Рассказ предка. Путешествие к заре жизни. - Ричард Докинз

Люди- инженеры могли бы предложить проложить концентрические трубочки, несущие кровь через середину оси в середину колеса. Но на что были бы похожи эволюционные промежуточные звенья? Эволюционное усовершенствование похоже на восхождение на гору. Вы не можете допрыгнуть с основания утеса до вершины за один прыжок. Внезапное, резкое изменение – выбор инженеров, но в природе вершина эволюционной горы может быть достигнута только путем постепенного восхождения вверх от отправной точки. Колесо может быть одним из тех случаев, где техническое решение может быть представлено в открытом виде, но все же быть недосягаемо для эволюции, потому что оно лежит по другую сторону глубокой долины: неспособно развиться у крупных животных, но в пределах досягаемости бактерий из-за их небольшого размера.

Используя творческое, нестандартное мышление Филип Пулман (Philip Pullman) в своей детской фантастической эпопее «Тёмные начала» решает проблему для крупных животных совершенно неожиданным, но очень биологическим способом. Он изобретает вид доброжелательных хоботных животных, мулефа, симбиотически эволюционировавших вместе с видом гигантского дерева, которое роняет твердые, круглые, похожие на колесо стручки семян. На ногах мулефа есть роговая, отполированная шпора, подогнанная под отверстие в центре стручка, который работает как колесо. Деревья извлекают пользу из приспособления, потому что всякий раз, когда колесо изнашивается и раскалывается, что в итоге и должно случиться, мулефа распространяют семена, находящиеся внутри. Деревья эволюционировали, чтобы оказать ответную услугу, создавая совершенно круглые стручки с подходящим отверстием для оси мулефа прямо в центре, куда они выделяют высококачественное смазочное масло. Четыре ноги мулефа расположены ромбом. Передняя и задняя нога находятся на срединной линии и представляют собой посадочные места для колес. Другие две ноги, по сторонам тела, не имеют колес и используются животным для отталкивания, подобно старомодному, исковерканному велосипеду без педалей. Пулман умно замечает, что вся система стала возможной только благодаря геологической особенности мира, в котором живут эти существа. Базальт, как оказалось, принял форму длинных, лентоподобных полос на поверхности саванны, которые служат еще недоделанными, но твердыми дорогами.

За исключением изобретательного симбиоза Пулмана, мы можем временно признать колесо одним из тех изобретений, которые, даже если это изначально были хорошие идеи, не могут развиться в крупных животных: или из-за априорной потребности в дороге, или потому что проблема переплетения кровеносных сосудов вообще не могла быть решена, или потому что промежуточные звенья, ведущие к конечному решению, не могли бы быть для чего-нибудь пригодными. Бактерии были способны развить колесо, потому что мир очень маленького настолько сильно отличается и преподносит такие несхожие технические проблемы.

Между прочим, жгутиковый мотор бактерий в руках разновидности креационистов, которые называют себя «теоретиками разумного замысла» недавно был повышен до статуса иконы предполагаемой невозможности эволюции. Так как он явно существует, результат их доказательств необычен. Поскольку я предложил неспособность к эволюции как объяснение того, почему крупные животные, такие как млекопитающие, не развили колеса, креационисты ухватились за жгутиковое колесо бактерий как за то, что не может существовать, но, тем не менее, существует – таким образом, оно должно было появиться сверхъестественным способом!

Это – древний «аргумент в пользу Творения», также называемый «аргументом часовщика Пали» или «аргументом непреодолимой сложности». У меня для него есть менее доброжелательное название «аргумент субъективного неверия», поскольку он всегда принимает следующую форму: «Лично я не могу себе представить естественную последовательность событий, при которой мог появиться X. Поэтому он должен был появиться сверхъестественным способом». Снова и снова ученые парировали, что, если Вы приводите этот аргумент, то это говорит не столько о природе, сколько о бедности Вашего воображения. «Аргумент субъективного неверия» вынудил бы нас ссылаться на сверхъестественное каждый раз, когда мы видим хорошего фокусника, трюки которого мы не можем понять.

