Пять столетий тайной войны, Из истории секретной дипломатии и разведки - Ефим Черняк

Обращали на себя внимание шаткость доказательств против Бастид-Грамона и Жосьона, отсутствие у них видимых мотивов для совершения преступления. Вдобавок батрах Бускье, присужденный лишь к году тюрьмы, а позднее жена Банкаля и мадам Манзон перед смертью в своих заявлениях, независимо друг от друга, отказались от показаний, которые были сделаны ими с целью смягчения своей участи. Последующее изучение архивов показало, что правительство почему-то стремилось добиться обвинительного приговора, не останавливаясь перед давлением на суд и "подбором" нужных присяжных. Один из членов суда получил нагоняй от начальства за свои вопросы, которые подтверждали несостоятельность необходимых для обвинения показаний, и прямой приказ не проявлять впредь ненужной любознательности.

Вместе с тем власти почему-то хотели видеть на скамье подсудимых еще одного человека - нотариуса Бесьера-Вейнака. Но, к счастью, он имел неопровержимое алиби. Свидетелями, показаниями которых оно было установлено, являлись члены апелляционного суда в Тулузе. Но вскоре они почему-то были уволены с занимаемых должностей.

Конечно, можно было объяснить убийство Фюальде местью ультрароялистов. Ведь он во время Ста дней преследовал тех сторонников Бурбонов, которые при первой Реставрации были организаторами жестокого белого террора. Речь шла о тайных обществах "Сподвижники Ииуя" (по имени израильского царя, получившего от пророка Елисея миссию наказать династию Ахава) и "Вердеты" (название происходило от зеленой повязки на правой руке).

Но уже во время процесса молва упорно связывала убийство Фюальде с тем, что он обладал бумагами, удостоверявшими похищение дофина из Тампля.

Однако прямых доказательств этого отыскать не удалось. Современники считали, что Фюальде мог получить бумаги о похищении дофина от Барраса или от маршала Дюрока, которому они были переданы на хранение Наполеоном. (Дюрок, герцог Фриульский, был убит в сражении 22 мая 1813 г.) Малоправдоподобно получение бумаг от Барраса, поскольку Фюальде проявил себя ревностным слугой Наполеона, ненавистного бывшему члену Директории. Но пока не найдено свидетельство существования связей между Дюроком и Фюальде.

Бумаги могли быть получены также от доктора Николя Жанруа, который лечил дофина до падения монархии и подписал акт о результатах судебно-медицинского вскрытия трупа ребенка, умершего в Тампле. Оба, Жанруа и Фюальде, были масонами - членами организации "Великий Восток" и, вероятно, хорошо знали друг друга. Но это еще никак не доказывает, что Жанруа передал Фюальде бумаги об увозе дофина из тюрьмы...

Теперь несколько слов о трагической судьбе герцога Беррийского. Сохранившиеся документы (в том числе полицейские донесения) указывают на то, что о предстоящем покушении на жизнь герцога Беррийского властям стало известно по крайней мере за две недели до 13 февраля, когда он был убит ремесленником Лувелем. Нечто подобное, как напоминают исследователи, происходило за два века до этого, незадолго до убийства Генриха IV.

Возможность такого убийства казалась реальной из-за множества врагов, которых имел ненавистный непримиримым католикам Генрих Наваррский или республиканцам - наследник престола герцог Беррий-ский, с именем которого связывали надежду на увековечение династии Бурбонов. В случае, если в феврале в действительности готовился заговор, непонятно, каким образом слухи об этом докатились до различных городов - ведь они были зафиксированы помимо Парижа в Руане, Орлеане, Нанте и ряде других мест, включая глухие деревни. Стало быть, данная аналогия не есть еще доказательство, что как в первом, так и во втором случае существовал заговор, тем более что сведения о нем еще ранее получили распространение.

Вместе с тем имеются сведения, что у герцога Беррийского испортились отношения с его дядей Людовиком XVIII и влиятельным премьер-министром Деказом. Существуют записанные несколько десятилетий спустя показания ряда современников, будто они были свидетелями того, как герцог Беррийский требовал от Людовика XVIII уступить престол законному королю Наундорфу. Р. Амбелен считает, что герцог Беррийский как член узкого Королевского совета выдвинул это требование после того, как был ознакомлен с документами, похищенными у убитого Фюальде. Историк приводит вдобавок немало косвенных данных о том, что Лувеля подтолкнули к покушению люди, действовавшие по поручению Деказа (впрочем, подобные подозрения высказывались уже его современниками).

