Деньги, банковский кредит и экономические циклы - Хесус Уэрта де Сото

Признание вреда, который способны приносить официальные лица центральных банков, находящиеся под политическим давлением политиков и заинтересованных групп (эта проблема была исследована в работах авторов школы общественного выбора), сформировало консенсус в отношении того, что центральный банк должен быть как можно более «независим» от текущих политических решений, вплоть до того, что эта «независимость» должна быть установлена законодательно[718]. Это, конечно, является некоторым (небольшим) продвижением к реформированию финансовой системы. Однако, даже если риторика независимости центрального банка находит отражение в самой конституции и эта независимость каким-то образом обеспечена на практике (что в большинстве случаев более чем сомнительно), многие положения школы общественного выбора в отношении поведения центрального банка сохраняют свою силу. Важно также подчеркнуть, что центральный банк генерирует масштабные, рассогласованные во времени ошибочные инвестиции, даже когда на первый взгляд проводит «стабильную» денежную политику[719].

Как ни странно, дискуссия о независимости центрального банка породила контекст для другой дискуссии – о структуре стимулов, которые бы наилучшим образом мотивировали руководителей центральных банков проводить правильную денежную политику. Эти бесплодные дебаты возобновились в связи с проблемой «финансового центрального планового органа», став продолжением дискуссий 1960—1970-х годов, в которых теоретики в странах Восточного блока извели тонны чернил. Предложения увязать жалованье руководителей центрального банка с выполнением ими задач по поддержанию стабильности цен и в самом деле имеют много общего с поисками систем материального стимулирования, которые велись в социалистических странах в тщетной попытке мотивировать менеджеров государственных предприятий вести дела более «эффективно». Те попытки провалились, и точно так же суждено провалиться нынешним, предпринимаемым из лучших побуждений, попыткам в отношении центральных банков. Они обречены на неудачу, поскольку игнорируют существенное обстоятельство: руководители государственных контор, будь то государственные предприятия или центральные банки, не могут, осуществляя свою повседневную деятельность, игнорировать бюрократическое окружение, в котором они работают. Они не могут также преодолеть неустранимую неполноту знания о ситуации, в которой им приходится действовать. По поводу бесплодности попыток разработать искусственные системы стимулов, которые должны заставить функционеров работать более эффективно, Янош Корнаи сделал следующее замечание: «Можно внедрить искусственные системы стимулирования, поддерживаемые вознаграждениями и штрафами. Система может соответствовать неким подразумеваемым мотивам, упомянутым выше. Но если она вступит с ними в конфликт, это породит неустойчивость и неопределенность. Руководители организаций либо попытаются повлиять на тех, кто вводит систему стимулирования, либо станут нарушать ее правила… В результате мы получим не эффективно стимулируемый рынок, а обычный конфликт между регулятором и фирмами, регулируемыми бюрократией… В политическую бюрократию встроен внутренний конфликт, отражающий разногласия в обществе и разные виды давления со стороны различных общественных групп. Они преследуют свои индивидуальные и групповые интересы, включая интересы того государственного ведомства, к которому относятся. Власть порождает непреодолимый соблазн воспользоваться ею. Бюрократ является интервенционистом, поскольку такова его общественная роль; это диктует ему ситуация, в которую он поставлен»[720].

(б) Банковская система со 100 %-ным резервированием, контролируемая центральным банком

В этой системе искажения и рассогласования вследствие систематических атак на финансовые рынки со стороны центрального банка будут меньше, так как частные банки более не имеют возможности работать на началах частичного резервирования. Банковские кредиты необходимо отражают истинные желания экономических агентов в области сбережений, и искажения, вносимые кредитной экспансией (т. е. расширением кредита, не опирающегося на действительные, добровольные сбережения), будут ограниченными. Тем не менее нельзя считать, что исчезнут все случаи рассогласования, генерируемого центральным банком. Само существование центрального банка и его систематическое вмешательство (регулирование узаконенного платежного средства и проведение денежной политики) все еще имеют разрушительные последствия для процесса общественной координации.

В рассматриваемой системе наиболее опасным видом рассогласования является внутривременное (intratemporal, т. е. относящееся к горизонтальной структуре капитала, т. е. к одному и тому же периоду времени. – Прим. перев.), а не межвременное (intertemporal) рассогласование[721]. Попадая в экономическую систему, новые деньги, созданные центральным банком, затронут структуру относительных цен, так сказать, «горизонтально». Иными словами, порождаемая ими производственная структура не обязательно будет соответствовать желаниям потребителей. В этом случае ресурсы будут размещены некорректно, и появится потребность в исправлении последствий, вызванных новыми вливаниями денег[722].

Далее, хотя мы не можем привести ни одного примера, когда центральный банк осуществлял бы надзор над системой частных банков со 100 %-ными резервами, такая система также была бы объектом политического влияния и лоббистского давления, описанных школой общественного выбора. Наивно полагать, что, обладая властью создавать новые деньги, руководители центральных банков захотят и будут в состоянии проводить стабильную и не вносящую возмущений денежную политику, даже если они регулируют систему частных банков, действующих на началах 100 %-ного резервирования. Полномочия эмитировать деньги порождают такое искушение, что правительство и заинтересованные группы не смогут не воспользоваться соответствующими выгодами. Таким образом, даже если ошибки центрального банка не усугубляются банковской системой с частичным резервированием, все равно будет сохраняться постоянный риск уступить давлению со стороны политиков и лоббистов, жаждущих использовать возможности этого учреждения для достижения политических целей, которые будут представляться им наиболее насущными в зависимости от требований момента.

Короче говоря, следует признать, что, поскольку в анализируемой модели банковской системы привилегия осуществлять частичное резервирование отсутствует, отсутствует и большинство межвременных рассогласований, лежащих в основе экономического цикла. Тем не менее остается место для множества внутривременных рассогласований, которые обязаны своим происхождением вливаниям в экономику новых денежных единиц, создаваемых центральным банком, и не зависят от способов, которыми осуществляются эти вливания (государственные расходы и т. п.). Кроме того, ключевую роль в возникновении внутривременных рассогласований будут играть эффекты, изученные школой общественного выбора. Таким образом, способность центрального банка эмитировать деньги почти наверняка будет использована различными экономическими, общественными и политическими группировками, что приведет к искажению производственной структуры. Хотя в случае частных банков, поддерживающих 100 %-ное резервирование, денежная политика будет, без сомнения, более стабильной и предсказуемой, теоретики, отстаивающие сохранение центрального банка в этих условиях, проявляют наивность, полагая, что правительство и различные социальные группы захотят и будут в состоянии проводить стабильную и, насколько это возможно, «нейтральную» денежную политику. Даже если банки держат резервы на уровне 100 %, само существование центрального банка с его гигантской властью в виде способности эмитировать деньги будет, словно магнитом, притягивать все виды сил, способных оказать политическое давление[723].