Река меж зеленых холмов - Евгений Лотош

"Людей найдем. Рис, я как-то не задумывалась раньше, что в Сураграше более-менее крупные города есть. И школы, пусть и убогие по нашим меркам. Я-то думала, что он весь вроде Муммы. Я уверена, что среди молодежи мы найдем готовых учиться, а потом вернуться домой. В Сураграше врач — очень престижная профессия, куда более престижная, чем даже в Граше. И доходная. Желающие обязательно появятся. Я уже продумываю отборочные тесты. Но нужны деньги, просто так иностранцев в ЧК учить не станут. Пятьдесят-шестьдесят тысяч гривен в семестр на человека, за шесть лет — около полутора миллионов с учетом небольшой стипендии. Плюс транспортные и прочие накладные расходы. Итого на пятьдесят человек — около восьмидесяти миллионов гривен. Потянем?"

"С учетом текущего курса — около двадцати пяти килограммов золота. Потянем, разумеется. Но такие вещи нужно тщательно продумывать, иначе рискуем ошибиться в разы. Можешь мне краткое резюме сделать по своему проекту? Методика отбора, специальности, численность студентов, методы их трудоустройства после обучения, способы стрясти с них затраты в будущем хотя бы частично и так далее. И забудь о двух периодах — необходима программа начального образования на полгода-год, иначе они в университете и семестра не продержатся, ни по знаниям, ни по навыку учиться. Я посмотрю, после чего сядем втроем с Яной и составим окончательную смету".

"Хорошо, Рис. Сделаю к завтрашнему утру".

"Да хоть к послезавтрашнему, мне не к спеху. Тебе тоже. Кара, истинная цель твоего турне по Сураграшу — познакомиться со страной, с ее культурой и укладом. Чтобы таких вот мыслей в голову побольше пришло. Все прочее второстепенно. Лучше посвяти больше времени изучению местности. Сурграш тысячи лет существовал без обученных врачей, и еще год точно перебьется".

"Не год. Минимум шесть лет, пока врачей обучают. Или семь с учетом начальной школы. Рис, здесь ужасающая детская и материнская смертность. Здесь люди в массе своей не доживают и до пятидесяти. Каждый год промедления — тысячи и тысячи потерянных жизней".

"Кара, ты опять пытаешься взгромоздить на свои плечи весь мир. Не надо. Все равно не утащишь. Но раз тебе не хватает острых ощущений, я знаю, чем тебя развлечь".

"Рис, ты меня пугаешь".

"Расслабься. Мы, похоже, все-таки добьемся прямых переговоров с ЧК. Мои поводки записали достаточно разговоров Верховного Князя с ключевыми политиками, так что выводы делать уже можно. Так что готовься к большим политическим игрищам".

"Официальные переговоры с ЧК — это здорово, только… Рис, а мне обязательно участвовать?"

"Кара, зачем ты задаешь вопросы, ответы на которые и так знаешь? Разумеется, придется, причем на первых ролях. Без тебя никак не обойтись".

"Ох… Ладно, ты у нас умный и дальновидный. Подчиняюсь, мой господин".

"Продолжишь так льстить, и я поверю, что в самом деле умный. А умные тем и умны, что знают, как на других работу перекладывать. Вот и отправишься на встречу с наследником трона в одиночку".

"Рис, убью!"

"Кого, наследника? Нельзя, тогда нам точно войну объявят".

"Тебя убью!"

"С зеленой повязкой? Ведущего по Пути? Сначала хотя бы до белых полосок дорасти. А статейки ты все-таки почитай. Похоже, кто-то за кулисами целенаправленно спускает на нас лавину, так что закаляй нервы заранее. Не забывай, следующий пункт твоей программы — город Мастахан. Шаху уже обо всем договорился. Отбой".

"Ф-ф-ф… Все-таки когда-нибудь я тебя поймаю, Рис. И по ушам напинаю. Отбой".

02.08.858, деньдень. Западный Граш, город Камитар

— Бокува! Проснись, Бокува!

Голос Миззы казался тусклым и невыразительным даже ей самой, и отнюдь не из-за того, что в окружающем сером мире звуки глохли, кажется, еще до того, как слетали с губ. Бесконечная во все стороны жемчужная серость не только слепила глаза, но и проникала в сердце. Миззе хотелось заплакать, но слезы уже давно не текли. Уже вторую неделю каждую ночь она просыпалась здесь лишь для того, чтобы убедиться: Бокува не движется и не говорит. Девочка-кукла плавала в бесконечной пустоте, и ее широко распахнутые разноцветные глаза бессмысленно смотрели вдаль. Иногда казалось, что ее губы слегка шевелятся, и с них срывается тихий шепот, но Мизза ни разу не могла бы в том поклясться. Проклятая светящаяся пустота гасила в себе все звуки, и тоска, такая же бесконечная и бессмысленная, как и окружающий мир, стискивала молодую синомэ тугим удушающим коконом. Она еще ни разу не смогла выдержать здесь дольше нескольких минут. Все, что ей оставалось — сидеть в своей комнате или бессмысленно бродить по дому и улице, избегая людей и крепко прижимая к груди деревянную куклу в тряпичных обносках. Она почти перестала есть, осунулась и стала еще более нелюдимой, чем раньше, и окружающие начали относиться к ней с куда большей опаской, чем раньше. Она чувствовала их страх, а иногда ловила тихо брошенное за спиной словечко "сумасшедшая".

Пусть. Пусть она сойдет с ума. А лучше — умрет, и побыстрее. Зачем ей вообще жить?

— Проснись, Бокува…

Мизза еще раз потрясла Бокува за плечо. Та не отреагировала, продолжая бессмысленно пялиться в никуда. Мизза шмыгнула носом и отвернулась. Бесполезно. Наверное, Бокува умерла совсем. И им больше никогда не суждено вместе строить тот странный, но красивый мир, который кукла Мириэра назвала Ракуэном. Но ведь когда они выпали оттуда в первый раз, Бокува оправилась сразу! Почему же во второй все вышло так скверно?

Интересно, а что случилось с Мириэрой?.. нет, неинтересно. Какая разница? Все закончилось навсегда.

Миззи привычно сосредоточилась, чтобы вынырнуть обратно в настоящий мир — и в этот момент ее ушей коснулся голос.

— Система принудительно реинициализирована по таймеру, — каким-то странным дребезжащим тоном проговорила Бокува. — Выполнена загрузка в автономном режиме. Доступ к Ракуэну запрещен до снятия блокировки супервизором.

Мизза резко обернулась к ней. Разноцветные глаза Бокува слабо засветились и приобрели удивленное выражение. Девочка-кукла медленно подняла руку и уставилась на нее так, словно видела впервые в жизни.

— Мизза, — потерянно спросила она уже нормально, — кто я такая?

Мизза ухватилась за нее обеими руками, зарыла лицо на груди и в голос заревела.

Несколько минут спустя она, немного успокоившись, оторвалась от насквозь промоченной рубашки Бокува и недоверчиво посмотрела на куклу.