Вполне обоснованно представить аргумент непреодолимой сложности как возможное объяснение отсутствия чего-либо несуществующего, как я сделал в отношении отсутствия колесных млекопитающих. Это очень отличается от уклонения ученого от обязанности объяснить то, что действительно существует, как например колесные бактерии. Однако, справедливости ради, можно представить себе законное использование какого-либо варианта аргумента проекта или аргумента непреодолимой сложности. Будущие космические пришельцы, которые предпримут археологические раскопки на нашей планете, конечно, найдут способы отличить сконструированные механизмы, такие как самолеты и микрофоны, от механизмов развитых, таких как крылья летучей мыши и уши. Интересное упражнение – представить, как они найдут различие. Они могут столкнуться с некоторыми изворотливыми суждениями о беспорядочном наложении между естественной эволюцией и человеческим проектом. Если внеземные ученые смогут изучить живые образцы, а не только археологические останки, что они подумают о хрупких, возбудимых скаковых лошадях и борзых, о сопящих бульдогах, которые едва могут дышать и не могут родиться без помощи кесаревого сечения, близоруких пекинесах, заменяющих ребенка, ходячем вымени, таком как фризские коровы, ходячих ломтиках ветчины, таких как ландрасские свиньи, или ходячих шерстяных комбинезонах, таких как мериносовые овцы? Молекулярные механизмы – нанотехнологии – созданные на благо человека в той же степени, что и жгутиковый двигатель бактерий, могут поставить перед внеземными учеными еще более трудные проблемы.

Фрэнсис Крик (Francis Crick) в «Жизни как она есть» нередко полусерьезно размышлял о том, что бактерии, возможно, возникли не на этой планете, а были занесены откуда-то из другого места. В фантазии Крика их послали в носовом обтекателе ракеты иноземные существа, которые хотели распространить свою форму жизни, но избежать технически более трудной проблемы транспортировки, и положились, вместо этого, на естественное развитие, чтобы закончить работу, как только бактериальная инфекция пустит корни. Крик и его коллега Лесли Оргел (Leslie Orgel), первоначально подсказавший ему идею, предположили, что бактерии сначала развились естественным способом на своей родной планете, но в равной степени они могли, несмотря на атмосферу научной фантастики, добавить чуточку нанотехнологических изобретений к структуре, немного похожей на молекулярное зубчатое колесо, изображенное напроитв. Или на жгутиковый двигатель, который мы видим у ризобия и многих других бактерий.

Молекулярные механизмы, созданные на благо человека. Футуристическое представление молекулярного дифференциала.

Сам Крик – трудно сказать, то ли с сожалением, то ли с облегчением – обнаруживает небольшие достоверные доказательства, которые поддерживают его собственную теорию направленной панспермии. Но внутренние области между наукой и научной фантастикой представляют собой полезную умственную гимнастику, чтобы биться над действительно важным вопросом. Учитывая, что иллюзия замысла, вызываемая дарвиновским естественным отбором, так умопомрачительно сильна, как мы на практике отличим ее результаты от преднамеренно спроектированных артефактов? Другой великий молекулярный биолог, Жак Моно (Jacques Monod), начал свою «Случайность и неизбежность» похожим языком. Могут ли существовать действительно убедительные примеры непреодолимой сложности в природе: сложной структуры, составленной из многих частей, потеря любой из которых была бы фатальной для целого? Если да, то может ли это означать подлинный замысел высшего разума, скажем, старшей и более высокоразвитой цивилизации относительно другой планеты?

Возможно, подобный пример может, в конечном счете, быть обнаружен. Но жгутиковый двигатель бактерий, увы, им не является. Как очень многие из предыдущих утверждений о непреодолимой сложности, начиная от глаза и далее, жгутик бактерий оказался чрезвычайно редуцируемым. Кеннет Миллер (Kenneth Miller) из Брауновского университета изучал весь этот вопрос, проявив ясность суждения. Как продемонстрировал Миллер, утверждение, что составные части жгутикового двигателя не имеют никаких других функций, попросту ложно. В качестве одного примера, у многих паразитных бактерий есть механизм введения химических веществ в клетки хозяина, названный TTSS (секреторная система третьего типа). TTSS использует подмножество тех же белков, которые используются в жгутиковом двигателе. В этом случае они используются не для того, чтобы обеспечивать вращательное движение круглой ступицы, а для того, чтобы делать круглое отверстие в стенке клетки хозяина. Миллер подводит итог: