Всем стоять на Занзибаре - Джон Браннер

Он был единственным блондином на весь взвод.

То, что он был лучше других, не спасло его от худшего обращения.

Тезис и антитезис – синтез.

Вместе с остальными он поднялся на борт катера на воздушной подушке, перевозившего солдат Плавучего лагеря в увольнительную на берег. Он не испытывал особого энтузиазма, что ему дали немного свободы. Он не испытывал особого энтузиазма вообще ни из-за чего, только стремился держаться подальше от неприятностей. Если бы не риск показаться странным, он, наверное, предпочел бы сидеть в бараке и писать домой.

В том месте, где катеру полагалось подняться по бетонному пандусу на трассу, какие-то ловкачи умудрились натянуть между двух столбов одну-единственную мононить производства «ДжТ». Штурман спешил – сегодня вечером ему предстояло еще семь ходок, прежде чем он сам может уйти в увольнение, – и налетел на мононить со скоростью почти сорок миль в час. Без малейшего усилия нить прорезала кабину, разрубила кристаллические и прочие, не такие крепкие молекулярные связи, едва оставив след в металле и пластике, поскольку они заново слиплись в соответствии с принципом Йохансенна еще до того, как воздух попал на поверхность среза и свел на нет естественное сцепление.

Однако не все объекты так легко воссоединяются, кое-какие воссоединению противятся.

По чистой случайности Джерри Линдт обернулся посмотреть на соседа, задавшего ему пустячный вопрос. Мононить прошла настолько быстро, что кожа, мускулы и позвонки в его шее не смогли воссоединиться. Может, это было и к лучшему: он мог бы остаться парализованным из-за повреждений спинного мозга. Но вид собственного тела в привычных ветровке и слаксах (а это было последнее, что с ужасом увидели глаза Джерри, пока катились вместе с головой к полу) был куда страшнее адских мук, какие желал ему сержант.

По всей видимости, это было делом рук партизан, а не просто актом случайного саботажа. Немедленно организовали массированную облаву на подозреваемых, и среди двух с чем-то сотен арестованных оказалось не менее четырех подрывников на жалованье у китайцев.

Джерри Линдту это особого утешения не принесло.

РЕЖИССЕРСКИЙ СЦЕНАРИЙ (35)

ЖДАТЬ, КОГДА ВЫВЕЗУТ

Уже подведя Сугайгунтунга к лодке, Дональд вдруг испугался, что ученый в последний момент заупрямится. Слишком мало он знал про этого человека, в чью жизнь ворвался будто стихийная сила. Боится ли он моря? Нет ли у него клаустрофобии, из-за которой его нельзя будет спрятать в трюме?

Но причина заминки Сугайгунтунга стала ясна с первой же его фразой:

– Вы сказали… Джога-Джонг?

– Вот именно! – рявкнул Дональд. – А кто еще сможет спрятать вас от банды, которая сейчас у власти?

– Я… я не сознавал… – Сугайгунтунг облизнул губы. – Я редко в подобные дела вмешиваюсь. Все так странно… такое потрясение. Капитан!

Шкипер поглядел на него внимательно.

– Вы действительно доверяете этому человеку?

«О Господи, сейчас они ввяжутся в политические дебаты!» Дональд напряг слух, не раздастся ли жужжание полицейского вертолета или пыхтение патрульного катера.

– Да, сэр, – ответил шкипер.

– Почему?

– Посмотрите на меня, сэр, и на моих друзей вон там – мы оборванцы. Посмотрите на мою лодку, которой нужна покраска и новый мотор. Маршал Солукарта твердит, что рыбаки – соль нашей страны, ведь мы поставляем драгоценное пропитание, без которого наш народ не может быть здоровым и которое улучшает наши мозги. А потом он устанавливает цену на рыбу по двадцать талов за корзину, а когда мы жалуемся, обвиняет нас в государственной измене. Нам даже не разрешают бросить море и попытаться заработать больше денег на суше. При всем моем уважении к вам – вы ведь доктор Сугайгунтунг, верно? – нашей стране нужны не лучшие дети, а лучшие взрослые, которые смогли бы вырастить лучших детей.

Пожав плечами, Сугайгунтунг подошел к борту лодки. Он поискал, как бы ему забраться на планшир, но там не было ни трапа, ни ступеньки. Бросив последний нервный взгляд через плечо, Дональд убрал пистолет и помог шкиперу втащить ученого на борт.

– Вам придется спрятаться в трюме для рыбы, – сказал шкипер. – Там темно и вонь страшная. Но если мы пойдем к дальнему берегу, нас хотя бы раз обязательно остановит патруль. Плыть придется очень медленно, и прежде, чем мы рискнем подвергнуться обыску, в трюме должно быть достаточно рыбы, чтобы обмануть военных.

Шкипер, очевидно, уже проделывал такое раньше, догадался Дональд, когда двое матросов принесли куски старого брезента и быстро и умело завернули в них его с Сугайгунтунгом, чтобы уберечь от воды одежду. Им велели лечь у дальней стенки трюма, где через вентиляционное отверстие поступал свежий воздух. Потом матросы предоставили их самим себе и ушли спускать на воду лодку. Вскоре ее остов завибрировал от неравномерного пыхтения турбин.

В темноте, смягчаемой только серой полоской, где через решетку вентиляционного отверстия падал свет фонаря на мачте, Сугайгунтунг слабо заскулил.

– Не тревожьтесь, – сказал Дональд, не в силах придать своему голосу хотя бы тень убедительности.

– Я не знаю, правильно ли я поступаю, мистер Хоган. Я… я, наверное, давно попал в наезженную колею… положился на привычку и перестал сам принимать решения.

– Не понимаю, о чем вы… – Тут память подбросила ему обрывок антропологической статьи, прочитанной много лет назад. – Нет… кажется, понял. Вы говорите об обычае. Тот, кто спасает вам жизнь, берет ее взаймы на время.

– Этому меня учили в детстве, а ведь в современных людях осталось еще много иррационального. Я никогда не был близок к смерти, разве что когда подхватил вирус. А это случилось, когда я был еще ребенком. Предполагается, что свое право на свободную волю можно выкупить, сделав что-то, что прикажет тебе спаситель, так?

– Отлично сформулировано. Может, несколько вычурно и старомодно, но на прекрасном английском. – Дональд ответил рассеянно: до него только что донесся плеск сброшенных в воду сетей. В любую минуту трюм начнет наполняться рыбой, которую на них станут сваливать бог знает сколько раз, пока лодка не сможет взять курс на дальний берег пролива.

Сугайгунтунг механически, точно магнитофонная запись, продолжал:

– Я же ученый, я знаю, что, сжигая вулканчик благовоний, никак не можешь умилостивить настоящий вулкан, и все же, когда моя жена зажигала такой для Дедушки Лоа, комнаты наполнялись ароматом, и почему-то я… мне становилось от этого лучше. Это вам понятно?

Дональд вспомнил, как Норман раз за разом выбрасывал деньги, подписываясь на бюллетень ловкачей из Бюро генеалогических изысканий, и кисло усмехнулся.