Космический Рейнджер - Айзек Азимов

— Как больной?

Верзила сел на койке и крикнул:

— Отлично! Пески Марса, я себя прекрасно чувствую! Если бы Счастливчик не заставлял меня лежать, я был бы уже на ногах.

Дэвид недоверчиво хмыкнул.

Верзила не обратил на это внимания. Он сказал:

— Эй, пусть войдёт Мэтт. Добрый старина Мэтт! Сюда, парень, сюда!

Норрич выпустил поводок, Мэтт подошёл к Верзиле, возбуждённо колотя хвостом; его умные глаза, казалось, беззвучно говорят.

Верзила обнял собаку за шею.

— Вот это друг! Вы слышали, что он сделал, Норрич?

— Все слышали. — Ясно было, что Норрич очень гордится своей собакой.

— Я почти ничего не помню, — сказал Верзила, — потому что почти сразу потерял сознание. Набрал полные лёгкие аммиака и не мог выдохнуть. Покатился вниз по холму, сквозь сугроб аммиака, как через пустоту. Потом увидел, что кто-то приближается. Я был уверен, что это Счастливчик. Но тут он стряхнул снег, и при свете Юпитера я увидел, что это Мэтт. Последнее, что я помню: я ухватился за него.

— И правильно сделал, — вмешался Старр. — Мне бы потребовалось ещё время, чтобы тебя найти, и с тобой было бы кончено.

Верзила пожал плечами.

— Ну, Счастливчик, ты такой шум поднял. Ничего не случилось бы, если бы я не повредил свой шланг. И если бы у меня хватило мозгов увеличить подачу кислорода, я бы вообще не впустил аммиак. Первый глоток аммиака выбил меня из равновесия. Я не мог думать.

Подошёл Пеннер.

— Как вы, Верзила?

— Пески Марса! Все считают меня инвалидом или больным! Со мной всё в порядке. Даже командующий заглянул и что-то сказал.

— Ну, что ж, — заметил Пеннер, — может, он перестал сердиться.

— Нет, — ответил Верзила. — Он просто хотел убедиться, что в его первом полёте не произошло никаких несчастных случаев. Хочет, чтобы в отчете всё было в порядке, вот и всё.

Пеннер рассмеялся.

— Все готовы к отлёту?

Старр спросил:

— Мы покидаем Ио?

— Можем улететь в любой час. Заканчивается погрузка оборудования, которое мы берём с собой; принимаются меры для сохранности остающегося. Когда сможете, приходите в пилотскую рубку. Интересно будет ещё раз взглянуть на Юпитер.

Он почесал Мэтта за ухом и ушёл.

На Юпитер-9 сообщили, что вылетают, как несколько дней раньше сообщали, что сели.

Верзила сказал:

— А почему мы не свяжемся с Землей? Глава Совета Конвей должен знать, что мы сделали.

— Официально мы ничего не сделали, пока не вернемся на Юпигер-9, — ответил Старр.

Он не стал добавлять, что не торопится возвращаться на Юпитер-9, тем более разговаривать с Конвеем. Пока что он ничего не достиг.

Его карие глаза осматривали контрольную рубку. Всё было готово к отлёту. В рубке находились командующий, Пеннер и два офицера.

Дэвид подумал об этих офицерах, как время от времени думал о всех остальных десяти членах экипажа, из которых не успел сделать выбор с помощью венлягушки. Он тоже разговаривал с ними, как и Пеннер, даже чаще. Обыскивал их каюты. Они с Пеннером просмотрели их досье. И ничего не добились.

Он возвращается на Юпитер-9, не обнаружив робота, и ему придётся сообщить Совету о своей неудаче.

Снова он подумал о рентгене или другом насильственном способе обследования. И, как всегда, его остановила мысль о взрыве, возможно, ядерном.

Конечно, робот будет уничтожен. Но взрыв погубит тринадцать человек и бесценный корабль. Хуже всего то, что так и не будет найден безопасный способ устранения роботов-шпионов, которые, он был уверен, во множестве проникли во все районы Солнечной Конфедерации.

Он вздрогнул от неожиданного возгласа Пеннера:

— Пошли!

Послышался знакомый звук начального толчка, ускорение стремительно возрастало, и Ио начала всё быстрее и быстрее уменьшаться.

Юпитер не поместился на экране: слишком он был велик. На экране находилось Большое Красное Пятно.

Пеннер сказал:

— Скоро снова перейдем на аграв, но ненадолго, только чтобы отойти от Ио.

— Но мы по-прежнему падаем к Юпитеру, — сказал Верзила.

— Да, но только до определённого момента. Потом перейдем на гиператомные двигатели и начнем уходить от Юпитера по гиперболической орбите. Когда окажемся на ней, выключим двигатели и предоставим Юпитеру делать остальное. Мы подойдем к нему на сто пятьдесят тысяч миль. Тяготение Юпитера раскрутит нас, как камень в праще, и потом выбросит. В нужном месте мы снова включим гиператомные двигатели. Используя эффект пращи, мы сбережём очень много энергии по сравнению с полётом непосредственно с Ио и побываем вблизи Юпитера.

Он взглянул на часы.

— Пять минут.

Старр знал, что он говорит о моменте, когда корабль перейдёт с аграва на гиператомные двигатели и начнет двигаться по рассчитанной орбите вокруг Юпитера.

По-прежнему глядя на часы, Пеннер сказал:

— Время рассчитано так, чтобы мы направлялись прямо к Юпитеру-9. Чем меньше поправок курса, тем меньше затраты энергии. Мы должны вернуться на Юпитер-9 с максимальным запасом энергии. Чем больше мы её сбережём, тем лучше будет выглядеть аграв. По моим расчётам, мы сбережём восемьдесят пять процентов. Если девяносто — просто превосходно.

Верзила спросил:

— А если мы вернемся с большим запасом энергии, чем при вылете? Что тогда?

— Сверхпревосходно, Верзила, но невозможно. Существует второй закон термодинамики, который не даёт при этом получать прибыль или даже оставаться при своих. Что-то мы должны потерять. — Он широко улыбнулся и сказал: — Одна минута.

Точно в рассчитанную секунду корабль заполнился звуком гиператомных двигателей, и Пеннер с довольным выражением спрятал часы.

— Отныне и до самой посадки на Юпитер-9 всё делается автоматически, — заявил он.

Не успел он это сказать, как гудение прекратилось, свет мигнул и погас. Почти тут же он зажегся снова, но на контрольном щите загорелась красная лампа. Чрезвычайное положение.

Пейнер вскочил.

— Какого космоса…

Он выбежал из контрольной рубки. Остальные с ужасом смотрели друг на друга. Командующий смертельно побледнел, его морщинистое лицо превратилось в тигриную маску.

Дэвид, неожиданно приняв решение, последовал за Пеннером, а Верзила, конечно, за ним.

Им навстречу попался один из инженеров. Он бежал из машинного отделения. Он тяжело отдувался.

— Сэр!

— Что случилось? — выпалил Пеннер.

— Отключился аграв, сэр. Мы не можем его включить.

— А гиператомные двигатели?

— Основные запасы энергии заканчиваются. Мы вовремя выключили двигатели, иначе они бы взорвались. Если мы их включим, корабль взорвётся.