Все новые и все более бездоказательные гипотезы. Одна из последних "неортодоксальных" работ - уже упоминавшееся двухтомное сочинение М. Раски под сенсационным заголовком "Французская революция: семейное дело" (Париж, 1977 г.). Дальний предок М. Раски служил при дворе Людовика XVI, и эта уходящая в глубь веков родовая связь, кажется, служит единственной "веской" причиной, позволяющей ей считать себя специалистом по истории Великой французской революции. (Это, между прочим, далеко не единственный случай, когда ссылками на такие генеалогические связи или на не имеющие отношения к делу фамильные архивы обосновываются самые абсурдные "интерпретации" событий революционного времени.) А "семейным делом" М. Раски именует французскую революцию, поскольку считает ее, собственно говоря, результатом интриг "Каина" - брата Людовика XVI, графа Прованского (будущего Людовика XVIII), мечтавшего о престоле. В первом томе этой работы читатель узнает, что была не одна подмена дофина, а несколько (производившихся до лета 1794 г., при соучастии Робеспьера, что и привело к его падению; автор здесь повторяет клевету термидорианцев на Неподкупного). Первый "двойник" был помещен в комнату дофина сразу после отставки Симона. Именно с ним имел дело Лоран после 9 термидора, а дофин был скрыто увезен из Тампля. Какое-то время дофина изображал восковой манекен, потом последовательно - несколько детей. Некоторые из них впоследствии стали фальшивыми дофинами, которых полиция Людовика XVIII использовала против "подлинного дофина". Что же касается Марии-Терезы, то ее, оказывается, подменили в декабре 1795 г. в Базеле" (Швейцария) при обмене на членов Конвента и других республиканцев, которых держало под стражей австрийское правительство. Место Марии-Терезы заняла воспитывавшаяся вместе с ней Эрнестина Ламбрике, бывшая в действительности незаконной дочерью Людовика XVI, а та, в свою очередь, была "подменена" во Франции одной из своих сестер, причем был пущен слух, что она умерла, и т. д. Кто совершил эту подмену - шуаны, желавшие "освободить" Марию-Терезу, или агенты графа Прованского, объявившего себя Людовиком XVIII, остается неясным. Далее, зачем Людовику XVIII было осуществлять эту подмену, а потом выдать замуж "мнимую" Марию-Терезу за своего племянника? Каким образом он осуществлял многие действия для скрытия "подмены" во Франции, когда там правил Наполеон I? А сама Мария-Тереза была таинственной особой, которая жила уединенно в одном из замков Тюрингии, в Центральной Германии (между прочим, тоже находившейся под фактическим владычеством Наполеона), сохраняя с помощью семьи владетельной княгини Шарлотты Гессен-Дармштадтской инкогнито вплоть до смерти 25 ноября 1837 г.

Было бы, разумеется, напрасно искать у М. Раски, как и у ее предшественников, доказательства всех этих необыкновенных историй и даже элементарной логики, хотя она приводит в своих книгах массу ничего не доказывающих деталей о тюрьме Тампль, о процедуре обмена Марии-Терезы на французских пленных и т. п.

Во второй половине декабря 1795 г. Мария-Тереза из Базеля, куда ее доставили французские жандармы, прибыла в Вену. Точнее, прибыла молодая девушка, которую представили как Марию-Терезу. Интересно, что она сразу же дала понять прежде знавшим ее придворным, что не желает их видеть, и оставалась потом в совершенной изоляции во дворце Хофбург.

В январе 1796 г. неаполитанская королева Мария-Каролина, тетка Марии-Терезы, в письме к маркизе Осмон выражала опасение, что эта девушка "вовсе не дочь моей сестры". Виновником подмены королева считала французское правительство, но имеющиеся документы свидетельствуют, что Директория отослала в Швейцарию именно Марию-Терезу, да и не могла она в Париже рассчитывать провести австрийцев. Следовательно, подмена, если она имела место, могла быть произведена только австрийскими властями или по крайней мере с их ведома и согласия.

Каковы могли быть мотивы для такой подмены? В сохранившихся письмах самой Марии-Терезы и в корреспонденции осведомленных современников можно найти намеки, что она была беременна (однако ничего не известно ни о том, кто был отцом ожидавшегося ребенка, ни о его дальнейшей судьбе).

В случае подмены Марии-Терезы ее двойником не могла быть Мария-Филиппина (Эрнестина) Ламбрике, поскольку, как мы уже знаем, она умерла в 1813 г. в Париже, тогда как "дублерша", ставшая герцогиней Ангулемской, скончалась в 1851 г. Но у Марии-Филиппины была сестра, старше ее на два года, Луиза-Катерина. Официально ее крестным отцом был граф Прованский, но есть все основания подозревать, что он был фактическим отцом девочки. Он находился в связи с ее матерью, служившей фрейлиной при дворе, еще прежде, чем пришла очередь его старшего брата Людовика XVI воспользоваться благосклонностью этой любвеобильной особы. О судьбе Луизы-Катерины ничего не известно. Вероятно, что это она скрывалась под именем служанки мадам де Суси, сопровождавшей Марию-Терезу при ее переезде из Парижа в Базель. Судя по австрийским архивам, венский двор требовал, чтобы вместе с Марией-Терезой была отправлена дама по имени Эрнестина Ламбрике. С другой стороны, французский министр внутренних дел затребовал на один иностранный паспорт больше лиц, чем число людей, перечисленных им в качестве сопровождающих Марию-Терезу. Из письма ее самой мы узнаем, что у мадам Суси была камеристка. Между тем она отсутствует в упомянутом списке. Поскольку ею не могла быть Мария-Филиппина (Эрнестина) Ламбрике, очень вероятно, что ее заменила Луиза-Катерина, следы которой теряются после декабря 1795 г. Она играла роль своей младшей сестры. Венский двор, возможно, и не знал об этой подмене. Но он наверняка должен был быть участником второй подмены Марии-Терезы той, которую он принимал за Марию-Филиппину Ламбрике, незаконную дочь Людовика XVI. Со своей стороны, граф Прованский был тем более заинтересован в этой подмене своей крестницы или дочери Марией-Терезой. Он к тому же ведь считал, что отцом Марии-Терезы был не его старший брат, а любовник Марии-Антуанетты герцог де Куаньи.