Героическая тема в русском фольклоре - Александр Орлов

В литературе неоднократно указывалось, что этот мотив заимствован, и указывалось даже на повесть об Индии богатой как на его источник. Но в сказании имеется всего только следующее: «…пять ден ити около двора моего, в нем же суть полаты многи златыя и серебряныя и древяни, изнутри крашены, аки небо звездами».[174] В другом месте говорится, что есть особая палата для ученых; эта палата вращается; купол имеет подобие небесного свода. С былиной все это не имеет ничего общего.

Между тем еще Халанский привел материалы, не оставляющие никаких сомнений в том, что мы здесь имеем отражение подлинной старорусской подволочной живописи. «В царской столовой избе, построенной царем Алексеем в 1662 году, в подволоке написано было звездочетное небесное движение, двенадцать месяцев и беги небесные». Эта роспись пользовалась широкой известностью, и ее, как модную в то время, спешили завести у себя князья и бояре. Такую роспись завел себе в 1689 году князь Голицын. «В каменных хоромах князя Голицына и в большой столовой палате в подволоке были также изображены небесные беги: в середине подволоки солнце с лучами вызолочено сусальным золотом; круг солнца, беги небесные с зодиями и с планеты писаны живописью».[175]

Картина роскоши, как она дана в былине, вполне соответствует тем изменениям, которые происходили в боярском быту во второй половине XVII века. Боярство отчасти здесь подражало Западной Европе, заводя себе зеркала, ковры, дорогую посуду, клетки с попугаями и т. д. Когда в былине неоднократно повторяется, что все, что видят послы, «не по-нашему», это можно понять двояко: не по-русски и не по вкусам певцов, а следовательно, и народа.

Всей этой роскоши и расточительности соответствует и многочисленность дворни и слуг, из которых каждый ведал каким-нибудь одним порученным ему делом. Так, былина упоминает специальную должность рукомойницы. Обычно, однако, каждую такую должность занимает не один, а несколько, притом даже много человек. Дюк хвастает, что у него 50 калачниц, 50 портомойниц, 50 мукосейниц (Милл. 57). В былине четко можно разделить должности женские — это весь персонал, обслуживающий боярыню, Дюкову матушку, и ее помещение, — и мужские — персонал, обслуживающий двор. В былине о Дюке в числе других названы служаночки, нянюшки, горничные, сенные девушки, ключницы, стольницы, чашницы, постельницы, рукомойницы, — это по части палат. По части кухни — мукосейницы, калашницы, хлебницы, пирожницы. Наиболее презираемая должность — это портомойницы. На дворе работают дворники, конюхи, коровницы, кузнецы, лопатники, метельщики, суконщики (настилают сукна). Все эти люди имеют только одну заботу — обслужить особу самой боярыни. Но так как один человек не может занять собой всю эту прислугу, то эта прислуга ничего не делает. В былине Дюк хвастает именно безделием своих людей:

Конюхи-дворники по двору гуляют,В бабки и шашки играют.

Или:

Дворники да слуги в шашки да в бабки играют,В красных рубахах гуляют.(Гильф. 115)

Дворовые люди у Дюка лучше одеты, чем Апраксия в Киеве. В Киеве Дюк принимает ее за портомойницу и тем вызывает ее гнев. В Галиче или Индии происходит обратное: Добрыня принимает портомойницу или другую работницу за Дюкову матушку:

Тут сидит жена да стара-матера,Не много шелку ведь, вся в золоте.(Гильф. 230)

Но это, оказывается, еще не Дюкова матушка, а только ее калачница. От этой важной калачницы Добрыня обычно узнает, что Дюковой матушки вообще нет в доме: Добрыня попадает в Галич в воскресный день, так же как Дюк приезжал в воскресный день в Киев. Дюкова матушка находится в церкви, куда и отсылают Добрыню. Тут оказывается, что доступ к Дюковой матушке более труден, чем доступ к Владимиру в Киеве. В Киеве Дюк свободно мог войти в церковь и встать рядом с Владимиром. Здесь не то. Дюкова мать ходит не в общую, а в свою домовую церковь, каких на ее дворе имеется несколько. Наличие на боярских дворах своих церквей — факт вполне достоверный. В церковь вдовы Добрыня попасть не может, туда никого не пускают. Он должен стоять на паперти и ждать вместе с нищими выхода боярыни (Гильф. 230). Приезжие, если они имеют к ней надобность, должны ожидать ее на коленях, а бумагу с полномочиями должны положить себе на голову (Гильф. 213).

Выход боярыни из церкви — это сложный церемониал. Появление боярыни предвещает толпа лопатников, которые выравнивают дорогу, метельщиков, которые ее подметают, и подстельников или суконщиков, которые подстилают под ноги красные, «багрецовые» сукна.

