Лионесс: Мэдук - Джек Вэнс

Теперь я — король Старейших островов. Отныне Кестрелю Помперольскому и Милону Блалокскому придется довольствоваться титулом "великих князей", как делали когда-то их предки. Годелия снова становится провинцией Фер-Акила; последует множество других территориальных перераспределений. Только Скаган останется независимым государством, в соответствии с заключенным договором.

Мы будем содержать одну армию, не слишком большую, так как мощный флот предохранит нас от чужеземных вторжений. На всех будут распространяться одни и те же законы, независимо от происхождения, родословной и богатства".

Эйлас обвел взглядом присутствующих: "Есть какие-нибудь возражения или жалобы? Пусть тот, кто недоволен моим решением, выскажется сейчас же. Предупреждаю однако, что любые аргументы в пользу прежнего порядка вещей будут отвергнуты".

Никто ничего не сказал.

Эйлас продолжал: "Я буду править не из Миральдры, слишком удаленной, не из Фалу-Файля, утопающего в чрезмерной роскоши, и не из Хайдиона, населенного мрачными призраками прошлого.

Я построю новый дворец там, где сейчас находится ферма Флеренси, в окрестностях городка Пышная Ива, на перекрестке Икнильдского пути и Старой дороги. Столица эта будет называться "Альцион", и там я буду сидеть на троне Эвандиге и пиршествовать с моими верными паладинами за Круглым столом Карбра-ан-Медан; то же сделает после меня мой сын Друн, а после него — его сын. Так воцарятся нерушимые мир и справедливость на всех Старейших островах, и никто, ни мужчины, ни женщины, никогда не смогут пожаловаться на то, что нанесенный им ущерб остался безвозмездным".

Замок Миральдра в Домрейсе больше не мог служить Эйласу центром управления. Хайдион, где он временно поселился, подавлял его печальными воспоминаниями. Эйлас решил переехать, как можно скорее, в замок Ронарт-Синквелон, рядом с местом строительства своего нового дворца, Альциона, на лугах фермы Флеренси.

С тем, чтобы способствовать формированию нового правительства, он приказал перевезти своих министров из Домрейса в Лионесс на галере "Флор Велас". Мэдук, чувствовавшая себя одинокой и всеми забытой в сырых древних стенах Миральдры, взошла без приглашения на борт галеры и прибыла в Лионесс вместе с министрами. Советников короля встретили кареты, готовые немедленно отвезти их в Ронарт-Синквелон. Мэдук осталась одна на пристани. "Раз так — ну что ж, пусть будет так!" — сказала себе Мэдук и отправилась на своих двоих вверх по Сфер-Аркту.

Над ней возвышался Хайдион: грузный, серый, безрадостный. Мэдук взошла по ступеням на террасу к парадному входу. Теперь на стражниках, стоявших у входа, была черная форма с охряной эмблемой Тройсинета, а не лавандовая форма с зеленой эмблемой Лионесса. Заметив подходящую Мэдук, стражники молча приветствовали ее, ударив древками алебард по каменным плитам террасы, и открыли перед ней тяжелую входную дверь.

В вестибюле было пусто. Хайдион казался опустевшей оболочкой прежнего замка, хотя дворцовый персонал, не получив никаких противоречащих этому указаний, ненавязчиво продолжал выполнять свои обязанности.

От проходившего мимо слуги Мэдук узнала, что Эйласа и Друна в Хайдионе не было — куда они уехали и как долго собирались там пробыть, он не имел представления.

Так как ей никто не предложил ничего лучшего, Мэдук поднялась в свои прежние апартаменты, где уже установился затхлый запах плесени — ими никто не пользовался. Мэдук широко распахнула ставни, чтобы впустить свет и воздух, и огляделась. Все здесь казалось ей воспоминанием давнего сна.

Мэдук не взяла с собой из Миральдры никакого багажа. В гардеробе она нашла старую одежду, но она уже была ей слишком мала. Мэдук печально рассмеялась, почувствовав какую-то горечь в горле. "Я стала другой! — сказала она себе. — О, как я изменилась!" Она вернулась в гостиную, озираясь по сторонам: "Что стало с длинноногой маленькой хулиганкой, которая здесь жила, смотрела в это окно, носила эти платья?"

Мэдук спустилась в вестибюль и позвала горничную — та ее узнала и сразу принялась жаловаться на трагические события, из-за которых во дворце все пошло кувырком. Мэдук скоро надоело выслушивать причитания: "Все это только к лучшему! Тебе повезло, что ты жива, что у тебя есть крыша над головой — тысячи людей погибли, по дорогам бродят тысячи бездомных! Иди, позови портних — мне нечего надеть. И еще я хочу выкупаться, так что приготовь мне теплой воды и принеси мыло!"

От портних Мэдук узнала, почему в Хайдионе не было ни Эйласа, ни Друна: они уехали в Тройсинет, в Родниковую Сень, где у Глинет начинались роды.

Дни проходили довольно приятно. Мэдук сшили дюжину красивых новых платьев. Она возобновила знакомство с библиотекарем Керсе, продолжавшим работать в Хайдионе, а также с теми немногими придворными и дамами, кому, по той или иной причине, разрешили жить во дворце; теперь им больше некуда было деться. Среди нынешних обитателей замка были три девицы, некогда назначенных фрейлинами Мэдук: Девонета с длинными золотистыми волосами, хорошенькая Идрента и Фелиция. Сперва все три с опаской держались поодаль от бывшей принцессы, но ходили слухи, что она стала фавориткой наследника всемогущего короля Старейших островов, в связи с чем возобновление знакомства с ней могло сулить какие-нибудь выгоды. Постепенно они стали вести себя все дружелюбнее — несмотря на отсутствие ответного сочувствия со стороны Мэдук.

Девонета была особенно настойчива и постоянно пыталась напомнить Мэдук о добрых старых временах: "Как чудесно мы проводили дни! Теперь всего этого уже нет".

"И что было такого "чудесного" в нашем времяпровождении?" — полюбопытствовала Мэдук.

"Разве вы не помните? Мы так веселились вместе!"

"Вы здорово веселились за мой счет, обзывая меня "бастардом", это я хорошо помню. Меня это нисколько не забавляло".

Девонета хихикнула и отвела глаза: "Это была всего лишь глупая игра, никто не принимал ее всерьез".

"Конечно, нет, потому что "бастардом" называли только меня, а я на вас, по большей части, не обращала внимания".

Девонета облегченно вздохнула: "Рада, что вы так говорите, потому что я надеюсь получить место при новом дворе".

"Думаю, твои надежды необоснованны, — сухо сказала Мэдук. — Но ты можешь продолжать обзывать меня "бастардом" столько, сколько тебе заблагорассудится".

Девонета зажала рот руками и широко раскрыла глаза: "Теперь я никогда не позволю себе ничего подобного — теперь я понимаю, как это было глупо!"

"Почему нет? — пожала плечами Мэдук. — Я — бастард, это сущая правда".