Прыжок - Мартина Коул

Нам нужно сбить с толку свидетелей, — продолжал он, — поэтому мы все время будем орать, кроме меня, когда я буду уговаривать водителя открыть дверь. Крик — лучший способ общения во время прыжка, потому что твой голос совершенно отличается от обычного. А также это запугивает людей, а ведь именно это нам и нужно, не так ли? Надо напугать их, чтобы из них дерьмо полезло, включая легавых. Я обращу главное внимание на водилу, он у меня своих не узнает. Я заставлю его открыть дверь и пообещаю, что он будет дома к вечернему чаю, если поможет нам. За водителем сложнее всего присматривать, понимаешь? Он уверен, что никто не может достать его за пуленепробиваемым стеклом. Но как только он увидит «армалит», то придет в ужас и спрячется под панель. А когда еще почует запах бензина, то он просто развалится на куски у нас перед носом. Никто не хочет, чтобы его спалили заживо, ведь так? — Эрик посмеялся собственному остроумию. — Он станет робким, как маленький барашек Мэри!

Алан засмеялся вместе с ним, его возбуждение перешло в эйфорию.

— Не могу дождаться, чтобы поглядеть в рожи этих долбаных легавых, а ты?

— А они не могут дождаться, чтобы увидеть наши, — отшутился Эрик. — Вот в чем вся штука! Ну, пошли, пора ехать. Здесь на дороге неподалеку есть закусочная, а я убить готов за чашку чая.

Они вернулись в машину. Алан стоял несколько секунд, наслаждаясь лекцией Эрика и окружающим видом. Он улыбнулся и сказал ветерку:

— Дьявольская Чаша Для Пунша, а? — Посмеиваясь, Алан сел в машину рядом с Эриком. — Какое название придется писать полицейским в своих отчетах. При таких обстоятельствах это неплохое название.

Эрик вывел черный «Вольво» на скоростную полосу.

— На картах эта местность отмечена как зона замечательной природной красоты. После прыжка полицейские никогда не смогут ехать по этой дороге, не вздрагивая от дурных предчувствий, а это для меня — лучшая часть нашего плана.

Алан согласно кивнул ему и стал любоваться из окна пролетавшими мимо сельскими пейзажами.

Джорджио следил, как Донна весело идет к нему с чаем и «КитКатом». Он видел ее стройные ноги, облаченные в прозрачные черные колготки, следил, как они двигаются под короткой юбкой изумруднозеленого стильного костюма. Она выглядела потрясающе. На жакете костюма были пришиты большие золотые пуговицы, в дополнение она надела золотые серьги-браслеты. На ней были замшевые черные туфли на высоких каблуках, простые на вид, но явно дорогие. Он заметил, что она собирала множество взглядов как мужчин, так и женщин, собравшихся в комнате для посещений. Он увидел, как молодая светловолосая девушка махнула ей рукой, и нахмурился. Когда Донна подошла к столу, он спросил:

— А кто эта маленькая блондинка?

— О, просто молодая девушка, — пожала плечами Донна. — Как-то раз я ее подвезла, помогла с детишками. А что?

Джорджио страшно разозлился, сам не понимая почему. Гораздо резче, чем хотел, он бросил ей:

— Она дрянь, подстилка бандита, поэтому больше не подвози ее. Ее старик — настоящий мозгляк. Глупый кобелишка. Держись от нее подальше.

Донна села и с неприкрытым изумлением посмотрела на мужа.

— Прости, что ты сказал?

Джорджио либо не заметил тон ее голоса, либо не пожелал сделать это, но язвительно произнес:

— Я сказал, держись от нее подальше. Какого черта ты можешь иметь общего с такой швалью, как эта? Я не хочу, чтобы ты подвозила кого-нибудь из этих местных шалав. Понятно?

Донна бросила перед ним плитку «КитКата».

