно опытному пастуху, используя вместо хлыста женские чары. Поговаривали и о том, что несколько раз глубокой ночью ее навещал сам король Бодуэн I, которого трудно было бы не узнать из-за его высокого роста и жгуче-черных волос и бороды; более того, в эти часы, через заднюю калитку ее дома выскальзывала некая подагрическая фигура, чье описание точь-в-точь соответствовало известному во всем городе "глубоко засекреченному" барону Глобштоку.

- Мне нужен человек, достаточно умный, нахальный, смелый, не отягощенный понятиями добра и зла, любящий деньги и способный зарезать родную мать, - сказал ломбардец Бер, уставившись на Беф-Цура выпуклыми глазами. - И рыцарских кровей, - добавил он, щелкнув в воздухе пальцами, чтобы отвлечь внимание Беф-Цура от грациозно изогнувшейся в шезлонге Юдифи. - Послушайте, милая, выйдите отсюда...

Красавица проигнорировала его слова, но лениво переменила позу.

- Я у себя дома, - только и произнесла она.

- Ваш дом - сами знаете где, - пробормотал Бер, которого начинала все больше раздражать неуправляемая Юдифь. Он вопросительно посмотрел на Беф-Цура.

- Но такой человек у нас уже есть, - ответил наставник зилотов. - Робер де Фабро. Ведь он находится в полном подчинении профессора из Толедо и выполнит любое ваше приказание.

- Фабро нужен мне для других целей. Пусть пока он добывает славу на полях Син-аль-Набра и входит в доверие к графу Танкреду. Кроме того, я же сказал, что мне нужен человек сообразительный, а у нашего бедного рыцаря осталось слишком мало мозговых извилин. Боюсь, что у вас также сокращается их количество.

- Вы мне льстите! - с ненавистью ответил Беф-Цур, чьи кулаки, способные пробить стену, периодически сжимались. - Ладно, у меня есть на примете такой человек. Он промышляет разбоем в районе Триполи. Зовут его - Этьен Лабе. Он оказывает мне кое-какие мелкие услуги.

- Отправляйтесь и разыщите его.

- И что я должен ему сказать?

- Что его ждет великое будущее, - усмехнулся Бер. - В виде виселицы, если он не прекратит свое ремесло. А короче: берите его за шиворот и тащите в Цезарию, под крылышко к Шартье-Гримасе, не скупитесь на деньги и обещания. Там я встречу его и расскажу, что надо делать.

- А что надо делать? - спросил Беф-Цур. Ломбардец вздохнул.

- Ваш разбойник станет главой мыльного рыцарского ордена, который посеет ужас и отвращение у всех благочестивых католиков. Он станет великим магистром ордена ублюдков и дураков, но цели и задачи, провозглашенные им будут самые возвышенные и благородные, которые так нравятся гоям. Хотя сам Лабе не должен знать об истинных замыслах.

- И как же будет называться сей Орден?

- Орден тамплиеров, - коротко ответил Бер. Юдифь рассмеялась, глядя на удивленного Беф-Цура. - Да, да, - подтвердил ломбардец. - Где одни тамплиеры, там могут быть и другие; где один Гуго де Пейн, там будет и второй. И этот второй станет отражать поступки первого, словно в кривом зеркале. Впрочем, я слышал, что он уже убит под Син-аль-Набром, хотя это и не важно.