Но боярыня выходит не первой. Первыми выходят толпы вдов, т. е. надо думать, — приживалок (Рыбн. 181). За этой толпой

Ведут стару старуху, старо-матеруПод руку пять девиц и под другую пять девиц.(Рыбн. 131)

Добрыня принимает ее за Дюкову матушку, но она ему отвечает:

Я не Дюкова матушка,А Дюкова халуйница,Дюкова матушка назади идет.(Там же)

За этой старухой идет еще рукомойница, которую ведут по десять девиц, постельница, которую ведут по двадцать девиц, и только за нею идет уже Дюкова матушка, которую ведут по тридцать девиц с каждой стороны (Рыбн. II, 131). От нее идет такое сияние, что оно видно во всем городе.

Идет Дюкова матушка вся в золоте,Идет Дюкова матушка вся в серебре.Около Дюковой да ведь тут матушкиЗолотые кисти и серебряны,А от Дюковой матушки да лучи пекут,По всему по городу по Галичу.(Гильф. 213)

По разным вариантам она вся в золоте, бархате, парче, «вся в каменьях драгоценных» (Рыбн. 192; «на ней платье не погнется» — Онч. 24).

А у матушки нижняя одежда дорогой камки,Верхняя одежда золотой парчи.На головушке шляпа из крупного жемчуга,Спереди положен камень самоцветный.Лапотики на ножках плетеные,Плетеные из семи шелков да шемаханскиих,А в носики вставлено по славному по каменю по яхонту.(Рыбн. 63)

Некоторые певцы усиливают комизм ее появления описанием различных затей. Одна из таких затей, которая должна была казаться особенно комичной простому русскому человеку XVII века, это «подсолнечник», который несут для защиты лица боярыни от солнца. Это — огромный зонтик или скорее всего — балдахин, который несут множество людей.

Старую старуху, старо-матеруПод руку ведут тридцать девиц,И под другую тридцать девиц.Над ней несут подсолнечник,Чтобы от красного солнцаНе запеклось ее лицо белое.Впереди стелют сукна одинцовые,Сзади сукна убирают.(Рыбн. 131)

Некоторые певцы прибавляют, что ее платье расшито так же, как потолок в ее палате: на нем изображены солнце, луна и звезды.

У ней надето платье цветное:На платье подведена луна поднебесная,Пекет красное солнышко,И светит светел месяц,Рассыпаются частые мелкие звездочки.(Там же)

Другие заставляют ее носить такое украшение на головном уборе (Тих. и Милл. 51).

Что балдахины отнюдь не выдумка и не книжное заимствование, видно по тому, что у Мейерберга есть два рисунка, изображающих вход в церковь царицы и, вероятно, знатных боярынь. «Впереди нее идут четыре девицы с зажженными свечами и две сзади царицы с солнечником».[176] В былине о «подсолнечнике» упоминается не часто. Он упоминается не более пяти-шести раз на все записи этой былины. Имеются курьезные случаи, указывающие на то, что подсолнечник забыт и непонятен. «Подсолнечник» превратился в «надсолнечник».

Несут над ней надсолнечники,Позади нее надмесячники.По бокам несут от частых звездочек.(Милл. 55)

В пудожской былине матушка сидит под подсолнечником в горнице (Пар. и Сойм. 60).

То, чего так опасалась Дюкова матушка, когда она отпускала своего хвастливого сына в Киев, действительно случилось: Владимир узнал о ее богатстве. Тем не менее она принимает высоких послов милостиво, так как ей ничего другого не остается делать. Свое настоящее отношение к Владимиру она обнаружит позднее, когда будет послов отпускать.

Матушка всегда очень милостиво встречает послов, подымает их с колен и расспрашивает. Прочитав грамоту и узнав, что они из Киева и знают ее сына, она зовет их к себе откушать.

За столом Добрыня и его товарищи имеют случай сравнить киевское угощение с галичским. В Киеве печки глиняные и кирпичные, дрова сосновые, помяло хвойное, вода болотная. В Галиче печи муравлены, дрова дубовые или даже кипарисовые, помело — шелковое, и брызжут с него медовой водой. Соответственно выходят и калачики. Еще лучше вино. Им угощают гостей, а впоследствии Добрыне показывают погреба. В Киеве бочки дубовые, обручи сосновые, отчего вино пахнет деревом. Бочки стоят прямо на земле, а подвалы наглухо закрыты, поэтому вино начинает пахнуть плесенью. В Галиче бочки серебряные, обручи золотые, бочки подвешены, и в погреба с моря или с полей подведены трубы, чтобы воздух в них был чистый.