Амундсен - Тур Буманн-Ларсен

Молодой Амундсен занимался текущей корреспонденцией, однако ж не приходилось ожидать, что он станет полярнику советчиком и помощником, каким добросовестно служил Леон. Там, где брат смягчал и нейтрализовал герояполярника в его общении с окружающими, племянник лишь со скрупулезной точностью воспроизводит указания Начальника.

Впрочем, перо у лейтенанта Амундсена было легкое; именно он зимой 1927 года получил от «Даблдей, Пейдж и К0» дядюшкину английскую рукопись, а затем, уже в норвежском переводе, отправил ее в издательство «Юллендал норшк форлаг».

Возразить на оскорбительные выпады Руала Амундсена было не так-то просто. Вдобавок он слишком далеко шагнул за рамки приличий. Тем не менее ущерб во многих отношениях оказался непоправимым. За свою долгую карьеру Руал Амундсен сам не раз бывал объектом и беспочвенных нападок, и беззастенчивой клеветы. Однако всегда находился человек, готовый стать на защиту первооткрывателя Южного полюса. Лишь в 1981 году Одд Дал, последний живой соратник Начальника, берет под защиту забытого брата. Дал сотрудничал с ними обоими: «Из работы с Леоном Амундсеном я вынес впечатление, что он был человеком недюжинного ума и, управляя делами экспедиций брата, вдобавок весьма успешно руководил собственным агентством по торговле винами и шелком. И мне представляется, что в данном случае Руал Амундсен зашел слишком далеко, забыл о всех приличиях».

«Моя жизнь» — единственная книга Руала Амундсена, не имеющая посвящения. Он уже перебрал всех и вся — наставников, товарищей, женщин, отечество. Осталось только одно имя. Оно сияло золотыми буквами на книжном корешке, написанное в небесах над звездами, луной и земным шаром.

Глава 45

РАЗРЫВ С МИРОМ

«Не скажу, чтобы я пребывал в полном восторге», — пишет Харалд У. Свердруп об автобиографии полярника в письме директору издательства «Юллендал» Харадду Григу. Именно Свердруп несколько позже получит заказ на послесловие к мемориальному изданию сочинений полярника. «Моя жизнь» туда не включена. Великого соотечественника хотелось помнить не таким. Свое послесловие Свердруп закончит фразой, что «самый правдивый и прекрасный образ Руала Амундсена» рисуют его собственные рассказы. Автобиография была и осталась угрозой этому обобщению.

Д-р Свердруп, недавно назначенный в Бергене профессором, только что встречался в дороге с Руалом Амундсеном и сообщает издателю, что он был в «превосходном расположении духа».

7 октября 1927 года Руал Амундсен покинул Свартскуг с массой тяжелых чемоданов. Он опять собрался в большую заграничную поездку. Сначала — пятимесячное лекционное турне по Соединенным Штатам, которое он планировал затем продолжить в Южной Америке. Иначе говоря, ему предстояло очень долгое пребывание за рубежом.

Наций, желавших с почетом принять у себя покорителя двух полюсов, всегда хватало. Но со временем их неизбежно стало меньше. Италии на карте больше не существовало — вычеркнута, и с Германией полярник вторично порвал. Теперь на очереди были Англия и Америка. В автобиографии он успел рассориться с могущественными географическими обществами обеих этих стран.

Конечно, перепроверить не очень-то просто, но полярник утверждает, что Национальное географическое общество США «при всякой возможности относилось» к нему «с ошеломительным пренебрежением». Самый «неприятный» инцидент произошел зимой 1926 года, когда Амундсен посетил Фредерика А. Кука, который сидел тогда в тюрьме неподалеку от Форт-Ливенворта. Хотя сначала у Кука отняли лавры покорителя Северного полюса, а затем осудили за какое-то экономическое мошенничество, Амундсен так и не перестал восхищаться своим давним наставником с «Бельгики». После визита в тюрьму пресса приписала ему высказывания в поддержку д-ра Кука — по поводу старинного спора с адмиралом Пири. Это вызвало конфликт с Географическим обществом, которое давным-давно провозгласило адмирала Пири единственным истинным покорителем Северного полюса. В мемуарах Амундсен пишет, что его поняли совершенно неправильно. Впрочем, ничего удивительного, ведь его комментарии по поводу спора Кука и Пири были и здесь, мягко говоря, двусмысленны[178].

Еще серьезнее оказался конфликт с Королевским географическим обществом Великобритании. Как упоминалось выше, в автобиографии Амундсен очень резко отозвался об уже покойном лорде Керзоне[179], предложившем на праздничном официальном банкете прокричать «троекратное ура в честь собак». Ввиду этой и прочих незабываемых обид он считал себя вправе утверждать, что «англичане — народ, который неохотно признается в своих неудачах».

Заявление полярника, что родина спортивного духа населена сплошными «bad losers» (так эта характеристика звучит по-английски), вскоре вызвало в Англии бурю возмущения против Амундсена. Географическое общество, ссылаясь на свои протоколы, информировало, что оскорбительное троекратное «ура» ничем документально не подтверждается — ни письменно, ни устно, — и потребовало извинений. Но об отказе от почетного членства в Обществе речи не было. Хотя в итоге этим и кончилось. После нескольких обращений Географического общества по поводу извинений Густав С. Амундсен пишет от имени дядюшки: «Капитан Амундсен уполномочил меня уведомить Вас, что, полагая самоуважение ценнейшим своим достоянием, он не променяет его даже на высокую честь быть почетным членом Вашего Общества». Вот так норвежский полярник сказал свое последнее слово в споре с Британской империей.

Еще в разгар этого конфликта Руал Амундсен отправляется в Нью-Йорк, где в середине октября его сердечно встречает представительница издательства «Даблдей» Анис Пейдж Купер. (Пройдет несколько месяцев, и издатель будет вынужден признать, что «My Life as an Explorer» отнюдь не стала в Америке бестселлером.)

Руал Амундсен возобновляет в мегаполисе свои профессиональные и светские контакты. Но в давно запланированное турне так и не поедет. Совершенно неожиданно изменит курс. 25 октября, когда ему предстояло быть почетным гостем на торжественном обеде в Explorers Club[180], Руал Амундсен приезжает на Пристань — всего за несколько минут до отхода «Бергенсфьорда». Покупает билет и поднимается на борт.

Мир ошеломлен. Пресса детально фиксировала все передвижения полярника, следила за ним не менее пристально, чем за главой государства, совершающим заграничный вояж. Вот почему то, что он вопреки программе и без всяких объяснений прервал визит в Америку, породило по обе стороны океана массу домыслов.