Сталин и Гитлер - Ричард Овери

Упрощенчество искусства в Советском Союзе не было только следствием неспособности дать эстетическую оценку произведению или только следствием примитивного филистерства. Сталину хотелось получить оперы, которые бы заложили основы советской классической традиции, сравнимые с произведениями великих классических композиторов XIX века. Культура была упрощена и приукрашена, поскольку при коммунизме, как это представляли власти, она должна стать отражением всего общества, быть в равной мере достоянием крестьянина и рабочего, так же как и художественного критика. В 1920 году Ленин провозгласил тезис о том, что «искусство принадлежит народу»16. В условиях господства социалистического реализма идея искусства, понимаемая как нечто универсальное и доступное, была частью более широкой социальной революции, которую включили в процесс сталинистской модернизации, хотя ее корни начинались еще в 1920-х годах. Художникам регулярно напоминали о том, что приоритет в их работах должен быть отдан «мыслям о народе», наряду с обязательными «мыслями о партии»17. Главный партийный куратор культуры в 1930-х и 1940-х годах Андрей Жданов заявил в 1948 году, что музыка «непонятная народу не нужна народу»18. Сталину импонировали те номера в концертах, которые слушатели могли потом насвистывать.

Аксиомой для марксистов было и то, что искусство должно отражать социальную реальность, а не личные предпочтения художника или артиста. «Жизнь сама по себе кристаллизатор, жизнь и есть источник всего искусства», – писал биограф Николая Островского, одного из величайших литературных героев социалистического реализма, чей знаменитый роман «Как закалялась сталь» издавался сериями в течение нескольких месяцев в 1932 году, когда социалистический реализм был впервые обозначен как направление литературы19. Сталин как-то сказал художнику Исааку Бродскому, работавшему в стиле социалистического реализма, что ему больше всего нравились картины, показывающие «живых людей» так, как будто они были «живые и понятные». Боль художника, его двойственность, нерешительность и отчаяние были врагами «реальной» жизни и предательством революционного государства. В официальном руководстве для писателей, содержащем список допустимых тем для литературы в 1940-х годах, такой термин, как «борьба», просто отсутствовал20. Социалистический реализм одновременно был и преднамеренно дидактическим, и поучающим, с одной стороны – воодушевленным самой жизнью, а с другой – воодушевляющим на жизнь в стране. В 1928 году Центральный комитет партии решил, что все произведения искусства должны использоваться «в борьбе за новое культурное мировоззрение, новый путь в жизни»21. Поговаривали, что на встрече в доме Горького Сталин довольно лихо окрестил работников искусства «инженерами человеческих душ», и когда позднее, в августе 1934 года, Жданов давал официальный старт социалистическому реализму, он заявил своим слушателям-писателям, что социалистический реализм является мощным средством «идеологической перестройки», «воспитания трудящихся масс в духе социализма». И эти директивы вошли в официальные документы, которыми руководствовался Союз писателей СССР в 1934 году22. Таким образом, социалистический реализм являлся одновременно и движущей силой, и продуктом трансформации советского общества.

Официальное искусство Третьего рейха имело много общего с советской моделью культуры. В Германии также идея «искусства для искусства» отвергалась, а предпочтение отдавалось идее, обозначенной Йозефом Геббельсом, верховным жрецом всего германского аппарата культуры, которая заключалась в том, что «искусство является функцией жизни народа». Искусство, подобно социалистическому реализму, должно быть «героическим и романтическим»23. Определение культуры, данное Гитлером в его речи на ежегодном съезде партии в Нюрнберге в сентябре 1934 года,

почти в точности совпадало с речью, произнесенной Ждановым за месяц до этого: «…искусство, формирующее самый истинный образ и непосредственное отражение души народа, вне сомнений, подсознательно оказывает наибольшее влияние на народные массы». Функция искусства тем не менее остается условной: «Оно дает истинное представление о жизни и о врожденных способностях народа, никак не искажая их»24. В понимании Гитлера искусство находилось в браке с народом и не могло быть независимым от него. Открывая выставку в 1937 году, он заявил, что любое искусство нетерпимо, если оно «не может опираться на радостное, проникновенное одобрение широких и здоровых народных масс». Искусство должно «укреплять здоровые инстинкты народа»25. Принципы простоты и доступности, которые так часто фигурировали в заявлениях советских властей о культуре, были центральными в художественных предубеждениях Гитлера; «Искусство, которое живет в нашей крови, – продолжал он, – искусство, которое способен понять народ, так как только искусство, понятное простому человеку, является истинным искусством»26.

Взаимоотношения Гитлера с культурой носили более непосредственный характер, чем взаимоотношения с культурой у Сталина, несмотря на то что Сталин читал почти всю литературу, смотрел все фильмы, видел тысячи картин, вдохновленных его диктатурой, и не был тем застенчивым «художником-правителем», которым притворялся Гитлер. Юный Гитлер флиртовал с карьерой художника, живя в довоенной Вене, где он подрабатывал себе на жизнь, создавая простые акварели и мечтая о поступлении в Венскую академию художеств, чтобы выучиться на архитектора. Этого оказалось достаточно, чтобы превратить будущего политика в самоявленного специалиста по культуре. В своей «Mein Kampf» он утверждал, что все формы искусства были извращены современностью и должны будут очиститься перед тем, как получить возможность служить обновленной «моральной, политической и культурной идее»27. Эта идея заключалась в возрождении и освобождении германской расы и тех элементов внутри нее, которые «даруют культуру и создают прекрасные творения»28. Для Гитлера художественное творчество было выражением расового здоровья и вечных расовых ценностей. Начиная с 1933 года он регулярно информировал публику о своих взглядах на искусство, в конечном итоге эти взгляды стали неформальными «принципами фюрера», в основе которых лежали его личные вкусы и политические предубеждения29. В скульптуре он настаивал на копировании «физической красоты» греческих скульптур, которые, как он считал, вопреки их чрезмерно подчеркнутой анатомии, служат образцом «реального», научно обоснованного физического строения. В искусстве он предпочитал простые репрезентативные ландшафты XIX века и полотна, запечатлевшие «истинные картины жизни», на которых нет голубых полей, желтых облаков, зеленых небес и розовых деревьев30. В область архитектуры греко-романский мир привнес образцы «чистоты, света и красоты»33. Литература интересовала его в куда меньшей степени, чем Сталина.