Красный сфинкс - Александр Дюма

В самом деле, прошло уже четыре месяца с того дня, как наш старый знакомый, получивший одновременно два страшных удара от маркиза Пизани и Сукарьера, рухнул без чувств на пол гостиницы метра Солея.

Однако, поскольку обе раны оказались не смертельными, такому крепкому малому, как Этьенн Латиль, понадобилось немного времени, чтобы снова встать на ноги и почувствовать себя как никогда сильным и жизнерадостным.

В предвкушении военных действий на его лице появилось веселое выражение, не ускользнувшее от взгляда кардинала.

— Этьенн, — сказал Ришелье, — надо немедленно сесть в седло, если только ты не предпочитаешь ради собственного удобства отправиться в путь пешком. Делай как знаешь, но это письмо исключительной важности должно быть доставлено королю не позже десяти часов вечера.

— Не угодно ли вашему высокопреосвященству сказать мне, который час?

Кардинал достал часы.

— Сейчас около полудня.

— Король находится в Ульсе?

— Да.

— В восемь часов король получит ваше письмо, если только я не утону в Доре.

— Постарайтесь не утонуть — это бы меня огорчило, и передайте королю письмо — это было бы мне приятно.

— Я надеюсь, что смогу исполнить оба пожелания вашего высокопреосвященства.

Кардинал, знавший, что Латиль — человек слова, счел излишним повторять свои указания и лишь взмахнул рукой, отпуская посланца.

В самом деле, Этьенн поспешил в конюшню, чтобы выбрать хорошую лошадь, а затем зашел к кузнецу, чтобы подковать ее на шипы; покончив с этим, он вскочил в седло и поскакал в направлении Ульса.

Дорога оказалась лучше, чем он ожидал. Работавшие там саперы старались сделать ее более удобной, чтобы можно было перевезти пушки и другую боевую технику.

В четыре часа Латиль был уже в Сен-Лоре, а в половине восьмого он приехал в Ульс.

Король в это время ужинал; ему прислуживал Сен-Симон, сменивший на этом посту Барада. В дальнем углу стола сидел одетый во все новое л’Анжели. Как только королю доложили, что прибыло письмо от кардинала, Людовик XIII приказал привести к нему посланца.

Латиль, прекрасно осведомленный о правилах этикета — он освоил данную науку, еще будучи пажом герцога д’Эпернона, — был не из тех, кто робеет в присутствии его королевского величества.

Решительно войдя в зал, гонец направился к королю, стал на одно колено и подал Людовику XIII послание кардинала на тулье своей шляпы.

Король посмотрел на Латиля с некоторым удивлением — тот действовал в соответствии с правилами старинного этикета.

— Ба! — воскликнул король, взяв конверт, — кто научил вас этим прекрасным манерам, сударь?

— Ваше величество, разве не так подавали письма вашему прославленному отцу, блаженной памяти Генриху Четвертому?

— Безусловно! Однако с тех пор эти правила несколько устарели.

— Поскольку наше почтение к королю не изменилось, государь, я полагаю, что и этикет должен был остаться прежним.

— Не слишком ли ты сведущ в этикете для простого солдата?

— Поначалу я был пажом господина герцога д’Эпернона, и в ту пору мне не раз доводилось подавать письма королю Генриху Четвертому таким же образом, как только что я имел честь подать послание его сыну.

— Паж герцога д’Эпернона, — задумчиво повторил король.

— Будучи таковым, государь, я находился на ступеньке кареты, проезжавшей по улице Железного ряда четырнадцатого мая тысяча шестьсот десятого года. Вашему величеству не рассказывали, что убийцу задержал какой-то паж? Он ухватился за плащ убийцы и не отпускал его, невзирая на удары ножа, сыпавшиеся на его руки.

— Да, я слышал об этом. Не ты ли, случайно, был тем пажом?

Латиль, все еще стоявший перед королем на колене, снял замшевые перчатки и показал Людовику XIII свои руки, испещренные множеством шрамов.

— Государь, взгляните, — сказал он.

Король посмотрел на посланца с очевидным волнением и произнес:

— Эти руки явно принадлежат благородному человеку. Дай мне свои руки, милейший.

С этими словами он взял руки Латиля и пожал их.

— А теперь вставай, — сказал король.

Этьенн поднялся и произнес:

— Государь, король Генрих Четвертый был великим королем.

— Да, и пусть Бог поможет мне быть достойным отца.

— Вот как раз благоприятный случай, ваше величество, — ответил Латиль, указывая на привезенное им письмо.

— Я постараюсь, — сказал король, распечатывая письмо. — О! — воскликнул он, прочитан послание. — Господин кардинал говорит, что он поклялся нашей честью и ждет нас, чтобы исполнить свое обещание; не будем же заставлять его ждать… Сен-Симон, известите господ де Креки и де Бассомпьера, что я должен немедленно с ними поговорить.

Оба маршала остановились в здании, прилегающем к дому короля. Таким образом, через несколько минут они узнали о том, что г-н де Шомберг находится в Экзиле, а г-н де Монморанси — в Сен-Лоре.

Король пересказал маршалам письмо г-на де Ришелье и приказал как можно скорее доставить артиллерию и боеприпасы в Шомон, заявив, что все это должно прибыть туда на следующий день.

Он добавил, что будет ждать их во вторник вечером на военном совете, где предстоит выбрать способ предстоящего на следующий день наступления.

В десять часов вечера, в беспросветной снежной мгле — на небе не было ни луны, ни звезд — король отправился в путь верхом; его сопровождали только два человека — Сен-Симон и л’Анжели. Поскольку лошадей предусмотрительно не стали подковывать на шипы, Латиль, собиравшийся проделать тот же путь в третий раз, уговорил короля сесть на его, Латиля, лошадь, а сам решил идти пешком, чтобы лучше видеть дорогу.

Никогда еще король не чувствовал себя так хорошо и не жил в таком согласии с самим собой; как мы уже говорили, Людовик XIII был наделен не столько силой, сколько чувством величия; ему предстояло сменить свой черный плюмаж на белый — не могла ли в связи с этим Суза составить пару Иври?

Латиль шагал впереди лошади короля, прощупывая землю палкой, окованной железом; время от времени он останавливался, выискивая лучший проход, брал коня за узду и помогал ему миновать трудный участок пути. На каждом посту король заявлял о себе, отдавал приказ направлять войска в Шомон и наслаждаясь тем, что ему повинуются, — в этом заключается одно из самых приятных достоинств власти.

Незадолго до прибытия в Сен-Лоре Латиль догадался по усилившемуся северному ветру, что приближается ураган, именуемый в горных районах метелью.

Он попросил Людовика XIII спуститься на землю и расположиться между ним, Сен-Симоном и л’Анжели, но король пожелал остаться в седле, заявив, что раз уж он стал солдатом, то и должен вести себя как солдат. Он лишь плотнее закутался в свой плащ и приготовился ждать.