Шантарам - Грегори Дэвид Робертс

Подойдя к помосту со своей песней любви, танцовщицы разом остановились и топнули ногой. Затем они все стали абсолютно синхронно вращаться на месте по часовой стрелке. Их поднятые руки грациозно покачивались, как лебединые шеи, а пальцы шевелились, как шелковые шарфы на ветру. Неожиданно они топнули трижды, и музыканты грянули самый популярный в этом месяце мотив из нового кинофильма, исполняя его в экстравагантной и возбуждающей манере. И под всеобщие одобрительные крики девушки начали свой танец, вобравший в себя миллионы снов и желаний.

Я воспринимал их выступление с таким же восторгом, как и все остальные. Нанимая оркестр и танцовщиц, я не спрашивал их, что за представление они собираются показать на свадьбе. Их порекомендовал мне Чандра Мехта, сказав, что они всегда сами составляют программу. Первая наша сделка с ним, когда он попросил обменять ему на черном рынке рупии на доллары, принесла и другие черные плоды. Чандра познакомил меня еще с несколькими работниками студии, желавшими приобрести валюту, золото, документы. Мои посещения киностудии участились, а прибыли Кадербхая существенно возросли. Обе стороны проявляли и чисто человеческий интерес друг к другу. Киношников возбуждало общение — на безопасном расстоянии — со знаменитым криминальным бароном, а Кадер, в свою очередь, был неравнодушен к романтическому ореолу, каким было окружено его имя в мире кино. Когда я две недели назад обратился к Мехте с просьбой помочь в организации свадьбы, он решил, что Прабакер — один из приближенных Кадербхая, и постарался на совесть, тщательно отобрав лучших танцовщиц и лучших музыкантов. Представление, которое мы увидели, удовлетворило бы владельца самого непристойного ночного клуба. Оркестр сыграл серию из десяти топ-хитов сезона. Девушки танцевали и пели, придавая каждой фразе эротическую двусмысленность. Среди тысяч обитателей трущоб, присутствовавших на празднике, были и такие, кого это шокировало — правда, не без приятности, большинство же — и в первую очередь Джонни с Прабакером — бурно приветствовали это нарушение приличий. Я впервые увидел, насколько сладострастны могут быть индийские танцы, не подвергшиеся цензуре, и более полно осознал скрытый смысл некоторых жестов, обозначенный в болливудских фильмах лишь намеком.

Я подарил Джонни Сигару к свадьбе пять тысяч долларов, которые давали ему возможность осуществить свою мечту — купить домик в трущобах Нейви Нагара, рядом с тем местом, где он был зачат. Трущобы Нагара имели официальный статус, что избавляло его от постоянной угрозы выселения. Имея надежное жилище, он мог продолжить свою работу в качестве нелицензированного бухгалтера и консультанта по налогам, обслуживающего несколько трущоб в округе.

Моим подарком Прабакеру был трансферт, передававший ему права собственности на такси, которое он водил. Владелец таксомоторного парка яростно торговался при заключении сделки, выцарапывая когтями и зубами каждую рупию. В результате такси и лицензия на него обошлись мне недешево, но трата денег меня не волновала. Это были «левые» деньги, а они утекают между пальцев быстрее, чем те, которые заработаны потом и кровью. Если мы не гордимся тем, как добываем деньги, они не имеют для нас ценности. Если мы не можем с их помощью улучшить жизнь наших близких, заработок теряет для нас смысл. Тем не менее, отдавая дань традиции, в заключение торговли я произнес одно из самых ужасных, но вежливых по форме проклятий-пожеланий, принятых среди бизнесменов: «Да родятся у тебя десять дочерей, и пусть все они найдут достойных женихов», что подразумевает обеспечение приданого в десятикратном размере, способное разорить самого состоятельного человека.

Прабакер был в таком восторге от моего подарка, что не смог сохранить подобающий новобрачному чинный вид, который напустил на себя. Вскочив на ноги, он с ликующим воплем исполнил бедрами несколько возвратно-поступательных па своего сексуального танца, после чего торжественность момента все-таки заставила его вернуться на свое место. Я затесался в толпу, кружившуюся в вихре танца перед помостом, и плясал до тех пор, пока моя рубашка не прилипла к телу, как водоросли при купании на мелководье.

Вернувшись вечером домой, я улыбнулся, подумав, как разительно это празднество отличалось от свадьбы Викрама и Летти, состоявшейся двумя днями раньше. Хотя родные Викрама страстно и порой даже буйно выражали свое несогласие с его решением ограничиться регистрацией брака в простом загсе, он настоял на своем, отметая все мольбы и слезы стереотипной фразой: «Мы живем в современной Индии, йаар». Большинство родственников не смогли примириться со столь бесцеремонным попранием традиций, отказом от пышной и чрезвычайно сложной свадебной церемонии, участие в которой они предвкушали, и не явились в загс, так что, помимо нескольких друзей Летти, лишь мать Викрама и его сестра были свидетелями того, как молодые поклялись друг другу в вечной любви и верности. Не было никакой музыки, никаких танцев, никакого буйства красок. Летти надела костюм цвета темного золота и широкую золотистую соломенную шляпу с розочками из кисеи. На Викраме был черный укороченный пиджак, черный с белым парчовый жилет, черные гаучосы с серебряной окантовкой и его обожаемая черная шляпа. Бракосочетание заняло несколько минут, после чего мы с Викрамом помогли его убитой горем матери добраться до автомобиля.