— Послушай, Джорджио, я не знаю, кто там взбаламутил твою проклятую клетку сегодня, но даже не думай, что ты можешь указывать мне, что я могу делать, а что — нет. Как выяснилось, у меня много общего с этой девчонкой, главным образом то, что наши мужья сидят здесь за решеткой и посажены надолго. Она так же скучает по нему, как я скучаю по тебе, Джорджио, и в отличие от меня ей еще приходится содержать двоих детей на жалкое пособие. Если бы я захотела, чтобы она жила со мной в моем доме, то я пустила бы ее, Джорджио. Дни, когда ты мне указывал, что делать, давно прошли.

Донна и Джорджио потрясенно смотрели друг на друга, оба понимали, что что-то в них обоих изменилось. Однако никто из них не хотел брать на себя ответственность за это. Донна была испугана и в то же время чувствовала себя на подъеме. Лицо Джорджио сделалось жестким, и впервые Донна увидел его таким, каким видели другие.

— Сильно сказано, Донна. Так кто же засунул такие слова в твою пасть? Алан Кокс, полагаю.

Донна в шоке раскрыла рот.

— Что? Что ты хочешь сказать?

Джорджио слышал, как напряженно зазвучал ее голос, увидел это в ее лице, но все равно продолжал говорить, хотя и понимал, что он несправедлив к ней. То, что он увидел ее с этой блондинкой, напугало его. Он был напуган до потери пульса из-за того, что эта девчонка могла видеть других его гостей и могла проболтаться об этом Донне. Именно страх заставлял его говорить то, чего он не думал.

— Ты слышала. Я знаю, что ты здорово провела время в Шотландии. И приняла неплохой душ в той квартире, не так ли? А он залез туда к тебе, да? Тебе всегда нравилось, когда я забирался к тебе в душ, да, дорогая?

Она услышала его слова и отметила их про себя, однако мозг отказался отвечать на них. Она видела, как двигаются губы Джорджио, и почувствовала себя так, словно ей нанесли сильный удар в солнечное сплетение.

— Я хочу сказать, давай посмотрим правде в глаза, девочка. Ты поехала на уикенд, чтобы сблизиться с ним, ведь так? Ну, так как, хорошо было, а? И штуковина у него большая, хорошая, не так ли?

Донна начала подниматься со стула, ноги у нее дрожали, она еле держалась на них. Она не верила, что ее муж говорит ей такие слова, какую грязь он выплескивает на нее. Словно она — ничтожество, вообще никто. Увидев, что она встала, Джорджио схватил ее за руку и так крепко, до боли сжал ей кожу своими толстыми пальцами.

— Отпусти меня, Джорджио, я хочу уйти, отпусти мою руку. — Лицо у нее было замкнутым — она тихо говорила сквозь стиснутые зубы.

Джорджио почувствовал, как его окутывает волна паники. Он расстроено заговорил:

— Садись, Донна. Пожалуйста, садись. Я не знаю, какого черта со мной творится. Пожалуйста, Донна, умоляю тебя, сядь.

Он не сводил глаз с ее побелевшего лица. Он всем своим видом молил ее сесть и выслушать то, что собирается ей сказать. Донна села, но сердце у нее громко билось под изумрудно-зеленым костюмом, а первые бусинки нервного пота выступили под мышками и на груди.

Теперь Джорджио заговорил тише, мягче.

— Прости меня, Дон-Дон. Боже всемогущий! Я не понимаю, что с недавних пор со мной творится. Я так ревную тебя, дорогая. Я сейчас смотрю на тебя и чувствую, какая страшная потеря терзает меня, это просто ужасно. Вдруг я живо представил себе жизнь без тебя. Если ты бросишь меня, я просто умру, Дон-Дон. Умру, Богом клянусь. Я этого не переживу. Только подумаю, что ты, такая прекрасная, с Аланом Коксом. Я знаю его, Донна, он настоящий кобель. Я понимаю, он мой приятель, но женщины не упускают шанса связаться с ним, как только он начинает свои выкрутасы…