На следующий день я отвез Викрама и Летти в аэропорт. Они улетали в Лондон, где собирались повторить церемонию в присутствии родителей Летти. Молодая жена пошла звонить родителям, чтобы сообщить об их вылете, а Викрам воспользовался возможностью поговорить со мной по душам.

— Спасибо тебе за паспорт, старик, — ухмыльнулся он. — Конечно, не такое уж несмываемое пятно, эта гребаная датская судимость за наркотики, но от головной боли из-за нее ты меня избавил, йаар.

— Да ну, ерунда.

— И за доллары тоже спасибо. Без тебя по такой цене мы бы их не приобрели. Так что я твой должник и найду способ вернуть тебе долг, когда мы вернемся.

— Брось, не думай об этом.

— Знаешь, Лин, тебе тоже надо остепениться, йаар. Не хочу каркать и все такое, но ты катишься к какой-то пропасти, старик. У меня плохие предчувствия. Я говорю тебе это просто по-дружески. Я ведь люблю тебя, как брата. Я… я думаю, тебе надо остепениться.

— Остепениться…

— Да, старик. Это самое главное в нашем деле, йаар.

— В каком деле?

— Ну, в той гребаной игре, в которой мы все участвуем. Ты ведь мужчина. Мужчина должен прочно стоять на ногах. Не хочу лезть в твои личные проблемы, но грустно смотреть, что ты этого не понимаешь.

Я рассмеялся, но он продолжал озабоченно хмуриться.

— Лин, мужчина должен найти хорошую женщину и завоевать ее любовь. А потом заслужить ее уважение. А потом дорожить ее доверием. И так должно быть долгие годы, пока они живут, пока не умрут. Вот в чем вся соль. Это самая главная вещь на свете. Для этого мужчина и существует, йаар. Мужчина становится мужчиной только после того, как он завоюет любовь женщины, заслужит ее уважение и сохранит ее доверие, а без этого он не мужчина.

— Скажи это Дидье.

— А что Дидье? К нему это тоже относится, только он должен завоевать любовь хорошего парня, а не женщины, вот и все. Это относится ко всем нам. Что я хочу тебе сказать: хорошую женщину ты уже нашел. Карла хорошая женщина, старик. И ты заслужил ее уважение, блин. Она сама говорила это мне пару раз — о холере и всем остальном в джхопадпатти. Ты буквально нокаутировал ее этим своим служением Красному Кресту. Она уважает тебя! Но ты не дорожишь ее доверием. Ты не доверяешь ей, Лин, потому что ты не доверяешь себе самому. И я боюсь за тебя, старик. Потому что без хорошей женщины такой человек, как ты — как мы с тобой, — только нарвется на крупные неприятности, и больше ничего, йаар.

К нам подошла Летти с озабоченным видом, но обожание в глазах Викрама растопило ее сердце.

— Объявили посадку, нам пора идти, — сказала она мне с печальной улыбкой, от которой почему-то щемило сердце. — Лин, дорогой, возьми это в подарок от нас обоих.

Она протянула мне свернутый узкий кусок черной ткани около метра длиной. Развернув его, я увидел карточку с какой-то надписью.

— Это повязка, которая была у меня на глазах на крыше поезда, где Викрам сделал мне предложение. Мы хотим, чтобы ты сохранил ее на память о нас. А на карточке адрес Карлы. Она прислала нам письмо из Гоа — она переехала в другое место. Мы написали адрес на тот случай, если тебя это интересует. Счастливо тебе, дорогой. Береги себя.

Я помахал им вслед, радуясь за них. Однако я был слишком занят работой и подготовкой к свадьбе Прабакера, чтобы обдумывать совет Викрама. А посещение Ананда в тюрьме отодвинуло эту проблему еще дальше, и голос Викрама затерялся в хоре противоречивых суждений, мнений и предупреждений. Но теперь, вернувшись со свадьбы Прабакера, я развернул черную повязку с карточкой и вспомнил все, сказанное Викрамом, слово в слово. Я сидел и курил; тишина была такой глубокой, что я слышал шорох ткани, скользившей у меня между пальцами. Соблазнительных танцовщиц с их украшениями и бубенчиками торжественно усадили в автобус, уплатив им дополнительное вознаграждение, а две пары новобрачных отправились на такси в скромный, но уютный отель на окраине города. Там они имели возможность в течение двух суток наслаждаться радостями любви в интимной обстановке, прежде чем продолжить это занятие прилюдно в трущобной скученности. Викрам и Летти были уже в Лондоне, где готовились повторить свои обеты, которые для моего друга-ковбоя значили очень много. А я сидел в одиночестве в своем кресле, не доверяя ей, по выражению Викрама, потому что не доверял себе. Наконец я погрузился в сон, и кусок ткани выскользнул у меня из рук вместе с карточкой.